Всё в канализации было хорошо, пока не появился Пул.

Донателло закрыл лицо руками, облокотившись о стол. Задумался, затем выдохнул и подпер подбородок ладонью. Постучал пальцами по столу. Перед ним лежало яйцо. Достаточно большое: в длину двадцать сантиметров. Измерял его трясущимися руками, только с третьей попытки смог нормально удержать вечно скручивающуюся сантиметровую ленту. Вес — четыре килограмма и триста грамм. За дверями лаборатории кто-то пробежал галопом, отчего юный исследователь с испугу обнял яйцо, пряча его. Так и сидел, пока «опасность» не миновала. Бешено колотилось сердце, Донни даже зажмурился, прижимаясь щекой к твердой скорлупе. Но в его обитель никто из братьев не ворвался. Слава Богу. Яйцо еще теплое, так приятно. Странно, но мучавшая Дона тревога отступала, шаг за шагом. Нужно склепать инкубатор для яйца, но для начала… Где маркер? Опять Микки упер? Ан нет, вот он. Написал на скорлупе сегодняшнее число и принялся за дело. Ящик, обогреватель, вода, лампа, немного земли, торфа и опилок. Готово! Кладем яичко в новоиспеченный инкубатор и прячем в укромном местечке подальше от шаловливых ручек семейства. Ну, на случай обнаружения оставил предупреждающую записку. Но это только полдела. Теперь самый важный вопрос: как оно, яйцо, появилось в этом доме?! Дон сел в кресло и вновь призадумался. Пошевелил мышкой, чего-то там «гуглил», листал, читал. Вздыхал. Плохо. Не нравилось то, что находил. Но начнем сначала. Донателло и не подозревал, какие перемены его ждут… *** Очередной вечер в логове черепашек-ниндзя. — Эй, Донни, пицца стынет! — звал его Леонардо, защищая последний кусочек от братьев-троглодитов. Но изобретатель был поглощен чертежами чего-то нового, что родилось в его головушке. Поэтому полностью проигнорировал заботу брата. Лео лишь вздохнул. — Отдай Микки, не хочу, — таки ответил Дон, не отрываясь от линейки и бумаги. Сейчас он наслаждался творческой пищей, которая вкуснее любой земной еды. — Отдай! — Рафаэль перехватил кусок, отпихивая младшего брата пустой коробкой. — Это мне завещали! — обижался Микеланджело и порывался в бой. — В большой семье клювом не щелкают, — самый грозный из парней не знал жалости и милосердия. Ел и тащился от страданий самого эмоционального из братьев. Какой же он милаш, когда плачет от обид. Что ж, Раф любит попить кровь, каждому свое. Но Майки не растерялся, подпрыгнул и вцепился зубами в другой конец пиццы. Этот малый, напротив, довольствуется земным и ничего другого ему не надо. — Эй, не с пальцами же! — вымогатель получил по заслугам. Леонардо покачал головой. В его глазах Раф и Майки походили на стервятников, разрывающих свою добычу. Лишь бы отобрать и приобщить себе. Вот такой самый типичный бытовой эгоизм снует в их семье от одного к другому. — Ты уже третий день подряд сидишь в лаборатории, прерываешься только на тренировки, и то потому, что Сплинтер велит. Может хоть с нами пообщаешься, а не с техникой и цифрами? — Лео успел соскучиться по самому незаметному и тихому брату, а то компания двух шумных оболтусов, которые вечно толкаются и прыгают чуть ли не по голове уже поднадоела. Хотелось милого и спокойного Донни, который бы пристроился рядом и не нарушал твоего пространства локтями да коленками, а улыбался и рассказывал что-нибудь интересное, пусть и занудное, не всегда понятное. — Прости, но я уже загорелся идеей, которую лучше воплотить в жизнь, чем страдать от ее фантомности. А то изобретение вроде и есть, но одновременно и нет… — То же скажу и про тебя, Дон, — вмешался Рафаэль, отстав от младшего обжоры, который таки отвоевал приличный кусок. — Вроде и с нами сидишь, а духом непонятно в каком квантово-математическом измерении. Или где ты там летаешь? Изобретатель напрягся, сжимая карандаш. Если за дело берется Раф, готовься к схватке. Хотя бы словесной: — Если бы ты тренировался с такой же страстью, с какой собираешь конструктор, то мы бы сравнялись в силе. А так даже пожрать не выходишь, потому такой и дрыщавый! Где тут мясу расти? — Понеслось! Советы по питанию от супер-мачо. Не думаю, что пицца поможет нарастить мышечную массу, хотя бы потому, что процентное соотношение углеводов в ней выше, чем белков, — Донателло таки оторвался от работы и обернулся к своему вечному сопернику и обидчику. Лучший способ его слить — мозговой штурм! — Арх, — Рафаэль демонстративно закатил глаза. Вот бы дать по этой наглой заумной роже, но что там Сплинтер говорил про контроль над гневом? — Тогда так: кто за то, чтобы вытащить Донни из затворничества и приобщить к новому сериалу, что нашел Микки? — продолжил тот, призывая народ к некоторой демократии. Лео и Майки подняли руки. Видимо, для старта: зеленый свет для страшного зверя Рафаэля, за последствия он не отвечает. Донателло приготовился защищаться тяжелой железной линейкой для чертежей и острозаточенным карандашом. Принял вызов, сдвинул брови. В бой! Но противник тяжеловесный, прорвал оборону и враз смял чертежи, что на столе и, весело гогоча, побежал прочь с «пленниками» в руке. — Раф, нет! — Донателло не предвидел такой подлянки и растерялся. Его труды в опасности! Потерял голову от гнева и досады, побежал за хулиганом спасать работу. Тот заметил погоню и обрадовался, наконец-то безмятежное лицо тихони исказилось хоть какой-то эмоцией. Прекрасно! — Ха-ха, и что ты мне сделаешь? Попробуй, отними, иначе будешь собирать паззл из собственных чертежей! — Рафаэль сменил локацию на «гостиную», смял чертежи в большой ком и играл с ним в футбол, не позволяя брату перехватить мяч. — Раф!!! — Донателло претерпевал унижения, прыгал за ним, как собака, просящая вернуть сладкую косточку. — Правильно, голос, кутеночек! — хулиган вошел