Ты знаешь, что у тебя ещё есть шанс? Потому что в тебе ещё горит искра… Katy Perry — Firework
Щеку опаляет огнем, жжет. Маринетт медленно касается рукой покрасневшей кожи и широко улыбается, смотря на подругу, которая в ужасе закусывает губы. Алья не хотела поднимать руку на Дюпэн-Чэн, но эмоции возобладали над рассудком. Такая Маринетт Дюпэн-Чэн ей чертовски противна. Маринетт истерически смеется, ещё больше пугая свою подругу. Алья прикрывает рот руками, борясь с предательскими слезами, застывшими в уголках глаз, и сквозь зубы говорит: — Нет, ты не фейерверк, Маринетт. Ты — увядший цветок… — Сезер больше не в силах сдерживать накопившуюся боль. Она выбегает из женского туалета, украдкой смахивая слезы, в кого-то врезается, смотрит на него с ужасом и уходит, не заметив недоумения, проскользнувшего во взгляде парня. Маринетт все ещё заливается адским смехом и медленно сползает по стене на холодный кафельный пол. Постепенно тишина заполняет помещение, звенит в ушах, оседает на языке горьким привкусом собственной крови из разбитой губы. Девушка смотрит в одну точку, не шевелится, не моргает и, кажется, не дышит. Правое запястье пульсирует, отдаваясь болью. Раньше это было невыносимо, теперь же — до жути приятно. Маринетт давно пуста. В ней нет ни капельки жизни. От радостной девушки осталась лишь оболочка с мертвой душой. Она — всего лишь фарфоровая кукла, бездушная игрушка в руках судьбы. В который раз Дюпэн-Чэн осознает, что этот мир жесток. Он не дает шанса на спасение, швыряя со всей силы в реальность. Любимый человек — не родная душа. Все мечты, объединяющие тебя с ним — всего лишь песок, ускользающий между пальцами, оседающий на губах солью. Почему этот мир устроен именно так? Кажется, что Адриан Агрест — ее подарок судьбы — спокойный и тихий парнишка, пример для подражания, цепляющий своей приветливой улыбкой и дружелюбными зелеными глазами. Она почти в этом уверена, ведь в тот дождливый день, стоило их пальцам соприкоснуться, как запястье правой руки опалило, а после — дома — она заметила некий символ. Тогда она была счастлива, как никогда. Радость переполняла ее сердце, и хотелось выплеснуть ее, разделить с тем, кто дорог. Маринетт позвонила Алье и, захлебываясь словами, рассказала ей все от начала до конца. Сезер звонко смеялась, советуя притормозить и прийти в себя. Но Маринетт не могла остановиться. Всю ночь она не спала, разглядывая свой причудливый знак. Рисунок на запястье был похож на вспышку фейерверка, разметавшего по небу свои искры, но в то же время казалось, что символ напоминал причудливый цветок, и Маринетт не могла разобрать, какой именно — то ли хризантема, то ли астра… Маринетт хочет быть более раскованной, не такой стеснительной. Она заранее придумывает темы для разговора со своей половинкой и с замирающим сердцем смотрит на Агреста. Они гуляют по парку, теплый ветер треплет его пшеничные волосы, играет полами расстегнутой рубашки, тонко звенит браслет на ее руке. Но он молчит. И Маринетт пытливо заглядывает в его зеленые глаза, беззвучно спрашивая: «Почему ты не говоришь о своем знаке?» Странно, но Кот Нуар внимателен к своей Леди, как никогда прежде. Или ей это только кажется? Дюпэн-Чэн странно на него косится, когда он твердо заявляет, что она — его половинка. И, даже когда она отказывает ему в свидании, или, тем более — снять маски, он не расстраивается, продолжая сверкать своей белозубой улыбкой. И неважно, что Маринетт явно дает ему понять, что она — не его соулмейт. В ней все еще живет искра, которая помогает ей не сдаваться. Дюпэн-Чэн старается сблизиться с Адрианом, но он смотрит на нее, как на друга. Даже самая яркая искра не вечна — она тухнет внезапно, горча пеплом на языке. Каждый когда-нибудь чувствовал себя обычным пакетом, который разбойник-ветер кружит из стороны в сторону, рвет на части, оставляя на ветвях деревьев лохмотья. Маринетт чувствует себя этим пакетом. Ей хочется начать все сначала… Каждый день она видит, что открытые двери захлопываются прямо перед ее носом — Адриан игнорирует ее присутствие, перестает приглашать на прогулку или в кино. Девушка, словно карточный домик, распадается на сотни частиц. Ей становится все труднее собирать себя, складывать мозаику, в которой кусочков паззла с каждым днем становится все меньше и меньше. Она чертовски боится спросить у Адриана про знак… Теперь Маринетт знает, каково это — когда все то, чем ты жил, во что верил, что любил — рассыпается на глазах, превращается в ничто, разлетается пылью. — Фейерверк, — улыбается Адриан, не зная, что Дюпэн-Чэн только что умерла окончательно. Свет померк, улыбка погасла. А у нее ведь цветок… Она впервые чувствует боль, острую, обжигающую ее запястье, срывающую тихий стон с губ. Рисунок краснеет, печет, как открытая рана. И каждый день, в котором она ловит дружеский взгляд Агреста на себе, превращается для нее в ад. Адриан не принимает её. Он видит в ней лишь друга. Чувствовать себя затоптанной, похороненной заживо, проклятой — это ее участь. Хочется кричать, но ее никто не услышит. Шесть футов до ее крика. Маринетт не хватает воздуха, она шевелит побелевшими губами в попытке глотнуть кислород, ломает себя изнутри, осознавая, как сильно ошибалась. Сердце испуганной птицей бьется в ребра, желая проломить грудную клетку. Девушка хрипит, истерически смеется и стирает с щек предательские слезы. Тускло улыбается знакомым и родителям, просто потому, что так надо. Только на это и хватает сил. Но, где-то глубоко внутри ее кровоточащей души все еще тлеет маленькая искорка. Первый тонкий порез расчерчивает ее запястье. Алые капли выступают на бледной коже, ярко, остро, чувственно. Отметина краснеет, набухает, жжет. Но ей это нравится. Кажется, она нашла выход. Неважно где: дома или в школьном туалете — она рисует острием по коже. Закусывает губу и с безумным блеском в глазах наблюдает за тем, как кровь медленно стекает по ее руке, падает на кафель, расплывается нелепыми пятнами. Боль отвержения затихает внутри, сменяется блаженством. И Маринетт кажется, что она сходит с ума. Этот мир жесток. Он с рождения связывает людей друг с другом, не оставляя никакого выбора. Сталкивает с тем, кого можно полюбить всем сердцем, но не быть принятым взаимно; с тем, кто может понравиться или возненавидеть. Судьба играет людьми, как пешками на шахматной доске — кидает их в неравный бой с самой собой, сыплет соль на раны, не давая им затянуться, и вновь бросает в омут, обламывая не расправившиеся крылья. Маринетт давно пуста. И Алья наконец-то это замечает. Как и порезы. Маринетт видит в глазах подруги страх, отвращение и какую-то жалость. Но ведь Сезер не понимает, как больно ей — Маринетт, ведь Алья нашла своего соулмейта, и у них все взаимно. А Дюпэн-Чэн влюбилась — сильно, безоглядно, бесповоротно. Адриан Агрест — ее наркотик, ее слабость, ее проклятие, ее кислород. Он — ее жизнь. Но он ее отверг… Когда Сезер впервые видит рисунок на запястье Маринетт, она соглашается с тем, что это — фейерверк. Ведь он красивый, загадочный, разноцветный, яркий, как и сама Маринетт. Вот только теперь ее подруга красива лишь внешне, а внутри… Бледный увядший цветок. Маринетт смотрит в одну точку пустыми васильковыми глазами, из которых бесшумно текут слезы. Она кричит. Крики из глубины в шесть футов, но кажется, никто ее не слышит …***
— Моя Леди, тебе больно? — взволнованно спрашивает Нуар, глядя на свою любимую, смотрящую вдаль мутным взглядом. Этот вопрос давно мучает его израненную душу. Боль терзает изнутри, не дает спать ночами, рвет на части. Теперь же, увидев пустоту в васильковых глазах, почувствовав мертвое дыхание ЛедиБаг, Кот понимает, чья боль жила в нем все это время. Ведь его боль от непринятия не такая сильная, как её. Он в этом уверен. Ведь… ЛедиБаг потеряла надежду, ту яркую искру. А он — нет. — Кот, у меня цветок, — хрипло смеется ЛедиБаг, а Нуар не совсем понимает, о чем идёт речь. — Мой знак — цветок. У нее цветок. — Фейерверк, — с грустью выдыхает Нуар, запуская пальцы в волосы. У него фейерверк. Маринетт замирает статуей. Забывает, как дышать. Все кончено? Нуар слышит её крик. Кажется, он всегда мог видеть её душевный мир. И сердце от чего-то мучительно сжимается. У Нуара фейерверк. У него — тоже. Все моменты жизни сливаются в одну ясную картину: Адриан Агрест и есть Кот Нуар. Один человек, но две разные личности. Закрытые двери тихо скрипят. Маринетт разглядывает свой символ и, кажется, перестает видеть в нем цветок. Впервые за долгое время подобие улыбки появляется на ее обескровленных губах. Они любили, но при этом отвергали друг друга. Чертовы маски. Чертов четырехугольник. Тлеющая искра вспыхивает внутри, едва заметный огонек разгорается, дрожит под порывами холодного ветра, но не сдается. У Маринетт не цветок. У неё фейерверк. Глупая маленькая девочка. Как же она была слепа.Тебе просто надо разжечь огонь, позволить ему сиять…