В библиотеке

В Винчестере был холодный, ветряный день. Темные облака висели низко в небе, угрожая дождем, а ветер стремительно разносил их по всему округу. Горожане прятались в помещениях, рядом с каминами и отопительными приборами, в то время как те, кто не имели другого выбора, кроме как работать снаружи, закончили свои дела быстро, чтобы избежать холода. В около пяти милях от города стояло высокое разваливающееся здание, построенное из кирпича, со старой башней и антикварным колоколом, который до сих пор каждый день звонил через каждый час. Оно было установлено на его собственном небольшом участке земли, который был выделен, в основном, под поля и игровые площадки. Иногда там могли быть небольшие клочки, отведенные для огорода или оранжереи, или даже небольшие рощи деревьев. По большей части, однако, окрестный участок был широким и открытым. Все местные жители знали об этом здании. Они также были уверены, что они знали о его предназначении и что оно содержит, но они знали только часть. Оно было известно как Дом Вамми, или Вамми, и что это был детский приют. Местные жители нашли его странным, так как только немногие сироты были приняты туда за все время. Вопреки многочисленным подающим надежду парам, которые придут, чтобы обрести ребенка, большинство будет отвергнуто за несоблюдение строгих стандартов Вамми. Казалось, что, когда дело дошло до его подопечных, Вамми был более чем готов скорее самостоятельно вырастить их, чем рискнуть доверить их сомнительным родителям. Какова вероятность того, что такой детский приют вообще способен вести свой бизнес? Довольно низкая. Таким образом, Дом Вамми был странным для тех, кто наблюдал со стороны. Другой странностью были сами дети. Для некоторых, любые сироты будут казаться чужаками, но все в Вамми были особого сорта. Игры, в которые они играли, могли варьироваться от повседневных футбольных выходок и догонялок, до спокойного свертывания калачиком с участием клочков бумаги и калькуляторов. Если кто-нибудь когда-нибудь говорил с одним из детей, то они, скорее всего, находили себя старающимися изо всех сил поддержать разговор с восьмилетними детьми в объяснении теоретической физики. Всякий раз, когда детей доставляли в город на экскурсии, их странность, казалось, только возрастала, в отличие от их «нормального» окружения. В понимании местных жителей, лучшим для Дома Вамми и его обитателей было предоставить обширное место. То, что они не знали, что очень тщательно скрывалось от их осведомленности, заключалось в том, что в Вамми жили очень особенные сироты. Туда брали самых интеллектуальных, обладающих интуицией и управляемых детей, которых они могли найти, с явным намерением взращивания этих способностей и открытия их полного потенциала. Здесь были дети со всего мира, и большинство не должны были покидать Вамми, пока они не могли сделать это на своих собственных ногах. Все это было сделано с целью подготовки преемника величайшего детектива в мире, L. Все дети знали свое положение, причину, по которой они находились там. Это была политика Вамми, быть полностью честными со своими подопечными. Некоторые дети стремились быть лучшими, чтобы стать следующим величайшим детективом, в то время как другие были довольны тем, что получают такой особый уход и образование. Из тех, кто боролся, чтобы подняться на вершину, двое возросли выше, чем кто-либо другой. Эти двое были противоположны во всем: во внешнем виде, во мнениях, в привычках и в энергичности. Единственное, что было общим для них — уровень интеллекта, который был высоким даже для Вамми. В этот особенно холодный день в Вамми почти каждый ребенок был благополучно уединен внутри, вместе со своими воспитателями, которые были рады относительно спокойному дню. На третьем этаже в западном крыле, в почти забытой маленькой библиотеке, сидел бледный мальчик в белой пижаме, раскладывая книги вокруг себя и играя с пластиковыми роботами. Книги были наклонены, установлены и выровнены так, чтобы создать нечто среднее