в раж и дразнился. — Рафаэль, прекрати! — за Донни заступился Леонардо, но пока только на словах. — Уважай чужой труд! — Что ты, тогда я помру со скуки, — угроза не подействовала. — Верни! — тяжелая артиллерия номер два в олицетворении Леонардо полетела на Рафаэля. Свалил того с ног и бумажный мяч полетел дальше да так стремительно, прямо в горящую свечку, что стояла на столе, которую на днях слепил Микки из цветного парафина. Она упала, жидкий парафин разлился и мигом вспыхнул, испепеляя бумагу. Донни с неподдельным ужасом уставился на возникший пожар, но больший огонь запылал у него в груди. Раф лежал под Леонардо. Так и замерли, чувствуя надвигающуюся общую вину на двоих. — Я спасу! — звонкий голос Микеланджело пронзил пространство, а в руке появился стакан с водой. — Нет, парафин… — Донателло не успел договорить и остановить брата. Волна жидкости полетела и достигла своей цели. Но вместо ожидаемого произошло нечто из ряда вон выходящее: огонь не потух, а лишь сильнее разгорелся и заискрился. — О-о-о! Чудеса! — восторгался Майки, в его представлении произошел сдвиг вселенной. — Дурак, парафин не тушится водой! — вот что хотел сказать ученый-ниндзя, но уже как-то запоздало. Раф выбрался из-под брата, схватил с дивана оставленное Майки одеяло и накрыл полыхающий стол со свечой. Сработало. Поднял глаза и взглядом встретился с Донни. Тот пусть и стоял смирно и хмуро, но в глазах блеснули предательские слезы. Ту-дум сердечко, но Раф не собирался извиняться. Да и вообще, это Лео виноват! Вмешался в воспитательный процесс. — Давай, зареви мне тут еще из-за очередного конструктора, — фыркнул и сложил руки на груди. Дону было обидно и досадно, а от грубости брата даже лапки задрожали. Сердце сжималось. Да, хотелось плакать от потери «данных», но не при всех. Растоптали, смяли, но не столько бумагу, сколько его душу. Ярость заклокотала. — Ну, давай, я вижу, как ты сжимаешь кулаки. Хочешь драки? Или боишься, что я уложу тебя на обе лопатки и будет еще позорнее? — подстрекал его Рафаэль. — Предвидит ли это твой гениальный ум? — Отстань! — не выдержала душа «поэта» и, нет, это был не хук слева или права. Пощечина. Звонкая. Отрезвляющая. Раф ожидал чего угодно, только не этого. Как-то странно получилось, не хватает еще фразы: «Вызываю тебя на дуэль!» Хлобысь перчаткой по роже. Опешил. — Оставь меня в покое, — сквозь зубы прорычал Донни. Больно. Сколько можно его загонять в угол? Унижать и издеваться без какого-либо просвета на победу. Беспомощность перед стихией по имени Рафаэль угнетала, а порой и пугала. Донни понимал, что ничего ему не сделает. Не, можно, конечно, открыть полномасштабную войну, вершить возмездие за все его худые дела, но тогда этот бой будет не на жизнь, а на смерть. Кому это нужно? Задумал скрыться с глаз долой, пока и вправду не подрались. Но Рафаэль предвидел его бегство и поймал — прижал к себе одной рукой. Теперь Дон опешил, вырывался. — Куда?! Побежишь рыдать в подушку? — теперь старший братец останавливал словами. Еще бы! Столько усилий приложил, чтобы вытащить Донателло из комнаты. Не-не, так дело не пойдет. Донни перестал вырываться, глянул на противника тяжелым взглядом. Готов прорычать от злости. — Даже не знаю, куда деваться от тебя, — изобретатель намерен бежать от преследователя в свою комнату. — Не надо никуда деваться, — вдруг усмехнулся Раф и пленил Донателло обеими руками, чем обескуражил последнего. Внезапно любят. Аж дыхание перехватило. Минуты, когда Рафаэль милый — великая редкость. Обычно дозу обнимашек и поцелуев раздает Микки, причем поровну на всех троих так, что не знаешь, куда его пнуть, чтобы не залипал. А вот Раф — это другая крайность. Так что все в их команде сбалансировано. Обычно. И Лео удивился, поднял бровь. — Что тут происходит? — тут появляется учитель Спринтер. Почувствовал запах горелого и побоялся, что ребята спалят логово. Донателло со страху прижался к Рафу. — Дон… удушишь… — взмолился главный хулиган. Леонардо только открыл рот, чтобы отчитаться, но его перебил Микеланджело: — Уже ничего, учитель. Рафаэль сжег чертежи Донни, над которыми тот корпел три дня. Но они уже помирились! — Тут он призадумался и глянул на парней. — Или нет? Раф? Дон? Вы там как? Сплинтер посмотрел на виновников: Рафаэль отстранил от себя младшего брата, но удерживал за плечи. Так, на всякий случай. — Дети мои, старшие, не обижайте младших, защищайте их. Младшие — слушайтесь старших. А то ваше своеволие приведет не только к пожару в доме, но и к вражде, непониманию, — очередные наставления, на то он и учитель. — Ты понял Донни? — оживился Раф, заглядывая ему в лицо. — Слушался бы меня, и никто бы не пострадал! Пошли смотреть сериал. В общем, сам дурак. Опять невидимые цепи старшего брата сжимают горло. Даже глаз задергался. — Рафаэль! — повысил голос Сплинтер. — А ты не отдавай глупых распоряжений! Что хорошего в ваших разжижающих мозг мультиках? — Мастер, Донни это полезно, а то он никак не снизойдет до нашего уровня. Сидит в своей лаборатории, не ест, на тренировках сливается, чтобы побыстрее вернуться в затвор. Мы его вообще не видим! Потому… — объяснялся самый пылкий из детей, жестикулируя и указывая то на дверь лаборатории, то на Дона, то на дымящийся стол. Мастер Сплинтер неторопливо подошел и посмотрел под одеяло: опрокинутая свеча, прилипший парафин и остатки бумаги. Донни аккуратно развернул одну в надежде, что хоть что-то сохранилось. — Поэтому ты так безжалостно уничтожил «соперника», — вдруг усмехнулся Сплинтер, глядя на пепел, — …который завладел всем вниманием брата. Рафаэль вдруг покраснел и отвернулся. Рассердился. Дон вздрогнул. Какие только причины он не придумал в своей головушке. А