Плащ

      После очередного загруженного дня в больнице Стрэндж чувствовал себя измотанным. Раздевшись, он бросил ключи на тумбочку и провел мягко пальцами по воротнику встречающего его плаща. Тот, с тех пор как выбрал хозяина, отказывался оставаться в храме или же в библиотеке под присмотром Вонга. Вместо этого, плащ преданно ждал доктора с работы, приносил ему с утра кофе в постель и всячески поддерживал, проявляя себя уже и как друг. По утрам губы еще сонного Стефана трогала улыбка, когда он видел у кровати поднос, удерживаемый в воздухе алой тканью. Наверное, и сам плащ улыбался бы, умей он это, ведь в такие моменты чувствовал себя абсолютно счастливым. Но он мог только лишь быть рядом.       Сегодня Стефан не пошел сразу на кухню, как делал обычно, а крепко обнял застывший в недоумении плащ, проводя руками по алой, украшенной узорами ткани. Его голова устало опустилась на плечо плащу, и он прижал тот к себе как можно ближе. Мягкая ткань обвилась вокруг талии доктора, закрыла спину, а конец воротника коснулся виска, с нежностью проводя от него до линии челюсти, огладив немного заросшую щеку. Утром стоит напомнить Стефану о бритье, хотя плащу он нравился в любом виде.       Тяжело вздохнув, доктор будто сбрасывал вместе с выдохом всю ту усталость, что лежала на его плечах, а после поднял голову, касаясь ладонью воротника плаща так, как не касался раньше. Его взгляд скользил по квадратам на подкладке, отмечая некоторую потертость, но это было совершенно не важно, когда сухие, теплые губы коснулись ткани. Плащ замер, не веря в то, что происходит сейчас с ним, пока Стрэндж скользил рукой по алым узорам, опускаясь все ниже, невольно касаясь и своего торса через два слоя одежды — рубашку и плащ.       Такого волшебный артефакт ранее не испытывал за все годы существования. Его никогда не целовали, не касались так откровенно, не прижимали в порыве желания к стене, потираясь всем телом. Он был растерян под этим напором, но лишь до тех пор, пока доктор не отстранился, облизывая губы, и плащ не увидел его горящие глаза, раскрасневшееся лицо и тяжело вздымающуюся грудь.       Спина Стрэнджа вжалась в стену, когда плащ развернул его, не в силах контролировать себя. Часть ткани раздвинула длинные, стройные ноги мужчины, и начала медленно оглаживать бедра, заставляя того запрокинуть голову от нарастающего удовольствия. Безумно хотелось ласкать себя, но край плаща остановил руку, потянувшуюся к встающему члену. Стефан медленно, но верно возбуждался, прижатый к стене собственным Плащом Левитации в собственной же прихожей.       Партнер-человек уже давно потянулся бы расстегивать рубашку, облегающую торс Стрэнджа, огладил бы ладонями, спускаясь ниже, а после принялся бы за пуговицу на брюках. Но плащ при всем желании не смог бы справиться с пуговицами, поэтому жарко ласкал своего хозяина через одежду, плотно прилегая к разгоряченному телу и своим трением только больше распаляя. Стефан сам подрагивающими пальцами попытался справиться с пуговицами, пока полы плаща не решили проблему одним рывком, от которого эти самые несчастные пуговицы разлетелись в стороны. Не успел доктор и рта раскрыть, как гладкая ткань уже огладила обнаженный торс, полностью его облепив как вторая кожа. Свободный конец же надавил ощутимо на пах, сорвав первый стон с губ Стрэнджа.       На несколько секунд плащ снова замер, услышав этот звук, такой непривычный из уст этого гордого мужчины. Сейчас Стефан выглядел таким открытым и расслабленным, что плащ не удержался и с трепетом провел по его щеке, снова прижимаясь изнанкой воротника к губам.       Когда он дразняще, осторожно коснулся паха, ощущая жар даже через брюки, Стрэндж дернулся, а его живот невольно поджался. Руки сами опустились вниз, чтобы расстегнуть ширинку на брюках и освободить зажатый член, но и в этот раз плащ помешал, остановив. — Садист, — хриплый стон вырывается сам вместе со словами, и Стефан пытается потереться бедрами об ускользающий конец плаща, больше уделяющий внимание твердым, чувствительным соскам, чем члену. Ткань невесомо прикасалась к телу, отчего по коже то и дело пробегали мурашки, а возбуждение становилось невыносимым. Внизу живота все ныло, и Стрэндж уже подумывал наколдовать что-то, чтобы задержать плащ и таки довести себя рукой до оргазма. Но тот был достаточно умным и вытащил из кармана брюк двойное кольцо еще в самом начале, спрятав его где-то в своих складках. — Пожалуйста… — когда металлическая пряжка в виде крыла коснулась соска, Стефан не выдержал, уже буквально умоляя чертов садистский плащ дать ему кончить. Без рук было настолько непривычно, что мужчина места себе не находил и давно сполз бы на пол, не поддерживай его в воздухе верный плащ.       Мольба была вполне логичной, но плащ все равно удивился, будучи незнакомым с пределом человеческого организма. Ему просто хотелось касаться везде, полностью ощутить тело своего хозяина, испытывая то же, что и сам доктор. В третий раз он не стал мешать тому расстегнуть брюки и даже первым обвил член, слушая громкие, протяжные стоны. Стрэндж метался в его объятиях, несдержанный, потерявший голову и всякий стыд, отбрасывая в сторону мешавшую рубашку, давно болтавшуюся в районе локтей. Брюки плащ сам помог ему снять, не забыв и про тонкое белое белье, испачканное смазкой, обильно сочащейся из головки.       Ткань ласкала твердый ствол, пока воротник скользил где-то в районе ключиц, обнимая открытую шею доктора и чуть сжимая ее. Поверх легли и некогда такие сильные мужские пальцы, скользя в такт, пока вторая рука огладила ягодицу. Плащ, как чуткий любовник, спустился по руке, нежно ее огладив, и прошелся между ягодиц, сжимаясь в этот же момент на головке. Стрэндж закричал, сжав пальцами подкладку: — Ну же, почти!       Оторвавшись от шеи, воротник плаща так же коснулся сначала головки члена, а после и всего ствола целиком, медленно скользя по нему и постепенно набирая скорость, пока Стефан сам решительным движением не отстранил его, чтобы не запачкать. Сперма брызнула ему на ладонь после нескольких рваных и быстрых движений, а тело обмякло, избавившись от этого напряжения. Еще ни с кем доктор не ощущал себя так хорошо.       Когда плащ положил его на кровать, мужчина уже спал, расслабленный лаской и сломленный усталостью на работе. Его бережно обнимала алая ткань, ревниво спихнувшая на пол одеяло и не забывшая включить будильник. Доктору завтра на работу, нельзя позволить ему проспать.