между городским пейзажем и американскими горками. Роботы населяли город литературы, или захватывали его, или воевали друг с другом внутри него, все по прихоти мальчика. Мальчика звали Ниа, и он был лучшим учеником Вамми, ребенком, скорее всего унаследовавшим звание «Величайшего в Мире». Его привычкой было проводить дни в одиночестве, играя со своими игрушками и выстраивая конструкции из всего, что было доступно. Игральные кости, чашки, домино, карты… у него был талант к установке и сбалансированию чего угодно, пока его творение не достигнет чудовищных размеров. Он не был очень активным мальчиком; на самом деле он никогда не участвовал в подвижных играх, в которые играли другие дети Вамми, поэтому его дни были заполнены тихим, уединенным времяпрепровождением. Это был способ, чтобы оставлять руки занятыми чем-то поверхностным, чтобы занять часть мозга, освобождая остальное для размышлений о том, что это будет. Он предполагал, что именно поэтому другие дети старались избегать его. Ниа никогда не отвечал на попытки взаимодействия с собой, и никогда не был заинтересован в приглашениях поучаствовать в играх. Он был асоциальный по своей природе, не удивительно, что остальные предпочитали игнорировать маленького альбиноса. Не то, чтобы он особо возражал. Остальные были единоличны к нему. Все они были детьми, как и Ниа, но не было ни единой искры заинтересованности ни в одном из них. Томик поэзии был прислонен к алгебре для начинающих. Как ни странно, Ниа был разочарован его текущим положением в Вамми. Это правда, о нем хорошо заботились, даже очень хорошо, и все его личные специфические причуды выполнялись в превосходном качестве, но он обнаружил, что большая часть времени была потрачена им неудовлетворительно или впустую. Но никто не догадался бы об этом, взглянув на него. Ниа очень гордился своим покерфейсом, бесстрастным внешним видом, и держал его строго на месте все время. Но несмотря на это, он был недоволен. Не тем, что он никогда не участвовал в играх или большим уважением со стороны своих сверстников. Во всяком случае, он испытывал к своим «товарищам» нечто вроде презрения. Нет, он был разочарован тем, что в Вамми не было никого, кто мог бы завладеть его вниманием или пробудить интерес. Он давно смирился с мыслью, что, до того, как он окончательно не выполнил свое предназначение и не стал детективом, полностью использовать его ум всегда будет недостаточно. Даже изнурительный учебный план, который применялся в Вамми, был недостаточным для Ниа. Не смотря на это, он погрузился в материал, а затем нашел второстепенную деятельность, чтобы заполнить любые возможные пробелы. Но ему хотелось бы с кем-то поговорить. С кем-то, чей интеллект был бы на одном уровне с его собственным, чтобы общение не было однообразным и полностью односторонним. Как бы сильно он ни был отшельником, Ниа не был полностью застрахован от желания человеческого взаимодействия. Хотя, при нынешней постановке дел, было двое человек, которых он бы классифицировал как стоящих его времени и усилий. Книга Ницше встретила нарисованный чертеж-руководство в треугольной рамке. Один из этих людей был сам L. Он никогда не встречал молодого человека, только однажды слышал его голос через голосовой зашифровщик на компьютере. Человека, ради подражания которому каждый ребенок в Вамми так усердно работал, человека, который распутывал сложнейшие дела в мире, никогда не показывая свое лицо. Таков был человек, который рассматривался как заслуживающий полноценной беседы. Но вероятность того, чтобы когда-нибудь поговорить с L — не говоря уже о встрече с ним — была равна нолю. Вероятно, пройдут годы, прежде чем он хотя бы услышит измененный голос человека снова. Второй в настоящее время был другим сиротой в Вамми. Очень активный мальчик, почти на два года старше, чем Ниа, считающийся «номером два» в детском доме, хотя и с трудом. Так же как Ниа и любой другой ребенок в Вамми, он предпочел псевдоним. Он был назван Мелло. Блондин, спортивного