тут банальная ревность! Теперь это так очевидно, что чувствуешь себя полнейшим идиотом. Все гениальное просто, но… — Порой отношения сложнее математических формул, — вслух подумал изобретатель, выпуская из рук прах «трех дней своей жизни». — Ну, все зависит от опыта, мой мальчик. С кем ты больше общаешься: с предметами или людьми? Можно попытаться изучить все структуры Вселенной, но при этом остаться совершенно одиноким. Сам выбирай между страстью к познанию и отношениями. Мастер бил правдой. — Что же получается? Я виноват во всем?! — возмутился Донни, ведь считал себя пострадавшей стороной. А тут! — Не сердись на Рафаэля. Учись переключаться с одного занятия на другое. Не делай себя рабом идей, что кишат в твоей умной головушке. Напротив, замысел должен служить тебе. Иначе замкнешься в своей лаборатории, и вся жизнь пролетит мимо. Ради чего ты творишь? Чтобы потешить свое самолюбие и удовлетворить любопытство или же ради кого-то? Что для тебя важнее: братья или изобретения? Донни устыдился и опустил глаза. Учитель поражал своей проницательностью и мудростью. — Простите… — А?! — братья изумились его смирению, обычно Донателло дольше спорит. — Простите, ребята, что гнал от себя, — вторил затворник лаборатории. Братья галопом налетели на него. — Но если вас не гнать — затопчите, — Дон терпел всеобщее внимание. — Зато хоть себя вспомнишь, вот увидишь, как захочешь есть, пить, спать. А то совсем улетел в астрал! — Микки щекой протирал ему дырку в панцире. — Спасибо, учитель, вы вернули его нам, — радовался и Леонардо. Да что там! Сплинтер всегда готов читать нотации. Все для детей! *** Ребята разместились у телевизора. Майки на пол брюхом, любит же он всунуться в экран! Донни уже было пристроился с краю дивана, но Леонардо сместил его к середине, чтобы не сидеть с Рафаэлем. Устал от его общества. Куда не сунешься, везде его наглая морда. — Что смотрим? — Донателло заглянул в ящик с кассетами Микеланджело. На подкассетнике красовалась команда из людей в фантастических костюмах на фоне планеты. Дон вздохнул — очередная космическая сага. — Мы когда-нибудь сменим жанр? — как бы между прочим спросил. Микки залился смехом и задрыгал ногами: — На романтику, что ли? Гаденыш, сдавал брата с потрохами. — Эй! — сердился Донни, но в него полетела кассета. — Спасибо, я посмотрел до конца. Прости, что взял без разрешения! На рисунке были изображены девочки-волшебницы с большими ногами, глазами, грудями и прочими прелестями, в очень коротких юбчонках. Даже неприлично. Раф с Лео, разинув рты, сначала посмотрели на нарисованных девочек, потом на краснеющего со стыда Дона и только после этого сотрясли стены звонким смехом. — Вот ведь! До слёз… — успокаивался Рафаэль, вытирая лицо, затем обнял пристыженного братца за плечи одной рукой. — Донни, оказывается, мы многого о тебе не знаем. А ты у нас скрытый шалунишка. — Все! Я к себе! — Донателло оскорбился, собирался встать и уйти, но Раф не отпускал. — Тише-тише, ты куда? Мы ведь только начали просмотр или, если хочешь, так уж и быть, твоих волшебниц поставим. — Раф, прекрати, а то он и вправду убежит, — просил Леонардо. — Не смущай его. — А я и не смущаюсь! — Дон сердился. — Правда? А чего покраснел? — парировал Раф, ткнув пальцем в горячую щеку младшенького. Издевался. — От злости, — нашелся тот. — Зануда. — Грубиян. Ругались, но пока терпимо и вежливо. — Обзывалки? — Рафаэль бросал вызов. Чего еще ожидать от подростков? — А как же? — Мозгоклюй, — Раф продолжил поединок. — Хамло, — Донателло не отставал. — Дрыщавка. — Панцирный карлик. — Беззубая швабра с палкой! — Зеленый гоблин! — Бамбук! — Лимон! — Спагеттина! (— Мне что-то есть захотелось, — Микки их внимательно слушал). — Раф-злонрав! — Дон не отставал, напирал на старшего. — Донателло-тарахтело! Тарахтело обижался и боялся проиграть. И сделал то, что обычно не делает: ляпнул первую попавшуюся рифму на имя противника. — Рафаэлко-скорострелко! Тут наступила тишина. Все обмозговывали обзывалку. Микки первым хрюкнул со смеху, осознав всю пошлость фразы. Лео удивился и сдержанно улыбнулся, почесал щеку да отвел взгляд в сторону. Раф открыл рот в изумлении, затем стушевался и стиснул зубы. Сурово поглядел на остроумного «шалунишку». Донни аж вспотел от неловкости, виновато заулыбался: — Ха-ха, я победил, да? — Давай, Микки, включай! — распорядился лидер, указывая на телевизор. — Пока не перешли на кулаки. — Я это припомню, — мстительно заговорил Раф и прищурился. Косился на Донни. — Ждать с нетерпением или бояться? — парировал победитель обзывалок. — Как же ты меня бесишь, Донни, просто сил нет, — Рафаэль вздохнул и попытался погрузиться в мир космической саги. — Сам вытащил меня, а теперь ругается, — задрал нос Донателло. *** Донни смотрел-смотрел сериал, но в один прекрасный миг перестал что-либо понимать. Его пространство между мыслями расширялось, а глаза слипались. Не то чтобы скучно, битва в самом разгаре, но его внимание рассеялось. Стало тепло и уютно между братьями. Что там Микеланджело говорил? Да, так и есть! Он самого себя почувствовал, вот и захотелось спать. Изобретения требуют концентрации внимания и отнимают время на сон: страшно прервать поток мыслей, чтобы не нарушить цепочку идей, чтобы сотворить то, что вообразил. Дон боролся со сном, но предметы перед глазами двоились, потом просмотр продолжался одним глазам, затем другим. Гравитация показалась всемогущей, а плечо Рафаэля — подушкой. — Да это не супер-атака, а рояль с неба! — Раф негодовал развязке боя. — Донни, скажи что… Не договорил, только сейчас обнаружил на себе заснувшего брата. — Эй, ты обещал общаться, и что я вижу! — очередной поток возмущений. — Он устал, — добрый