***
— Человек! Хочу, чтобы ты знал, что я, Великий Папирус, талантлив во всём! И чтобы ты убедился в этом воочию, я решил показать тебе своё творение. Удовлетворяй свои эстетические потребности, человек, любуясь на эту идеальную снежную скульптуру меня! Воодушевлённый собственной безупречностью Папирус развернулся, эффектно взмахнув шарфом, тут же закинувшим голову стоящей рядом Фриск. Она переминалась с ноги на ногу и шмыгала носом — денёк выдался весьма морозным даже для Сноудина. Фриск смахнула с головы красную ткань, пахнущую приправами для спагетти, и отправила взгляд туда, куда указывал младший из братьев. — Как ты уже догадался, человек, автор этого снежного произведения искусства — я! — Папирус гордо выпятил грудь. Стоящий рядом Санс едва заметно толкнул Фриск, а затем, поняв, что она не обратила внимание — наступил ей на ногу. Тогда, человек посмотрел на старшего братца, а тот одарил его взглядом, читающимся как: «Он крут, не правда ли?». Она улыбнулась Сансу и подошла к скульптуре, собираясь осмотреть её лучше. Фриск заинтересованно выглянула из-за снежного Папируса и заметила довольно внушительную снежную кучку, сообщающей гордой надписью кетчупом, что она является Сансом. — Мой брат никогда не был хорошим скульптором… — проворчал Папирус, заметив направление её взгляда. — Эй, я художник, я так вижу, — старший вскинул плечи и подмигнул Фриск, которая до сих пор не могла привыкнуть к тому, как пластично гнулись кости его черепа. — Малая, оставь и ты свой след в истории. Спустя полчаса между фигурой снежного Папируса и кучкой по имени Санс красовался снеговик, надпись на груди которого гордо гласила: "Человек".***
Санс встрепенулся и увернулся от удара, рефлекторно отбрасывая Фриск в сторону. Он поправил едва не слетевший с ноги тапочек и взглянул на растянувшегося вдоль стены человека. Спустя пару секунд она поднимется и вновь ринется в атаку. Они прошли через это тридцать один раз. Санс втянул голову в плечи, зарываясь в мех капюшона, который уже не хранил морозный запах Сноудина. Сколько таймлайнов назад была картина, всплывшая в его памяти… Три забавные снежные фигуры, считающиеся символом крепкой дружбы. Позже, рядом появилась скульптура Андайн, не уступающая снежному Папирусу. Затем — всех остальных, кто не поленился добраться до Сноудина. Всех, кого любила Фриск. А началось всё с трёх фигур. На их смену, этот таймлайн принёс алеющий кровавым пятном на снегу шарф и двух заклятых врагов в умирающем мире. Чертова память, чёртовы таймлайны, чёртова людская изменчивость. — Эй, малая… — тихо произнёс скелет, наблюдая, как Фриск встаёт на ноги. — Помнишь, как ты слепила снеговика? Человек атаковал его и Санс отбросил его обратно к стене. — Не помнишь? Мой брат показывал тебе свою скульптуру и мы негласно решили превратить ту полянку… — скелет прервался, чтобы вновь отшвырнуть Фриск. —…в поляну дружбы, хотя это звучало крайне забавно. Помнишь? У снежного Папируса отпал шарф и мы лепили ему новый, пока братец не заметил и не расстроился. Ха-ха… — Фриск вновь ударило об колонну. — Согласись, это было забавно. Помню, ты помогала лепить снеговика Монстр-киду, потому что он не справлялся без рук. А на фигуру Джерри случайно наступила Андайн, ха-ха-ха… — Санс добродушно смеялся, швыряя человека то влево, то вправо. Фриск зависла в воздухе в метре от него. Голубой неровно мерцающий глаз неотрывно следил за стекающей с уголка её губ кровью. — Скажи, малая, разве ты не скучаешь? Разве тебе не жаль? Хорошие были времена… Десяток костей вонзились в тело человека, разрывая его на куски. Разбитая душа друга вновь печально зазвенела. — Зачем ты растоптала то, что так трепетно взращивала раз за разом?.. — спросил скелет в пустоту. Вновь и вновь, заевшая пластинка времени перескакивала и возвращалась назад. Человек яростно атаковал