телосложения, немного женственный, очень вспыльчивый и способный употреблять достаточное количество шоколада в один день, чтобы заставить вымышленного Вилли Вонку нервно курить в коридоре, Мелло стоял вплотную после Ниа в порядке преемственности. Это было, по крайней мере, половиной той причины, по которой эти двое не ладили. Казалось, Мелло видел положение «первого номера» Ниа, как персональное оскорбление, и сам работал в исступлении, чтобы превзойти младшего любым возможным способом и утвердить себя как самого достойного кандидата. В начале Ниа посчитал это забавным, а затем интригующим, что кто-то будет подталкивать их к их пределам. Блондин настолько сильно хочет заполучить титул L, или это просто вызов, чтобы быть лучшим? Что было основной причиной его стремления выглядеть самым лучшим, умным и нравиться больше, чем все остальные? Ниа не знал, и у него не было ни одного реального способа это выяснить. В приоритете для сотрудников Вамми стояло сохранение конфиденциальности жизни каждого ребенка, и Мелло никогда бы не ответил ни на один вопрос, который Ниа мог непосредственно задать ему. Он посчитал бы это выпадом в его сторону. Мелло, в поисках возможностей обыграть Ниа, возненавидел младшего за его неизменную способность выходить на первое место. Эта ненависть также заинтересовывала Ниа некоторое время. Это была эмоция, с которой у него не было достаточно опыта, и которая не была взаимной. Для Мелло это проявлялось по-разному, от проведения ночи в долгих часах учебы, до демонстративного игнорирования Ниа, разрушения его тщательно сконструированных башен, насмешек и издевок над ним перед другими… несколько раз это даже дошло до физической расправы. Когда это произошло впервые, Ниа был поражен им сначала, выходки Мелло переходили от интересных до ужасных. Все срывы Мелло, казалось, проистекают из простого, хотя довольно значительного комплекса неполноценности. В то время как для него оставалось неизвестностью то, что Ниа уже понял это, его выпады стали повторяющимся и предсказуемым. Поэтому второй и последний человек, которого Ниа мог рассматривать как достойного для разговора с ним, был исключен из списка. Первый мог вполне оказаться призраком, а второй — ударить его, только взглянув. Кто-либо другой попросту не стоил даже воздуха. Ниа продолжал строить свои широкомасштабные мегаполисы печатного слова в тишине. В такой холодный день, как сегодня, даже со всеми детьми, запертыми внутри, все было тихо. Надвигался шторм. Это можно было ощутить в воздухе, поэтому дети Вамми были нехарактерно подавленными. В конце концов, творение Ниа заняло весь пол и большую часть столов. Он осторожно встал и осмотрел свое королевство. После минутного созерцания он решил, что оно испытывало серьезную нехватку населения, и стал пробираться через книги, чтобы принести больше игрушек из своей комнаты на втором этаже восточного крыла. До сих пор комната оставалась тихой, но отсутствие дыхания маленького гения сделало ее еще более тихой. Башни и памятники из текста стояли наперекор ярко окрашенным роботам, заключенным в смертельной схватке. Но без мальчика, который построил их, играл с ними и проникся их жизнями, казалось, они просто ждали. Если они ждали, если книги и игрушки вообще способны ждать, они не ожидали слишком долго. Через несколько минут после того, как альбинос в белой пижаме покинул комнату, вошел худощавый блондин во всем черном. Он остановился в дверях и посмотрел на миниатюрные небоскребы и роботов, установленных перед ним. Это было впечатляющее зрелище, но блондин быстро снес все это, прежде чем вскрикнуть в тишине, «Ниа! Маленький урод, ты здесь?» Книги не ответили, а игрушки только уставились назад своими пустыми глазами. Мелло фыркнул и осторожно зашагал внутрь, избегая нагроможденных книг и закрывая за собой дверь. Если бы Ниа находился в комнате, он бы ответил на крик Мелло. Коротышка никогда не боялся его, несмотря на то, что для этого у него было множество причин. В последний раз, когда Мелло