Лео затащил ноги младшего брата на диван, и Донни соскользнул с плеча на колени Рафаэля. — Эй! — Не сердись, видишь, ему хорошо с нами, — Леонардо всегда отмечал то, что не видел более толстокожий собрат. Рафаэль замолк, не в его характере заботиться о младших в таком ключе. Проще отвесить пару подзатыльников. Но тут уже прямое указание, мол, на тебе малыша и сиди с ним, смотри, не обижай. Что ж, сам напросился, вытащил парня из берлоги, так наберись терпения. Донателло не проснулся от прикосновений, лишь вздохнул и спал дальше. Раф положил руку на панцирь подопечного — теплый. Приятно. Сам не заметил, как улыбнулся. *** Донателло снилось прошлое. Маленькие черепашки играют друг с другом: Рафаэль бегает за Микки по всей комнате, прыгая через мебель, а Леонардо помогает его поймать, перекрывая пути главному весельчаку. Только Донни сидит в углу, собирает конструктор из железных деталей и не обращает внимания на резвых собратьев. До тех пор, пока Микеланджело не споткнулся о тихоню и не упал на коробку с деталями, где его и повязали старшие. — Получай! — ликовал Раф, наслаждаясь противоборством. — Сдаюсь! Сдаюсь! — взмолился Майки, вскидывая руки и разбрасывая конструктор. — Ха! Теперь ты мой пленник, Микки. Лео, неси веревки! — Ах, а кто теперь меня спасет? — Микеланджело бросил взгляд на каждого и остановился на самом нейтральном брате. — Дон-Дон! Донни-и-и-и! Сам Донателло уставился на парней, как на табун диких лошадей. Как-то не хотелось с ними связываться, толкаться и пихаться. Ему хорошо и тут, в уголочке. Этакий режим невидимости. — Спаси меня, Донни! — Майки переигрывал в похищенную принцессу, пока Леонардо его не припечатал к полу. Уже связал. Тут глаза Рафаэля загорелись, глядя на новую, более неприглядную жертву. Кривая усмешка. Донни нахмурился, сильнее сжал собираемый квадроцикл с резиновыми шинами. Одно движение и Донателло прижат к стене ногой, получилось достаточно мощно. Затейник чуть склонился к жертве, сдавливая плечо ногой. — Что делаешь? — спросил Раф, да неспроста. И Донни знал. Это прелюдия. — Тебе-то что? — огрызнулся Дон, душою ощетинился. — А вот что! Рафаэль вырвал игрушку и поднял над собой: — Ха! Обломись! — Верни! Он будет радиоуправляемый! — сердился Донателло, попытался встать, но его вновь припечатали к стене. Удерживали ногой. — Взломай замок, где лежат сладости, — вдруг потребовал маленький негодяй, улыбаясь, как лиса. — Печеньки! — вдруг засиял Майки и даже запел. — И шокола-а-ад… Сладкоежка уже пребывал в воображаемом конфетном раю. — Раф, нельзя! Учитель рассердится, — встрял Леонардо и отпустил путы, что удерживали Микки. — Не ссы, братец, — Рафаэль обернулся к нему, убрав ногу с младшего, — мы же будущие ниндзя, не так ли? Задача — украсть скрытое. Когда Сплинтер найдет пропажу, так и скажем, что это была тренировка. — Ну, не знаю, — задумался Лео, почесав затылок. — Майки? — Раф и «принцессу» подстрекал к преступлению. Тот закивал и заулыбался во весь рот. А что ему? Главное, нажраться конфет, а там хоть потоп. — Вот, нас уже двое! А ты, Лео, если не хочешь, можешь просто смотреть, но тогда не надейся на долю, — продолжил мелкий злоумышленник. Леонардо поскрипел зубами. — Ничего не выйдет. Не хочу сердить учителя. Давайте без меня, конфеты не стоят того, — тот уже все решил. Рафаэль гневно прищурился: — Только попробуй нас сдать, голову оторву. — Да-да, конечно, как страшно. В общем, делайте что хотите, а я посмотрю, что из этого выйдет. — Ха! Тогда не проси ничего! — И не буду! — Проваливай! Тут Рафаэль вернулся к Донателло, который молчал все это время. — Я не буду спрашивать, хочешь ты или нет. Но если не пойдешь, утоплю твою недоделанную машинку в сточных водах раньше, чем успеешь пожаловаться кому-либо, — шантажировал. — Донни, не делай этого, без тебя их план провалится или же они никуда не пойдут, — Лео переманивал брата на сторону справедливости. — Цыц! — топнул Раф. — Ты еще не ушел? Донателло растерялся. — Донни, братишка, давай с нами, это будет весело и вкусно! — встрял Микки, выпутываясь из веревок. Подбежал к чуть опешившему тихоне, взял за руки и заглянул в глаза: — Я видел там леденцы на палочке. Осчастливь младшего братика, Дон, достань мне их. Пожалуйста! Не ради машинки, а ради меня. Тот строил самые красивые глазки на свете. Затем полез чуть ли не целоваться. — Леденцы, леденцы! — тянул гласные. Донателло смутился такому напору, отстранялся: — Хорошо, — сдался-таки. — Есть! Моя взяла, Лео, — обрадовался Рафаэль, покосившись на брата-соперника, — команда моя. Леонардо уронил лицо в ладонь и тяжело вздохнул. Воришки сначала убедились, что Сплинтер на медитации в своей комнате, только потом поспешили на кухню. — Так, нужно открыть замок, не повредив его, забрать то, что нужно, и закрыть, — командовал парадом Рафаэль. — О, а шкафчик выше, чем казалось, — отметил Майки, запрокидывая голову. — Забираетесь на столешницу, Микки, подсаживаешь Донни на плечи, — продолжил Раф, а сам встал у дверей. — Я на шухере, и гоню Лео, если тот попробует вмешаться или заговорить зубы. — Есть, командир! Вперед, навстречу конфетному раю! — Микки, дурак, тише, мы же ниндзя, — зашипел на него главный зачинщик. Донателло недовольно глянул на него, тот в ответ лишь помахал игрушечным квадроциклом и усмехнулся. Ничего не поделаешь. Лезть с ним в драку — оказаться на полу под ним. А потом череда унижений. Прыг-скок и малыши на месте. — Стой ровно! — сказал Дон непоседе. Отмычка самодельная, а тут еще и шатают. — Донни, быстрее, кажется, учитель вышел из комнаты… — Рафаэль заволновался. — Еще чуть-чуть. Щелк-щелк и вот оно — ворота конфетного рая распахнули свои объятия. На полке керамическая сахарница, в