своего противника, раз за разом промахиваясь и кровавый блеск в глазах вспыхивал лишь ярче. Санс искал в этих глазах нечто из прошлого, нечто доброе и даже родное, но встречал чужой жестокий взгляд, горящий желанием разрушать. Алые осколки. Алые капли на полу. Алый мёртвый и чужой мир. — Тридцать семь, — произнёс Санс, направляя на Фриск возникшие в воздухе кости, по которым будто стекало голубоватое пламя. — Ты умрёшь в тридцать седьмой раз. Человек перекатился, уворачиваясь от атаки, вскочил, ударился спиной об стену и тут же отскочил, спасаясь от выросших из камня костей. Контратака не задела скелета, как обычно насмешливо переместившегося чуть в сторону. — Ты ведь тоже их считаешь? Свои смерти, — Санс тихо говорил, продолжая атаковать и уворачиваться. — Свои перезагрузки. Меняйся в тебе что-нибудь после каждого раза, нам было бы легче их считать, ты так не думаешь? Что-нибудь совсем незначительное, но заметное. Скажем… Вырастай на твоём теле золотой цветок, маскирующий твою грязную душу. Хехех… Глупо звучит, не правда ли, малая? Бездыханное тело друга в который уже раз повисло на костях. Ещё десять долгих сражений. Санс был благодарен перезагрузкам только за одну вещь — что он до сих пор не чувствовал усталости, каждый раз возвращаясь к изначальному состоянию. В то же время, человек становился ловчее с каждым разом и сражения как-будто затягивались, а может это ему только казалось. Скелету приходилось вкладывать больше сил в свои атаки, под конец боя ощутимо выматываясь. "Наше сражение будет длиться вечность?" — мысленно усмехнулся Санс, наблюдая, как Фриск проскальзывает под лучами бластеров. — "Как бы не так. Никто не даст мне эту вечность. Рано или поздно я пропущу этот роковой удар и мир падёт." Фриск вынырнула в опасной близости к нему, начиная удар снизу вверх, будто хотела вспороть скелету живот. Лезвие просвистело в пустоте — Санс находился уже на другом конце коридора, а возле его руки материализовался хищный череп, угрожающе разевающий пасть. "Мне нельзя проиграть," — Санс сдвинул надбровные дуги, преследуя человека смертоносными лучами. - "Только я могу переломить сошедшего с ума божка этого мира и убедить его повернуть время вспять. Только я… Больше никого не осталось." Продолжительная атака не задела Фриск, но и она не смогла нанести урон своему противнику. На мгновение её лицо оказалось совсем близко к черепу Санса и он скользнул взглядом по губам, искажённым ухмылкой. Скелет шагнул вперёд и оказался за спиной человека. "Божка этого мира? Чёрт возьми, кто наделил этого человека властью над временем? Кто наделил столь кровожадное существо могуществом и бессмертием?" — Санс несколько раз швырнул Фриск об стену. — "Могла ли она на протяжении стольких таймлайнов лишь притворяться добром? Втираться в доверие, чтобы особо изощерённо раздавить мой мир?" Злость закипала внутри его грудной клетки, сжимая пульсирующую душу душащим кольцом. Левый глаз вспыхнул холодным огнём и от него потянуло голубой дымкой. Цвет радужки дрожал, меняясь с голубого на жёлтый. Этот человек никогда не хотел делать правильные вещи — он с самого начала желал уничтожить его мир, убить всех, кто был ему так дорог и сейчас наслаждался его мучениями, порождёнными беспомощностью. Этот человек скрывал за своей улыбкой, за своей протянутой рукой, жестокого дьявола. Этот человек забрал у него всё и швырнул на осколки мира, не смотря на то, что Санс считал его близким другом. Не смотря на то, что он ждал появления улыбающийся фигуры от Руин каждый новый таймлайн. Не смотря на то, что он дорожил человеком не меньше, чем своим братом… Которого тот хладнокровно убил. Этот человек должен гореть в аду. Глухие шлепки переломанного тела об камни затихли. Душа вновь разлетелась осколками. Санс сжал куртку на груди и сполз, прижимаясь спиной к стене. Перед его