застал младшего в одиночестве, тот вышел с подбитым глазом и окровавленным носом. Синяк не сходил довольно долго, в течение нескольких недель это был единственный цвет, по которому можно было отличить мальчика. Но Ниа никогда не избегал его, никогда не проявлял никакого беспокойства о собственной безопасности. Мелло обошел особенно высокие, спиралевидные башни, выстроенные из классики. На самом деле он находился здесь, чтобы выследить Ниа и использовать его для снятия стресса. Погода была ему под стать. Даже возможность прокрасться снаружи, воспользовавшись пустующим двором, не могла заставить его чувствовать себя лучше. Никто не тусовался с ним, кроме его лучшего друга, Мэтта, который был настолько поглощен своей новой игрой, что единственным видом погоды, который был бы способен привлечь его внимание, вероятно, был торнадо. Поэтому, так как физическая активность и тусовки с его другом провалились, все, что оставалось — лупить Ниа. Кроме того, белого мутанта не было ни в его спальне, ни, как обычно, игровых комнатах, или в любом из тихих уголков, в которых он любил прятаться. По мере своих поисков, Мелло становился только более и более раздраженным, и теперь, если он найдет своего маленького соперника, он мог назло набить ему еще один фингал. Мелло прошел небольшую арку из поэзии и пары боевых трансформеров под ней. По-видимому, он нашел место, где Ниа был совсем недавно, так что все, что ему оставалось делать сейчас — ждать, пока он вернется. Мелло распознал, что некоторые из игрушек, разбросанных вокруг, были из личной коллекции Ниа, и он никогда не оставлял их валяющимися повсюду. Мелло рассеянно достал шоколадку из кармана и начал грызть ее. Был один робот, которого он особенно узнал, маленький, красный с белым, с прозрачным пластиковым куполом над головой. Тот, которым Ниа владел в течение нескольких лет. Он всюду почти постоянно находился с альбиносом и имел особое место на тумбочке у кровати. Мелло получилось узнать только незначительные детали за те несколько раз, когда он пробирался в комнату мальчика, пока ее обитатели играли в другом месте. Мелло сказал себе тогда, что он проводит поиски, чтобы найти секрет Ниа: его методы обучения, развлечения, которые он не позволял видеть другим, заначку супер продвинутых учебников, которых у него было десятки, постоянно опережавшие Мелло… но это было просто любопытство. Сейчас он был способен признать это, по крайней мере, для себя. Там должно было быть что-то еще, что позволяло быть лучшим учеником Вамми, кроме того, на что наткнулись его глаза, рассуждал Мелло. Там должно быть нечто большее, чем спокойные игры и молчаливая учеба с лицом столь же выразительным, с каким он играл в домино. Серьезно, ребенок всегда был сам по себе, играя в какую-то игру или складывая вместе пустые паззлы, как его результаты были такими хорошими? Но нет, его комната всегда оказывалась столь же простой и незамысловатой, как и сам Ниа. Белые стены, белая мебель, белые постельное белье и белое ковровое покрытие… цвета встречались только в его игрушках. Что касается книг, здесь было только то, что было выдано каждому учащемуся, ничего особо продвинутого по его меркам. Другой пролет из книг вел к одному из столов, как шоссе. Мелло взял большой кусок шоколада и дал ему медленно плавиться на языке, тогда как он осторожно проходил через сбалансированный шедевр. Все же нельзя сказать, что Мелло не пытался улучшить свои результаты. Он часами упорно занимался, предпочитал здоровую пищу — в сочетании с шоколадом — он осуществлял достаточно много упражнений для кровообращения, и довольно много спал, по крайней мере большую часть ночей. Не было никаких причин, по которым он должен был всегда находиться вторым за Ниа. Никаких. Особенно, когда эта маленькая ошибка природы проводила все свое время за такими бесполезными проектами, как этот. Какой смысл в городе из книг? Где был тот умственный потенциал, которым должен был обладать предполагаемый гений? Как будто Ниа издевался