которой и хранились сладости. Донателло взял ее обеими руками, ибо тяжела, удерживая над головой. — Ребята, учитель, — Рафаэль сам ужаснулся его внезапному появлению на горизонте коридора. — Вай! — струхнул и Микки, пошатнулся и случайно сбросил с себя напарника. Донни даже пискнуть не успел, лишь широко открыл глаза и упал со столешницы на спину. Дзынь! Сахарница разлетелась на куски, рассыпав содержимое. — Майки! — Раф схватил его, чтобы дать деру. Донателло успел перевернуться и привстать. — Лови свой драндулет, неудачник! — железная конструкция ударила по лицу. Парни испарились, а Донни остался на полу у разбитой посуды с конфетами. Высокая тень перекрыла свет. Учитель здесь. — Что тут происходит? — потребовал ответа Сплинтер. Донни не смел поднять голову, смотрел на осколки, которые расплывались перед глазами из-за наворачивающихся слез. Как же обидно! Протер лицо. Кровь. Конструктор разбил губу. — Отвечай! — учитель был строг. — Простите, учитель, я… — задумался, взгляд упал на потерянную отмычку, — …я тренировался взламывать замки. — Один? Сердце застучало сильнее. Как же страшно! — Да, — вдруг сорвалось с губ. Взглянуть бы на учителя, да не мог. Стыдно. — А это что? — трость указала на конфеты. — Простите, замки ведь не просто так взламывают. — Но ты пойман, прими наказание, — вот и решение судьи. «Погладил» руки и ноги вора той самой тростью, после чего заставил навести порядок. Маленький Донателло собирал мелкие крошки от керамики мокрой тряпкой. Раздался шорох. — А я тебя предупреждал, — из кладовки показался Лео. Он не он, если не почитает нотации. — Да, я помню, — ответил наказанный, не глядя в его сторону. Уже не плакал. Сидел и неторопливо водил ветошью по полу. Тело ныло от побоев, но больше всех сжималось сердечко. Лео подсел рядом и тепло улыбнулся. Донателло делал вид, что ему плевать на его внимание. Сердился, но сам не понимал отчего. Ведь старший брат ни в чем не виноват. — Донни, скажи, почему не сдал их? Ведь они бросили тебя. Тот отмалчивался, разглядывая опухшие пальцы. — Скажи, о чем ты думаешь? — допрашивал Леонардо. — Отстань! — вдруг вспылил Дон, толкнул приставалу и убежал с глаз долой. Лео опешил. Как так? Ведь гроза давно миновала. А тут… — Донни! — побежал за ним. Но тот спрятался в лабиринтах канализации — протиснулся в одну из тысяч труб. Черепашонок просидел там долго, собирался с мыслями. Кто тронет его здесь? Не толкнет и не обидит. Темно, разве что, и плохо пахнет, но не привыкать. В то время будущий ученый-ниндзя не знал, как ладить с братьями. Они казались ему единой стихией, сносящей все на своем пути. Особенно Рафаэль. Всякие мысли приходили в голову, вплоть до побега на поверхность. Уныние опутывало душу, погружало во мрак. — Донни! — его искали. Сколько же прошло времени? Непонятно. Но выходить не хотелось, пусть что хотят, то и делают. Иногда кто-то проходил рядом с трубой. Микки разок заглянул, но беглец сидел так неподвижно, что его не узрели в темноте. Если хотелось в туалет, можно было бы полазить по трубе и найти какой-нибудь тупичок. Тьма сгущалась и оживала, играла с воображением, но Донателло не боялся, даже наслаждался теми образами, что ему являлись. То звезды причудятся, то что-то живое окутывало, обнимало. В любом случае, он пал духом и не хотелось общества братьев. Скорее всего, его опять накажут за то, что пропал непонятно куда. Не хотелось бы беспокоить родных, он не из тех детей, что нарочно это делают, просто ему тяжело после унижений и подставы. Чего бы ему хотелось? Понимания, уважения и некоторого покоя. Иногда он засыпал, сидя в трубе, после чего окончательно терял счет времени. Но в один прекрасный миг ему приснился учитель, полный скорби, зовущий его. И тут у маленькой черепашки проснулась совесть. Хотя бы ради Сплинтера, того, кто его растил и кормил. Тихо-тихо выползал из убежища, спрыгнул на пол и поспешил к логову. Свет не горит. Уже так поздно? Так и есть: на часах за полночь. Тогда все братья спали в одной большой комнате. Дон крался к ней, но встал перед входом в нерешительности. Тут его поймали за плечи, черепашонок чуть не взвизгнул. Обернулся. Учитель! — Наконец-то, — тот вдруг опустился рядом и обнял беглеца. — Где ты был все три дня? Три дня?!! Донателло сам опешил. — Во тьме, — нет, это он не про трубу. Но учитель разгонял эту мерзость с души. Сплинтер малость удивился такому ответу от малыша. Отстранился, заглянул в глаза и обеспокоился. — Обещай, что больше не пропадешь, — вдруг попросил он. — И прости меня. Я знал, что подстрекатели Рафаэль и Микки, но ты сам решил взять их грех на себя. Разве не так? — Я не на вас сердился, учитель. А… — Донни коснулся разбитой губы. — Меня братья не признают. — Их можно наказать, но ты знаешь, насильно мил не будешь. Это лишь осложнит все. Ты должен сам завоевать их расположение. — Я… я знаю, но что мне делать? Мне страшно, когда они наступают на меня. Особенно Рафаэль, — Донателло вновь заплакал. — Перед ним я беспомощен. А он — безжалостен. — Это тяжело, но кое-кто за тебя заступился. — Да? — вдруг обрадовался малыш. — Кто же? — Завтра узнаешь. А сейчас тебе не помешало бы помыться. Учитель взял своего сына на руки и продолжил: — Просто люби их, несмотря ни на что, и тогда награда не заставит себя ждать. Если только злиться и ждать возмездия, ваши отношения перерастут во вражду. Сплинтер налил в бочку теплой воды и искупал ослабшего от голода и темного плена Донателло. В постель перенес уже спящим. Утром Донни проснулся от чьего-то присутствия рядом. Открыл глаза и увидел нависающего над ним изумленного Леонардо. Видимо, не решался будить брата, но раз тот сам проснулся, то… — Донни! — обнял с превеликим