закрытыми глазами приветливо махнул рукой образ брата и обжигающий обруч стянул душу ещё крепче. Фриск оторвало от земли и протащило по воздуху, ударяя обо все колонны. Санс дёрнул рукой к себе и обездвиженная фигура застыла в паре шагов от него, не касаясь пола ногами. Несколько мучительно долгих мгновений человек наблюдал за собственной кровью, оставляющей алые капли на полу, а затем, насколько ему позволял Санс, приподнял голову. Взгляды пересеклись в сорок восьмой раз — всё тот же кровожадный отблеск решимости, всё та же холодная неотступность. Скелет перевёл глаза к руке Фриск, до побеления пальцев сжимающей нож. Две вызванных кости ударили по ладони с противоположных сторон, ломая пальцы. Нож выскользнул из изуродованной руки и человек беззвучно раскрыл рот от боли. Санс протянул руку и сжал горло Фриск, раня кожу фалангами пальцев. — Игры закончились, грязный убийца. Я покажу тебе насколько жестоким может быть мешок с костями. Твоя очередная смерть будет очень мучительной. Скелет отнял руку от шеи человека и слегка дёрнул пальцами. Ладонь Фриск вывернуло в обратную сторону с отчётливым хрустом. Она дёрнулась, но Санс не позволил ей шевельнуться. — Я буду убивать тебя вечно, раз за разом, пока ты не сбросишь этот чёртов мир, — ровный шёпот наполнял весь коридор. Санс повёл рукой, будто отмахиваясь от Фриск и её тело ударило об колонну. Две острых кости вонзились в застывшие над головой руки и скелет отпустил человека, предоставив его собственной тяжести. Кровь быстро пропитывала свитер, окрашивая его в ненавистный алый цвет и Фриск судорожно вытянула шею. Её лицо перекосило от боли. Скелет закрыл глаза и вновь подхватил тяжесть человека. Следующая кость вонзилась в бок, не задев жизненно важные органы. — Мы любили тебя, человек, — Санс выдернул кость и вновь погрузил её в чавкнувшую плоть. — Мы считали тебя нашим другом. Даже… семьёй. Каждый, кого ты безжалостно убила в этом таймлайне. Голубая дымка струилась возле его скулы. Скелет провёл пальцами по щеке человека и остановил указательный на сомкнутом веке правого глаза. Лёгкий смех растряс его плечи и костлявый палец вошёл в глазницу. Санс одёрнул руку. На светлый мех его куртки попало несколько мелких алых капель. Кровь заливала щеку человека. — Верни их к жизни, — скелет сунул руки в карманы, прикрыв глаза. — Сбрось мир, верни всё к началу… Санс выдержал паузу и медленно открыл глаза. Голубой свет заливал левую сторону его черепа, зловеще подчёркивая скулу. За его спиной медленно материализовались сияющие в тени кости, выстраивающиеся в круг. — Или я покажу тебе, что такое настоящий ад! — Санс сорвался на крик. Фриск смотрела на него сквозь ресницы уцелевшего глаза. Её веки подрагивали, отчего повреждённая глазница кровоточила. Мучитель вновь предоставил её тело силе тяжести и подхватил спустя минуту. Золотистый камень пропитывался кровью человека. Санс скомкал куртку, сквозь толстую материю царапая ребра, где мучительно металась душа. — За что ты их всех убила?! — хрипло проорал скелет, подхватывая одну из костей. — За что?! Короткий взмах и оружие пронзило бедро Фриск, лишь слегка дёрнувшейся от боли. — За всё добро, что ты видела от них раз за разом?! За всю любовь?! — дрожащая рука Санса наткнулась на следующую кость, тут же вонзившуюся в плоть. — За что ты убила Папируса?! За что его?! Грязный убийца! Мой брат никогда не желал тебе зла! Он был всем, что у меня есть! Санс отвёл руку назад, пытаясь нашарить следующую кость, но схватил пальцами пустоту. Всё вызванное оружие было использовано. Плечи скелета тряслись и он обхватил их руками, отпустив Фриск, повисшую на костях. Человек всё ещё был жив. — Верни мне их… — прошептал Санс, чувствуя, как к застывшей маске улыбки скатываются капли. — Верни мне брата… Скелет сжал кулак и прижал его к груди Фриск, почти