над ним, говоря: «Смотри, я могу превзойти тебя во всем, чем угодно, и мне даже не нужно работать для этого. Хреново быть тобой». При мысли о том, что его высмеивают, у Мелло возник соблазн опрокинуть ряд треугольной ограды из книг, вызвав цепную реакцию и уничтожив книжный рай Ниа. Косвенно или нет, намеками или прямо, он заставлял его кровь закипать и его ладони чесались при одной мысли о нем. Но он сдерживал себя, что было редким явлением для взрывного подростка. Он знал, что Ниа не насмехался над ним, в любом случае. Для этого пришлось бы вовлечь себя в какую-то личную, эмоциональную связь с другим человеком. Такие вещи были недосягаемы для его бесчувственного соперника. Ниа, вероятно, было бы все равно, если бы Мелло в один прекрасный день превзошел его, потому что это также включало в себя эмоции. В некотором роде, это раздражало Мелло больше всего. Если его противник был кем-либо, любым другим, было бы какое-то взаимодействие между ними на личном уровне, дружелюбным или иным. На крики Мелло отвечали бы чем-то другим, кроме ответа шепотом. Его вызовы и угрозы встречались бы с чем-то большим, чем пожимание плечами. На его удары реагировали бы чем-то более существенным, чем жалостливый взгляд. Если бы ребенок просто отбивался, или стремительно убегал, даже это было бы улучшением. Как это было, Мелло чувствовал, как будто он дерется с воздухом, в котором не было предоставлено никакого сопротивления. Ему не с кем не оставалось бороться, кроме самого себя, и это было невыносимо. Шокоголик присел на корточки, чтобы прочитать некоторые из названий книг, чтобы увидеть, включил ли Ниа какой-то план с предметным материалом в состав строения. Там не было ничего, что он мог различить. Он встал, и продолжил изучать работу своего соперника. Самым разочаровывающим, что Мелло понемногу начинал осознавать, было то, что весь его мир стал вращаться вокруг Ниа. Человека, которого он ненавидел больше всего в целом мире. Его конкурента на звание Величайшего Детектива. Почти каждый аспект жизни Мелло теперь закручен вокруг этого крошечного, хрупкого тела. Он когда-то вращался вокруг L, изучая предшественника и его методы, но этого больше не было. Если Мелло занимался по полночи напролет, он должен был получить лучший результат, чем Ниа. Если он брал на себя дополнительные занятия, это было потому, что Ниа делает то же самое, и он не может позволить ему знать больше, чем он сам. Если Мелло занимался спортом особенно усердно, это делалось, чтобы обладать чем-то, что Ниа не мог отнять у него. Все продолжало возвращаться к Ниа, Ниа, Ниа. Это сносило блондину крышу. Как будто младший одержал еще одну победу, сделав себя центром вселенной Мелло. Делая все остальные соображения, кроме него, второстепенными. И все без труда. Даже не беспокоясь об этом. Как будто Мелло был никем, кроме тени. Чем-то, не имеющим никакого значения, не стоящим даже брошенного на него взгляда, поскольку Ниа поднимался все выше и выше. В еще одном редком проявлении сдержанности, Мелло удалось избежать разбрасывания книг, направляя свой яростно занесенный кулак в одну из книжных полок. Нет! Он заслуживает внимания! Он был вторым в линии наследования, и это далеко не мелочь! Мелло дрожал, пытаясь пресечь гнев, разливающийся в нем. Шоколадный батончик, который он держал, был сдавлен кулаком в плотный комок. Он чувствовал слезы искреннего отчаяния, формирующиеся в уголках его глаз, и боль в животе, и это свело вместе каждую мышцу его тела. Во всяком случае, L был лучшим в мире, и его преемники следовали прямо за ним, что делало Ниа вторым и Мелло третьим. Третий величайший в мире стоит больше простого беглого взгляда! Он заслужил больше, чем чтобы его считали только какой-то запасной резервной копией, 'Планом C', если и L и Ниа каким-то образом потерпели неудачу. Мелло слегка улыбнулся. Если бы Ниа потерпел неудачу… если маленький мутант оступился, если бы он позволил себе хотя бы немного поскользнуться, то Мелло был бы тут как тут, готовый