удовольствием. Тот растерялся, но обрадовался. — Лео, — голос дрогнул. Тоже обнял в ответ. — О, Донни вернулся! — и Майки налетел, чего-чего, а обнимашечек не пропустит. — Микки, удушишь! — взмолился Донателло. Когда отстранились, Дон внимательно присмотрелся к Лео: тот весь в синяках и ссадинах. — Что с тобой? — удивился он, глядя на побои. Да уж… — Ничего, не бери в голову, — Леонардо продолжал улыбаться. — Это еще ничего, а вот он, — тут Майки повернул голову Донни в сторону постели Рафаэля. Тот сидел и сверлил всех недобрым взглядом. Какой-то обиженный. Сердится, как обычно. И да — побит так, что просто ужас! — Пойдемте завтракать, — поднялся Леонардо и, чуть прихрамывая, направился на кухню. — Рафаэль, — Дон первым пошел навстречу. — Что-то произошло? — Не твое дело, — прорычал тот и сбежал на кухню. Донни забеспокоился, а Майки же рассмеялся. — Не бери в голову, они просто подрались, ну, ты понимаешь, — подмигнул ему. — Нет, ничего не понимаю, — тот забегал глазами по предметам. — Из-за чего они поругались? — Ха! — Микеланджело указал на него указательными пальцами и продолжал радоваться. — Из-за меня?! — его удивлению не было предела. — Да-да! Леонардо: «Это все твои выходки! Из-за тебя Донни покинул нас!» — Микки вошел в роль. — А Раф: «Пусть валит, слабакам тут не место! Это он провалил миссию». Лео: «Ты нарочно бросил в него конструктором, не дал ему возможности уйти!» А потом они такие: Гр-р-р-р! И просто в мясо. Затем Сплинтер прибежал — еле-еле по углам растащил, так сцепились. Леонардо бился в руках и все кричал: «Как ты можешь так — еще и с собственным братом?!» И тут Раф, который висел на хвосте и все рвался в бой, вдруг вздрогнул, обмяк и обвис, что Сплинтер аж испугался и разжал хватку. Раф сжал кулаки и побежал прочь... Вот. Вернулся через несколько часов только. С тех пор не разговаривают. Особенно Рафаэль, даже меня шлет на все четыре стороны. Ха-ха! — Не вижу ничего смешного! Все ужасно! — беглец почувствовал себя виноватым, всплеснул руками, затем схватился за голову. — Что теперь делать? — Ни-че-го! — Микеланджело игриво пощекотал того, чтобы хоть как-то развеселить. — Ай, не надо! Прошу! Но Донателло и не ожидал от Микки полезного совета. Завтрак проходил в тишине. Только Микеланджело напевал веселую мелодию и ел живее всех: — Ля! Ля! Ля-ля-ля-ля! Чем сильно раздражал Рафаэля. — Прекрати! Хватит быть таким ми-ми-ми-милым и бесячим! — не выдержал тот. — Заткнись! — Ну, я же Ми-ми-ми-микки! Ля! Ля! Ля-ля-ля-ля! — с Майки как с гуся вода. Но подзатыльник получил. — Ай! — схватился за голову и локтем задел тарелку с едой. Та оказалась на полу. Все стихло, как перед цунами. Сначала у Микки задрожали губы, затем покраснели глазки, после чего пронзительный плач и рев разразили кухню. Он безутешен и голоден. — Дети, вас ни на минуту оставить нельзя! — влетает сердитый Сплинтер. — Микки остался без еды, — констатировал Рафаэль. — Трагедия мирового масштаба. — Хорошо, Микеланджело, я еще приготовлю, — сдался учитель, — только успокойся. — Но я хочу сейчас, — со скорбью в голосе сказал пострадавший, уронив подбородок на поверхность стола. — Я могу не дожить… — Ничего, переживешь, — Сплинтер иногда поражался детским заблуждениям. Пошел готовить. Донателло смотрел на страдающего брата и посочувствовал. Придвинул свою миску к нему. Дон даже не успел сказать, мол, бери да кушай, Микеланджело обрадовался раньше: — Спасибо!!! — и принялся уплетать за обе щеки. Леонардо внутренне возмутился, он-то знал все провокационные уловки младшенького попрошайки. Протянул свою миску Дону, но тот отказывался: — Ничего, скоро будет еще порция. — Микки! — Лео решил вынести мозг братцу. — Как думаешь, чем питался Донни, пока прятался? Нарочно давил на совесть. Даже прищурился. — Эм-м-м… — пошел мыслительный процесс «черепашки-блондинки». — Черви? Тараканы? — шепотом. — Крысы? Затем посмотрел на Донателло с ужасом: — Ты ел крыс?! Учитель не одобрит. — Нет, дурак! — за него ответил Леонардо. — Ничего! Он ничего ни ел все эти дни, а ты имеешь наглость забрать его порцию, эгоист! Кажется, до Микеланджело что-то дошло, посмотрел на уже пустую тарелку, затем на Донни. — Так это значит… — Майки встал из-за стола, обогнул Лео и обнял своего добродетеля, — …что братик меня любит. Донни чуть опешил, когда его щека попала под россыпь благодарных поцелуев младшего. Любвеобильный Майки в восторге от заботы. — Хватит, Микки, отстань! — сопротивлялся пленник объятий. Тут Микеланджело хитро заулыбался, придвинул миску Лео к Донни поближе и убежал в комнату в веселом расположении духа. — Эй! — возмутился на него самый справедливый из черепашат. Не такого результата он ожидал. — Не обращай внимания, он просто рад, — Дон возвращал тарелку, но Лео его остановил. — Нет, ешь, прошу тебя, — продолжил тот и замялся. — Не хочу, чтобы ты заболел из-за нас. Отказ не принимаю. Радость не заставила себя ждать. Тепло проникло в сердце Донни. — Спасибо, Лео. Тут раздался скрип стула. Рафаэль ушел из кухни. Все бы ничего, если бы его порция не была придвинута к Леонардо. — Как думаешь, он туда плюнул? — спросил он у Дона, засомневавшись в добрых намерениях главного хулигана. Ребята присмотрелись к блюду, затем переглянулись. Вроде не опасно для жизни. Когда вернулись в комнату, Лео заметил неубранные постели. — Нужно прибраться, пока учитель не увидел, — распорядился. Братья недовольно взвыли, но делать нечего. В Дона полетела подушка, запущенная озорным Микки. — Эй! — тот поймал «снаряд», но задел плечом Рафаэля и плюхнулся на его постель. А вот это уже страшно. Огонь зажегся в глазах хулигана. — Давай так! — терпение лопнуло, Раф и так слишком долго был