касаясь медальона в форме сердца. Она тяжело и хрипло дышала, срываясь на судорожную дрожь и не открывала глаз. — Ты убила их всех и обрекла меня на это страдание, — радужка глаза мерцала, меняя цвет. — Но… Я до сих пор верю, что в тебе есть нечто доброе, до чего я смогу добраться. Даже если мне придётся рвать твоё тело своими руками, я вытащу это, малая! Костлявые пальцы нажали на рёбра. — Верни мне мой мир. Я буду убивать тебя вечно, не выпуская из ада, который ты сама создала. Гори в аду! Кость вонзилась в лоб человека, разбивая едва трепещущую душу. Санс рухнул на колени и обессилено опустил руки. То, что он творил, ни капли ему не нравилось. Всего лишь крайняя мера… Будь он человеком, его бы рвало. Но, будучи скелетом, он мог лишь терпеть болезненный обруч, сомкнувшийся вокруг его истерзанной души. Фриск не спешила перезагружаться, но и не совершала сброс. Скелет смотрел, как капает кровь с безжизненного тела друга. Звон стоял эхом в его голове. Алые осколки, алые капли крови на полу, алый мёртвый и чужой мир. — Верни мне всё… — хрипло прошептал Санс, ощутив перемотку времени. Напрасно — Фриск уже была у точки сохранения. Санс поднялся, ожидая своего мучителя и спасителя. Его руки до сих пор подрагивали, пальцы едва слышно ударялись друг об друга и он, сам того не замечая, обтирал их об куртку, словно стремясь стереть кровь, которая исчезла с перезагрузкой, будто и не было тех садистских мучений. Пятьдесят первый раз. Санс не желал больше, он устал убивать своего друга раз за разом, каждую смерть будто умирая вместе с ним. Кровавая решимость была сильнее его, но ему нельзя было это показать. Слишком многое зависело от того, как долго он ещё протянет. Пауза затягивалась слишком долго и Санс не мог этого не заметить. Наконец, Фриск выскользнула в коридор, слегка запнувшись на выходе из тени. Скелет удивлённо изогнул бровь — человек пытался скрыть дрожь, но нож ходил ходуном в его руках, а кровавый блеск в глазах неуверенно гас, тут же вспыхивая вновь. Фриск боялась Санса и не могла этого скрыть. Спустя полсотни разнообразнейших убийств, которые она принимала с усмешкой, она боялась его настолько, что походила на испуганного ребёнка, а не на жестокого убийцу. Санс вздрогнул. Неужели он сумел разбить алое стекло, скрывающее прошлую Фриск, способную делать правильные вещи? Нож перестал дрожать и человек поднял решительный взгляд на своего противника. Скелет вскинул руку и её тело пронзила дюжина длинных костей. Вызванный бластер разбил душу Фриск. Нет, стекло всё ещё было цело, но по нему пошла глубокая трещина. Санс почувствовал, как его собственная решимость возвращается к нему, ослабляя стянувший душу обруч. Пятьдесят вторая смерть — Фриск едва успела зайти в коридор и попала в эпицентр атаки бластеров. Перезагрузка произошла настолько быстро, что выпавшее из её руки оружие изчезло, не успев коснуться пола. Пятьдесят третья. Человек пробежал несколько шагов и повис на костях. Пятьдесят четвёртая. Пятьдесят пятая…***
— Малая, что ты делаешь? — Санс заглянул через плечо Фриск, которая сосредоточенно что-то сооружала, высунув кончик языка от усердия. Человек старательно заворачивал небольшую коробочку в блестящую розовую бумагу, мерцающую мелкими звёздочками. — Там печенье, — коротко ответила Фриск, улыбаясь одними глазами. Санс похлопал себя по животу с отчётливым звуком пустоты под материей и не стесняясь намекнул: — Печенье полезно для костей, хехе. Фриск мотнула головой и щёлкнула скелета по лбу, тут же отдёрнув руку и дуя на заболевшие пальцы — не стоило забывать о твердолобости друга. — Это не тебе, — улыбнулась она и указала пальцем на корзинку печенья. — Там для тебя, Папируса, Андайн. Здесь… — она ткнула пальцем в коробочку в своей руке. —…для Джерри. — Для кого? — искренне удивился Санс, вслепую нашаривая печенье в