побить его в его собственной игре. Когда L ушел бы в отставку, ушел вместе с Ниа, Мелло бы… Ухмылка мальчика медленно исчезла, и его тело, казалось, осело на книжную полку. Его плечи осунулись, а голова опустилась, сбрасывая пряди прямых светлых волос на голубые глаза. Он чувствовал, будто его окатили ледяной водой, его внутренний огонь эффективно потухал. Если бы Ниа ушел, был окончательно избит им, болен или даже мертв, что стало бы с Мелло? Без его апатичного противника, будет ли он обладать тем же стремлением быть лучшим? С отсутствием маленького альбиноса в его жизни, он бы по-прежнему достаточно беспокоился о том, чтобы стать великим? Без центра своей вселенной, будет ли он иметь цель? Мелло позволил себе сползти на пол. Вся его энергия была внезапно исчерпана, и ее не хватило бы даже для того, чтобы накричать на Ниа. Он чувствовал, как все раздражение только что отступило прочь. Ну и пофиг. Подавленный парень находился в этом положении на полу, в задней части библиотеки, когда дверь мягко отворилась, и в нее прошаркал Ниа. Мелло замер. Теперь, когда его жертва наконец-то пришла к нему, он больше не хотел ввязываться в драку. Но он не мог и помыслить о том, чтобы убежать. Ниа остановился в дверях, скучающие глаза смотрели в его импровизированную игровую комнату. Затем, переводя внимание на охапку пластиковых игрушек, которые он нес, он прошагал в комнату своими белыми носками. Мелло сидел так, что был укрыт за парой широких конструкций Ниа, так что он не заметил его. Альбинос, еще раз тщательно выбирая путь через аккуратно уложенные книги, начал расставлять своих роботов, самолетов, автомобили, и все, что ему удалось принести из башни. Мелло, стараясь дышать так медленно и тихо, насколько это возможно, наблюдал, как Ниа заселял свой город игрушками. Он знал, что он должен уйти. Он должен встать и свалить, сшибая все, что мог по пути к двери, включая Ниа, и вернуться в свою комнату, где он мог дуться на мир. Но он этого не сделал. Он остался сидеть, словно пригвозженный к полу, и наблюдать за тем, как его ненавистный враг играл в свою игру. Он чувствовал немного… странным смотреть на Ниа вот так. Он видел, как мальчик играет намного чаще, чем можно было подумать, на самом деле. Но это всегда было в то время, когда вокруг находились другие дети, и он знал, что за ним наблюдают. Так или иначе, сейчас было по-другому. Не только от азарта быть скрытым, хотя Мелло частично допускал это. Нет, сам Ниа казался слегка другим. Более непринужденным, контуры его бледного тела выглядели мягче. Даже его дыхание казалось более легким в ушах Мелло. Мелло вопрошал, держал ли Ниа себя таким сдержанным, только когда вокруг находились другие? Разве безупречный, беспристрастный складыватель паззлов должен держать себя под контролем, чтобы казаться настолько безупречным? Был ли именно тот облик, который он выказывал, фальшью? Это была интересная мысль. Если бы он мог, тогда сведение Мелло о нем стало бы крошечной щелью, извлеченной из брони альбиноса, местом, где он мог бы обрести опору. Но если бы это было правдой, это также вызывало вопрос, почему? Почему Ниа чувствуют необходимость держать себя в стороне? Чувствовал ли Ниа на самом деле? Мелло продолжал наблюдать за своим врагом, центром своей вселенной, когда он перемещался по комнате, расставляя игрушки и время от времени регулируя книги невесомыми касаниями. Сначала он беспокоился о том, что Ниа мог направиться в угол, в котором он скрывался, но стало очевидно, что мальчик не был заинтересован в самых окраинах своего творения, а сконцентрировался на центре. Поэтому Мелло смотрел, а Ниа играл. Минуты тянулись, постепенно прошел час, а затем два. Мелло сумел устроиться в более удобном положении, не будучи услышанным, а путь обратно пролегал за стеной литературы. Ниа на данный момент тоже лежал на животе, играя со своими игрушками и накручивая волосы на палец. Просто удивительно, как долго мальчик мог оставаться увлечен таким простым занятием. Дождь начался