паинькой. Схватил за горло. — Ты мне не нравишься! Я тебе не нравлюсь! Я никогда не признаю такого слабака и зануду как ты! Проваливай, пока не схлопотал! — продолжил тот. Донателло с испугу схватился за его подушку и дал по этой наглой грозной роже. Полетели пушинки, осторожно опускались на нос и макушку Рафаэля. Битва неминуема. Донни стал шарить руками по простыне, в надежде найти еще что-нибудь для самообороны. О, вот и что-то жесткое! Но предмету не суждено было долететь, как и Рафаэлю наброситься на Донателло. — Это же мой квадроцикл, — последний с удивлением распознал свою недособранную игрушку. Затем перевел взгляд на замешкавшегося противника. Тот замер с отвисшей челюстью, покраснел и даже вспотел. Леонардо и Микеланджело разразились гомерическим хохотом. — Это ничего не значит! — выпалил Рафаэль, круто развернулся и покинул комнату, сшибая от злости все, что было на его пути. — Что произошло? — Дон больше всего не любил, когда чего-то не понимал. — Ребята, хватит ржать, объясните мне! Но братья держались за животы да вытирали слезы. — Ты что, и правда не понимаешь, глупый Донни? — нарочно издевался над ним Микки. — Я не глупый! — сердился тот, сжимая конструктор. Насупился. — Все хорошо, Дон, Рафаэль тоже волновался за тебя, просто стесняется об этом говорить, — Леонардо подошел к нему и взял руку, которая сжимала квадроцикл. Ладошка развернулась. — Когда ты исчез, Майки сказал ему, что ты больше не вернешься, потому что слабые, к сожалению, погибают первыми, — продолжил Лео, несмотря на то, как брови Донателло сдвинулись к переносице после упоминания «слабых». — И вот тебя нет день, два и даже три. А Рафаэль становится все тише, незаметнее, перестает есть. Сначала я решил, что это из-за нашей ссоры, но… Леонардо берет машинку, прижимает к груди и улыбается: — …Но кое-кто спал с игрушкой пропавшего братика. Тут Донни зарумянился, да так, что пар из ушей, дар речи к нему не сразу вернулся, но все же: — Н-невозможно! Вы с ума сошли, этот парень презирает меня. Он был бы рад, моему исчезновению, иначе бы не приносил мне столько страданий. — Дурак! — вдруг рассердился Микеланджело и сильно толкнул его в грудь. — Раф не такой! Он хороший! Глупый-глупый-преглупый Донни, может ты и умеешь собирать суперсложные конструкторы, но ты ничего не понимаешь в чувствах! Ва-а-а-а! Все, самый из маленьких черепашат заплакал: — Ты всегда упрямишься и закрываешься от нас, поэтому Рафаэль и тюкает тебя каждый божий день. Просто улыбнись ему, вместо подозрительного прищура и скажи, что он клевый! — Я не ты! Я не умею подлизываться и строить красивые глазки. — Тогда не жалуйся, что тебя одним махом к стене припечатали! — парировал Микеланджело. — Нет ничего зазорного однажды сказать: «Хватит, мне больно!» Донателло не нашел больше слов. Просто они разные, и ничего тут не попишешь. Лишь вздохнул. Нужно успокоиться. Забрал конструктор. Нужно руки чем-то занять и поразмыслить над бедой по имени Рафаэль. Заодно модельку завершить. Лео и Микки лишь понимающе переглянулись и покачали головами. Деталька за деталькой. Машинка строилась, а в голове — новая Вселенная. Маленький Донни всегда верил, что его самый заклятый брат ненавидит его всеми фибрами. А тут вдруг его уверяют в обратном. Доброго и милого Рафаэля он иногда видел только в отношении других, поэтому даже страшно подобное проецировать на себя после стольких обид и унижений. Потребовались усилия, чтобы поднапрячь воображение. Раф беспокоился о нем. Тогда почему всегда воюет? Почему грубит? Прохода не дает. Даже сейчас такое чувство, что этот хищник где-то выжидает и готов напасть в любую минуту. Вот и батарейка. Антенна. Можно оживлять квадроцикл! А что если все так, как говорит Майки? Раф любит его, но по каким-то очень серьезным причинам причиняет боль. Если это так, то нужно выяснить, где «поломка». Пальцы нажимали на кнопки панели управления, машинка с жужжанием катилась то влево, то вправо. Дон радовался концу работы, сидел на полу, поджав пятки к основанию панциря (или хвосту, или как еще назвать черепашьи ягодицы?) И тут моделька врезалась в чью-то ногу. — Стой, не раздави! — испугался Донателло, увлеченный тестированием. — А хочется, — голос Рафаэля как гром среди ясного неба. Честно, в полумраке канализации Дону сначала почудился Микеланджело. Даже не знаешь, что хуже! Майки еще больший убийца всего, что попадает в руки, чем Рафаэль. Только подход у них разный: у одного это получается весело-задорно и нечаянно, у другого — яростно и со смаком. Нужно спасать детище! — Тебе он нужен? Можешь забрать, — Донателло протянул пульт, а сам отвернул голову и взгляд. Лучше так, чем никак. Консольку отняли, но не отошли. Рафаэль присел на корточки напротив Дона. У того сердечко застучало как у мышки. — Зачем он мне? — тут палец преследователя ткнулся в щеку жертвы, — …без тебя. По телу словно ток пробежал. Донателло резко повернул голову, их взгляды встретились. Донни хотел что-то сказать, но теперь палец соперника на губах. Голова закружилась. Раф сам опешил от столь интимного жеста, обычно это привет от Майки. Но Дон и Раф — иная история. Рафаэль пришел в себя первым и переместил палец с губ на нос. Пик-пик. — Слабак, прекращай это. Будь решительным, будь смелым! — продолжил маленький Рафаэль и убрал руку от лица. — Ведь я не всегда рядом. Не хочу, чтобы ты вдруг снова… Арх, Донни, не исчезай больше! Донателло задрожал. Его осенило. Простые истины так гениальны. Раф всегда любил его. Тихоня поджал губы, которые предательски дрогнули, и кивнул. Радость прострелила душу. — А теперь: любовь и мир! — Майки появился словно из воздуха, толкнул Рафаэля на Донни. Тот удержался за его плечи и… Ну, не