корзине. — Джерри, — повторила Фриск, слегка смутившись. — Его все нелюбят и избегают. Ему обидно. Он никому не сделал ничего плохого. Он умеет улыбаться. — Надо же…— изумлённо протянул скелет, подкинул печенье в руке и вышел на улицу. Фриск посмотрела ему вслед — она ни разу не видела как ест этот парень. Джерри недоверчиво переводил взгляд с улыбающейся Фриск к коробочке, которую она держала в руке. — Это что? — довольно грубо спросил монстрик, отступая на шаг назад. — Это печенье для тебя, — Фриск оставила коробочку на земле и подтолкнула её к Джерри. — Зачем? — монстр с недоумением скривил рот, уставившись на человека. — Потому что мне нравится Джерри, — Фриск широко улыбнулась. Монстр осторожно коснулся подарка конечностью, отчего тот упал набок, попятился назад, обернулся и ушёл. Фриск заметно погрустнела и подобрала свой подарок. — Я закостенел от холода, пока ждал тебя, малая, — встретил её расслабленно держащий руки в карманах Санс и заметил розовую коробочку, которую она всё ещё держала, шмыгая носом. — Не взял? Фриск мотнула головой. — Дай сюда, — скелет решительно забрал у неё печенье и быстрым шагом, взрыхляя снег тапочками, направился туда, откуда она только что вернулась. Фриск пила тёплый чай, кутаясь в плед, любезно предоставленный ей Сансом. Со стороны кухни доносится грохот — Папирус творил очередной кулинарный шедевр из пачки спагетти и в связи с этим старший брат с человеком уже перешёптывались не смотаться ли им к Гриллби. — Так значит Джерри взял печенье? — вспомнила Фриск. — Да, и был очень доволен. До смерти доволен! Он просто очерепел от счастья, — скелет хихикая извлёк из кармана снимок, запечатлевший Джерри в момент его довольства и очерепения. Человек принял фото из его пальцев и начал разглядывать. Джерри действительно улыбался, зажав в конечностях заветную коробочку.***
Санс выскользнул из-под ножа, издевательски подставив человеку подножку, которую тот, к великому разочарованию шутника, перескочил. Скелет переместился на несколько метров, предусмотрительно отрезая себя от Фриск стеной костей. Он мог её убить за секунду, но не причинял ей вреда, со своей стороны играя в сражение. Санс знал, что рано или поздно придёт время разбить её душу, но…, но не сейчас. — Я вспомнил один забавный случай, — шепнул он на ухо Фриск. Она развернулась, наугад полоснув лезвием по воздуху. — Не заденешь, не старайся, — смех Санса донёсся с совершенно другой стороны. — Я думал, что шестидесятая перезагрузка закрепит это в содержании твоей черепной коробки. Всё молчишь… Я уже забыл, как звучит твой голос. Согласись, сражаться молча — это скучно и слишком быстро. Скелет говорил, играючи уходя от атак человека, порой даже пританцовывая, словно это нисколько его не напрягало. Изредка он блокировал удары вызванными костями, но до сих пор не нанёс Фриск урона. — Так о чём я… Ах да, совсем из черепа вылетело! Я вспомнил один забавный случай. Как-то раз ты решила обрадовать Джерри и испекла для него отличное печенье. Не помнишь, разве? Этот угрюмый безкостный комок не принял твоего подарка. Помнишь, что я тогда сделал? — Санс засмеялся и вновь уклонился от атаки. — Я пошёл к Джерри и заставил его взять печенье и даже улыбнуться для памятного снимка. Возможно, я переборщил и не стоило использовать в качестве аргумента свой бластер. Ну… Он был маленьким. Скелет внимательно следил за лицом Фриск, пытаясь понять задело ли воспоминание нечто тёплое в её душе. Ужасы нынешнего таймлайна отошли на задний план. Алый чужой мир дрогнул, показав своё слабое место. Перед Сансом простёрлась глубокая трещина, которую оставалось лишь размыть, воздействуя на Фриск. Но её лицо не отражало тепла. — Эх, жаль, что снимок был стёрт следующим таймлайном. Я бы сейчас на него взглянул… — скелет прикрыл глаза, держа руки в карманах. Две кости ударилась одна об другую и одновременно вонзились в затылок человека.***
