Поздняя осень

      Дазай стоял на лестнице, когда к нему в дом ворвался разгневанный Чуя и нагло потребовал свои перчатки, которые забыл после очередной пьянки, хотя уже в сотый раз обещал больше не связываться с бывшим напарником, а теперь — и врагом.       Дазай продолжал невозмутимо стоять с ехидной улыбкой, немного возвышаясь над Чуей.       — Чу-у-я-я, не устраивай драму, ты же специально их оставил, чтобы вернуться ко мне. Так ведь?       Накахара чуть ли не взорвался от возмущения:        — Я?! Специально?! Да нафиг ты мне сдался, самоубийца ненормальный! Чтоб я к тебе еще пришел? Да никогда! Придурок! — Чуя буквально на одном дыхании прокричал все эти ругательства и много других колкостей прямо в лицо Осаму, даже не заметив, как подошел к нему на расстояние одного шага.       А вот Дазай очень внимательно следил за каждым его движением, продолжая стоять на первой ступени лестницы и рассматривать собеседника оценивающим взглядом.       — И вообще, не льсти себе, Дазай! Ты мне противен! — закончил свою речь Чуя.       И в эту же секунду выражение лица Осаму резко изменилось. Он в один миг оказался перед Накахарой так близко, что Чуя мог почувствовать его дыхание у себя на лице.       Дазай одним властным движением руки схватил Чую за волосы и притянул еще ближе. Он нежно коснулся губами виска парня так, что Чуя вздрогнул, сердце его стало отбивать сумасшедший ритм, а лицо предательски покраснело.       Накахара замер. Наступила тишина. По стеклу тихо постукивал мелкий дождь, который обычно бывает поздней осенью. С улицы доносился шум где-то далеко проезжающих машин. В теплой, освещенной тусклым светом прихожей, ничто не нарушало эту тишину. Только стук секундной стрелки кухонных часов раньше немного напрягал Накахару. Но не теперь, когда Дазай стоит так близко, даже слишком.       В любой другой ситуации Чуя уже давно бы попытался врезать этому назойливому идиоту, а тот, как всегда, увернулся бы. Всё-таки, годы совместной работы…       Но не сейчас, когда они стоят так близко, что Чуе катастрофически не хватает воздуха, будто вокруг него образовался вакуум. Голова закружилась, мысли спутались от дурманящего запаха Дазая, окончательно теряя всякий смысл.       Осаму ослабил хватку и так привычно зарылся рукой в спутанные рыжие пряди. Он медленно провел губами от виска до мочки уха и остановился. В ответ последовал только короткий вздох. Осаму нагло улыбнулся.       «Знает ведь, гаденыш, мои слабые места», — промелькнуло у Чуи в голове. Только он захотел вернуть контроль над ситуацией, как встретился с глазами Дазая. Такими глубоко-черными, с легким золотистым блеском. Это был полный провал, потому что он всегда тонул с головой в этих двух бездонных омутах карих глаз.       Осаму не мог оторвать довольно ехидный взгляд от беспомощного и покрасневшего Накахары. Дазай наклонился к его уху и тихим бархатным голос прошептал:       — Я все еще тебе противен?       — Очень… — прерывистым, вибрирующим голосом ответил ему Чуя, толком не осознавая до конца, кому именно он ответил: Дазаю или себе.       Осаму посмотрел в полные обиды глаза Накахары и слегка соприкоснулся с ним губами, затягивая его в легкий, непринуждённый поцелуй.       Чуя не сопротивлялся. У него просто уже не было сил что-то возразить или отстраниться. Он слишком устал от всего: от вражды, от постоянных насмешек со стороны Дазая, его издевательских намеков и больше всего — от этой наглой улыбки.       Он чертовски устал держать все эмоции и чувства глубоко в себе, не давая им выплеснуться наружу. И вот, огромная плотина, удерживающая все это время безудержный океан чувств, разрушалась в один миг от огромного количества трещин.       Чуя будто стоял на краю обрыва, уже делая шаг в пустоту. И, как обычно бывает у смертников перед прыжком, последний раз его посетил здравый смысл, который просто кричал о том, что он слишком наивен, и все это очередные провокации, злая шутка. Но Накахара уже принял решение для себя. «Да пошло оно все!» — подумал парень и шагнул в пропасть.       Чуя мертвой хваткой вцепился в Дазая, превращая нежный поцелуй в жаркий, страстный, глубокий, нереально чувственный. Он ждал этого слишком долго, мучаясь из-за нерешимости, сомнений и страха, что его отвергнут. Все это ушло, и Чуя впервые почувствовал себя свободным. На душе стало так спокойно и легко. И не важно, как долго это будет продолжаться. Главное для него сейчас — это любимый человек, стоящий перед ним, крепко обнимающий его за талию, и страстно отвечающий на его поцелуи.       Накахара жадно кусал губы Осаму, будто подсознательно боясь, что тот отстранится, исчезнет или же испарится. Но у того даже на секунду не могло возникнуть подобной мысли. Дазай только властно перенял на себя роль ведущего и продолжил, прижимая тонкое тело напарника к стене…       За окном все еще шел мелкий дождь и тихо завывал холодный ветер. Обычная противная осенняя погода, с постоянными туманами, сыростью и первыми заморозками. Погода, когда становится уже довольно холодно.       И просто необходимо носить перчатки.