то, чтобы поцеловались, но губами соединились. — Ой-ой! — Микеланджело сбежал раньше, чем те успели опомниться. «Будь смелее!» — стрельнуло в голове Донателло. Утянул его губы достаточно ловко для его возраста. Зачем? Маленькая месть? Возможно. А может, надоело быть правильным, почему бы не попробовать чего-то безумное? Но это длилось лишь секунды. Как проводят рукой над огнем. — Прости, я тренировался… то есть, я про смелость, а не про… хм… — Дон вновь растерялся, но замолчал. Рафаэль его все равно не слушал, он превратился из зеленой черепашки в красную. И спрятался в панцирь. Весь. — Р-раф? — изумился безобразник. — Ой, нет. Прости, я больше не буду, я просто пошутил, ну, как Микки это делает. Он вообще куда только не целует. Рафаэль сильнее сжимался внутрь. Кстати, вот и упомянутый, привел с собой Леонардо. Теперь оба смеются над их отношениями. — Донни! Донни! Ты красавчик! — Микеланджело умирал со смеху. — Ничего не понимаю… — покачал головой тот. — Перевожу, — к нему подошел Лео, положил руку на плечо. — Никогда не равняйся на чужие отношения, потому что они многоуровневые и могут быть диаметрально противоположными. Да-да, чтобы Дон что-то понял, нужно это сказать максимально сложно: — А-а-а, — так и есть. Микки сел на панцирь Рафа. — Ты тоже теперь будешь прятаться три дня? — провоцировал гаденыш. — Может, и мне? Прикинь, все мы такие ушли в себя. Приходит учитель, а мы в панцирях. Интересно, что он подумает? Давайте подшутим? — Сам иди в панцирь! Нельзя беспокоить Сплинтера, он рассердится. Потом, — ругался Лео. Пока парни спорили, Донни взял квадроцикл и поставил его на панцирь Рафаэля. — Давай поиграем? — предложил юный ангел-чинитель, так его однажды назвал Микки. Машинка скатилась, но была поймана. Раф недолго прятался. Усмехнулся и отнял пульт. — Да, ты делаешь, я играю, — его не изменить. Хотя, не с конструктором ведь он хотел играть. **** Телевизор продолжал показ сериала, и Микеланджело, не мигая, следил за сюжетом. Леонардо на спокойных вставках встал, зазевался да бросил взгляд на соседей по дивану. О! Раф заснул, завалившись на бронированную спину Дона. Совсем как щенята, которые жмутся друг к другу в поисках тепла. Серия закончилась, Лео легонько пнул Майки, чтобы тот сходу не взорвался от впечатлений. — Тихо! Смотри, — сказал черепаший лидер и показал взглядом на ребят. Усмехнулся. — О-о-у-у! И я хочу под бочок, — заскулил Микеланджело, рассматривая варианты куда бы приткнуться. Если честно, упал бы на них сверху и был таков, да Лео даст по мозгам. — Можно аккуратно разложить диван, если хочешь, — вдруг предложил старший. — Правда?! — радости полные штаны. — Главный акцент на «аккуратно». — Да-да! Так и сделали. Микки с диким восторгом пополз по дивану. К братьям. Рафаэль скатился со спины Донни набок. — Как в детстве, помнишь, Лео? Мы часто спали вместе, — его пробило на ностальгию. — Ага, а еще пинались, толкались и чья-то пятка могла врезаться в глаз, нос, рот. Нужное подчеркнуть, — у лидера не такие светлые воспоминания о тех временах. Микки хихикнул: — А еще мы часто выталкивали Донни, но тот не стремился возвращаться, тяжело вздыхал и лежал отдельно, пока не затащишь обратно. — Хм, — именно Лео возвращал потерянного брата. За «бортом» ему казалось очень одиноко и холодно. И оставлять там кого-то из своих — кощунство. Поэтому хвать и к себе, а остальные оболтусы потом сами наползут и облепят. Да и учитель Спринтер еще тогда распределил кто за кого отвечает. В частности, Раф должен был следить за Майки, Лео — за Донни. Ну, если старшие были заняты, то Донателло за Микки. Рафаэль часто жаловался, что ему достался самый шумный и безалаберный из братьев и просил пересмотреть решение учителя. Тот ему отказывал и требовал смирения, на что Раф только негодовал. Лео в какой-то степени было проще, его «ребенок» сидит тихо и молчит, просто идеальный подопечный! Единственный минус — никогда не угадаешь, что его может тревожить. А еще жутко упрямый. Зовешь есть — не идет, видишь ли, занят. Поставишь тарелку рядом с ним на пол — не соблазняется. А если и посмотрит, пока сообразит, есть или не есть, подлетит Микки и, как кот, засунет морду в миску и все слопает. Объедал самый младший всех, кто зазевался, даже Сплинтера. — Один ест за четверых, другой — анорексик! Арх! Где равновесие? — ругался Рафаэль, когда в очередной раз остался без порции. Мысли Лео прервал Микки. Тот похлопал рядом с собой — звал баиньки. — Не-не, я к себе, — категорический отказ. Младшенький мигом состроил умоляющую мордашку: — Когда мы еще так соберемся? У-у-у, — прижался к панцирю спящего Рафа. Потерся щекой. Леонардо вздохнул. Они — здоровые лбы — главное теперь диван не проломить... Молча присел, сам не знал, почему шел на поводу. Хотя, не такая уж и плохая идея — переночевать тут с братьями. Микеланджело чуть не завизжал от восторга. Лео неторопливо устраивался рядом, но Майки схватился за него. — Не так тесно, — сердился на него Леонардо. — Ты ведь уже большой, мне нечем дышать. Тот еще чего-то там промурлыкал и обмяк. — Все, спи давай, — старший тоже слегка приобнял его. Несмотря на то, что Микеланджело очень шумный и сносит все на своем пути, спать с ним всегда было теплее и уютнее, чем с остальными. Раф мог случайно двинуть, а рука у него тяжелая. Донни вообще состоит из одних локтей и коленок. Поэтому в детстве Рафаэль забирал Майки под предлогом, что это его подопечный, и нечего тут. *** Учитель Сплинтер решил сделать обход. Уж больно тихо стало. Вдруг убежали куда-нибудь… Очень удивился, когда обнаружил их всех на одном диванчике. Сразу же вспомнил их малышами. Умилился и поспешил накрыть одеялами. Раньше им хватало одного на всех…