около часа назад, и звук его биения об старое здание начал усыплять старшего. Он боролся с ним, но в сочетании с достаточно теплой комнатой, запахом старых книг, и менее чем возбуждающим занятием Ниа, сон одолевал его. В то время как он окончательно поддался дремоте, он задавался вопросом, почему он не был раздражен тем, что застрял в комнате так надолго ничего не делать, кроме как смотреть, как его главный соперник играет в бессмысленные игры. Как правило, он ненавидел даже находиться в непосредственной близости с Ниа, но не в этот раз. За исключением первоначальной мысли о побеге, у Мелло не было никакой мотивации покинуть библиотеку, которая была святыней Ниа. Это как раз подтверждало расслабление неизменно возбужденного мальчика. Это имеет никакого смысла, но должно быть тщательно продумано. Позже… Нар поднял голову, когда звук тихого храпа стал доноситься из задней части библиотеки. Выпутываясь из своего гнезда из игрушек, он встал, направился к углу Мелло и осмотрел груду книг, которые скрывали его. Мелло свернулся калачиком на одной стороне, лицом наружу, чтобы он мог наблюдать за Ниа, с остатками шоколада в одной руке, а также доказательствами того, что он ел его, в одном углу его рта. Черная одежда была помята, ноги были босыми и грязными, и его чокер был скомкан в узелок красного и черного бисера на его горле. Ниа позволил себе мельчайшую тень улыбки. Мелло стал таким плохим шпионом. Но это было не удивительно, в свете его индивидуальности и пылкого нрава. Мальчик был умен, не было никаких сомнений, только он не основывался ни на чем, на что требовало большое количество терпения. На самом деле, для Мелло было необычно даже продержаться таким же тихим, как он, так долго. Почти сразу же после того, как Ниа вернулся в библиотеку, он знал, что Мелло был там. Сильный и очевидный запах шоколада старшего и маленький кусочек обертки, которая упала на пол, разрешили вопрос. На вопрос, был ли он в комнате до сих пор, ответом были приглушенные звуки дыхания и передвижения, которые исходили из его укрытия. Заинтересованный тем, чего хотел Мелло, но не желая показать это, Ниа действовал, как будто он ничего не знал о его присутствии, и продолжил заниматься своим проектом. Зная Мелло, было бы лишь вопросом времени, когда он восстановит заряд бодрости, требуя то или другое, или ругая его за недавнюю оценку тестирования. Но он так и не сделал этого. Это было странно. И Ниа также думал, что шпионаж Мелло не имел ничего общего с запланированной местью. Все это было слишком бессистемно для нее. Все это было очень странно, очень не в характере Мелло, вспыльчивого, импульсивного парня. Тем более, вот так засыпать в присутствии своего «врага». Было правдой, что у Мелло не было никаких причин бояться Ниа; даже если младший хотел причинить вред, он не лучше всего подходил для осуществления этого. Но Мелло бы до сих пор воспринимал его как угрозу. Уснуть… было определенным нарушением характера. Это требовало некоторых размышлений. Ниа осторожно наклонился над книгами и поймал прядь желтых волос, упавшую на лицо Мелло. Он свободно обвил ее вокруг пальца, как он часто делал со своей собственной белой гривой, перед этим осторожно заправляя ее за ухо. Глупый Мелло. Ниа отвернулся от дремлющего блондина и оглядел комнату, рассматривая свои возможности. Приняв решение, он задвигался по комнате так тихо, как его это позволял носки на его ногах, собирая свои личные игрушки, чтобы вернуться в свою комнату. Остальное может подождать, пока Мелло проснется и снова уйдет, тогда могла осуществиться задача повторного раскладывания по полкам всех книг. Перед тем, как уходить, Ниа оставил одного из своих собственных роботов рядом с дремлющим Мелло. Он сомневался, что Мелло мог повредить его, и он почувствовал, что какой-то знак благодарности должен причитаться этому мирному полудню. Слегка сбивающему с толку, но мирному. Когда Мелло проснется, он обнаружит украшенного куполом, красного с белым робота, наблюдающего за ним.