Защити от того, что люблю

Брюс поджигает сигарету, смотря в потолок. Курить в постели не так удобно и сексуально, как описывают это в слащавых фильмах или книгах. Очень неприятно, если пепел упадёт на тело или хуже того — на простынь, одеяло. Приходилось выгибаться, чтоб стряхнуть его в пепельницу на журнальном столике. Брэндон лежал рядом, наслаждаясь недавним сексом и разглядывая комнату Брюса, в которой уже третий раз (кстати говоря, по одной и той же причине), но ни разу не придавал значения мелким деталям его интерьера. Казалось, обычная комната обычного холостого мужчины, который вот-вот уйдёт в запой, если не ушёл до сих пор. — Что это? — Салливан взял с полочки рядом маленький флакончик духов. Открыв крышечку, он почувствовал сладковатый запах ванили, молочного коктейля и Лос-Анджелеса. Флакон хрустальный, очень хрупкий. Жидкость отражалась в его многочисленных гранях, её осталось не так много. Видно, дорогой, слишком тонкий и приятный аромат. — Оставила очередная любовница? — Не смей прикасаться. — внезапно холодно и резко ответил Робертсон. Он по прежнему смотрел в потолок, даже не переведя взгляд на Брэндона. Ему было достаточно услышать тот самый щелчок крышечки, уловить тончайший запах. — Я сказал, убери свои руки. — голос Брюса звучал хрипло, тихо. Его поясница болела, ведь этот гребаный сексоголик имел Робертсона на протяжении четырёх часов. Чертов извращенец. Но сейчас Брюс выглядел опустошённым. И все дело в его глазах: тихий крик и стон о помощи, душевная боль, оставляющая порезы на запястьях. Брэндон не стал возражать и спорить. Он закрыл флакон и бережно поставил его на место, поворачиваясь к детективу. — Идиот, упадёт же. — мужчина положил сигарету в пепельницу, приподнялся на локтях и забрал несчастные духи, убирая в свой ящик. — Почему ты так бережёшь их? — так же тихо спросил Салливан, наблюдая за Брюсом: его выражением лица, его чертами, опускающимися ресницами и вздымающейся грудной клеткой. Брэндон не должен был спрашивать. А Брюс не должен был отвечать. «Все хотят Кэрол Робертсон. Что ж, смотреть можно. А трогать нельзя. Разве что… только одному Брюсу. И то ему придётся показать, как сильно он меня хочет». Брюс прикрыл глаза. В полной темноте появился образ женщины, по его мнению, идеальной: тончайшая талия, хрупкие плечи, тонкие пальцы холодных рук, обрамлённые обручальным кольцом, бледная кожа, аккуратное и ухоженное лицо, мягкие блондинистые волосы, такие желанные нежные губы, преданные верные глаза и… запах. Тот самый аромат духов, какими пользовалась только она. Только Кэрол. Брюс чувствовал, как его сердце сжимается, издавая последние стуки. Её губы, которые невинно шепчут слова любви, именно для него, для Брюса. А сам Брюс её не достоин. Кэрол — идеал, Брюс — обычный ублюдок, не отличающихся ничем от какого-либо другого ублюдка. Таких миллионы, а Кэрол… Кэрол одна. Такая нежная, любящая и верная. Одна, но не его. — Мне уйти? — Брэндон нарушил затянувшуюся паузу. Брюс заметно ушёл в себя. Салливан чувствовал себя лишним, собственно, свою «миссию» он уже выполнил. Они ничего не знали друг о друге: ни о семье, о друзьях, о детстве, о привычках и характере. Ни черта не знали. — Да. — коротко отвечает Робертсон, делая последнюю затяжку. Оставшись наедине с самим собой, Брюс и не замечает, как оказывается в ванной. Как дрожащие руки засучивают рукав, пару раз стукнув по новенькому шприцу. Иголка такая тонкая, шустрая, казалось, что не мужчина ею управляет, а она сама впивается в его кожу, вливая в вену такое нужное и желанное вещество. — Кэрол… Кэрол, прости, пожалуйста. Дай мне ещё раз тебя обнять, почувствовать. А Стэйси? Как там моя девочка? Брюс сильный мужчина, таких ещё поискать. Брюс умеет сдерживать свои эмоции, может показывать вместо них другие. У Брюса много масок, и он совсем потерял настоящего себя. И нашёл в этой самой ванной… сидя на кафельном холодном полу, откинув пустой и ненужный шприц подальше. Глаза Робертсона краснеют от наступивших слез, зрачки расширяются, он без сил, он падает на кафель, закусывая губы. В горле застрял ком, наружу рвутся крики, боль, мольба о помощи. И вот, да, нежные прикосновения женских рук к его спине, плавно переходящие на шею. В висках пульсирует, губы искусаны. — Кэрол… Кэрол, не оставляй меня, пожалуйста. Робертсон разворачивается, хватая руками воздух, пытаясь задержать эти ощущения, ему хотелось, чтобы его сердце остановилось именно сейчас. Только потеряв любимого человека, мы обретаем нового себя. — «Брэндон, приезжай». Брюс не в силах терпеть это больше. Ему сложно оставаться одному. Наедине со своими демонами, они разрывают его изнутри, они знают его слабые места. Они не убивают его сразу, они уничтожают мужчину по кусочкам, питаясь его энергией, высасывая оставшиеся светлые частицы души, умерщвляя их словно клетки мозга после очередного стакана ледяного виски. Нас убивает то, что мы считаем дорогим. Защитите себя от того, что вы любите. В ту ночь Брэндон никогда не видел Брюса таким. Робертсон что-то нервно шептал, сидя все на том же кафеле, но уже с поддержкой Салливана. Брэндон плохо понимал, что произошло, что происходит сейчас. Он слишком мало знал Брюса, чтоб помочь и одновременно знал слишком много, чтоб предпринять какие-либо действия. Поцелуй. Первый за все время их поверхностных грязных свиданий: в подворотне, в номере очередного жалкого отеля, дома на кровати, на полу, у стены. В ту ночь Брэндон не понимал Брюса. Возможно, Робертсон сошёл с ума. А может ему в голову ударил резкий сладкий аромат духов, разбитый флакон которых остался на полу в спальне. Он больше никому не нужен и отыграл свою роль в этой никчемной жизни. Брэндон прижимает к себе Брюса, пытаясь успокоить дрожь в его теле. Один раз он уже потерял дорого человека и допускать такую же ошибку не собирается. А сейчас дороже этого больного ублюдка нет никого. Защищайте тех, кто вам дорог.