— Отпусти! Отдай! Отдай, кому говорят! — крякал Папирус, гремя костями в погоне за Надоедливым Псом. Белоснежный комок шерсти сжимал в зубах красный шарф, стянутый с шеи будущего члена Королевской стражи и, не собираясь отдавать, убегал от больше расстерянного, чем сердитого младшего брата по гостиной дома скелетов. Покачивались потревоженные воздушным потоком носки Санса, изложенные возле телевизора, сапоги Папируса размеренно шлёпали по полу, слегка поскрипывая при встрече с деревом. Вездесущая собака не сдавала темпа и Папс перешёл с приказов на мольбы отдать ему драгоценный атрибут его костюма. Санс сидел на диване, мотая ногой, и иногда комментировал ход этих безумных гонок, которые его ужасно забавляли. Фриск забралась с ногами на диван, выпрямилась, сложила ладони рупором и крикнула: — Великий Папирус! — она знала, что на это обращение он обязательно отзовётся. — Чего тебе… уф… человек? Я немного занят! Уф… — Дай мне одну кость! — Фриск протянула руку. Папирус не останавливаясь перекинул ей вызванную небольшую кость и Фриск подпрыгнула, ловя её. Санс лениво поднял руку и схватил её за свитер, спасая от неминуемого падения. — Эй, дружок! — присвистнул человек, размахивая костью. — Смотри, что у меня есть! Пошли играть! Надоедливый Пёс выпустил ткань из пасти и подпрыгивал, радостно гавкая. Фриск перемахнула через спинку дивана и бросилась на улицу, маня за собой собаку. — Папирус! Папирус, где ты? — хором кричали Фриск и Санс, озираясь по сторонам. — Я здесь, человек! — послышалось где-то под их ногами. — Ты наступаешь на меня! Фриск поспешно отскочила и принялась помогать Сансу раскапывать его брата. — Думаю, пустить снежный ком с горы было очень плохой идеей, — засмеялся старший из скелетов, когда Папирус сел, освобождённый от снежного плена. — Но согласись, откуда мне знать, что ты решил прогуляться по его предполагаемой траектории? Папирус ничего не ответил, трепетно очищая от снега свой любимый шарф. Однако, было видно, что он не злился. — Я ощущаю жуткий холод внутри, — затрясся Санс и задрал куртку вместе с футболкой, вываливая из своей грудной клетки целый сугроб. — Санс! Твои шутки всё так же плохи! — как-будто бы сердито проворчал Папирус, но не смог сдержать улыбку. В конце концов все трое рассмеялись. Надоедливый Пёс исподтишка жевал угол желанного шарфа.***
Фриск подпрыгнула и вывернулась в воздухе, проскальзывая между вспыхивающими голубым костями. Она, казалось, не замечала, что Санс намеренно сбивал прицел, не задевая её. Сражение затягивалось, но человек был невредим — скелет блокировал его атаки, когда уворачиваясь, когда отбрасывая назад. Санс рассказывал смешной случай из любого таймлайна, выжидал немного, вспоминал другой и делился с Фриск. — Ну как же так — я помню всё это, а ты — нет, — их лица оказались совсем близко и Санс отпрыгнул назад. — Помнишь, как ты придумала игру с Надоедливым Псом, чтобы спасти шарф моего брата? Весело было. Кость царапнула Фриск по щеке и та машинально утёрла кровь тыльной стороной ладони, размазывая её по лицу. Санс сжал кулаки в карманах — он едва сдержался и в последний миг отклонил оружие, которое должно было пронзить её череп. На самом деле воспоминание причиняло ему ужасную боль, царапая по оголённой душе пальцами живого Папируса. Скелет на короткое мгновение закрыл глаза, усмиряя поднимающаяся бурю и интуитивно переместился влево. Фриск пролетела мимо него, едва не рухнув на плиты, но успела выставить ногу как опору, с разворота атакуя во второй раз. — Ты придумала использовать кость как игрушку и мы за несколько часов вымотали Пса настолько, что он валялся кверху лапами и не реагировал на наши тычки палкой. — Санс упёрся спиной о колонну и щёлкал тапочком об пятку. — А затем я спустил с холма снежный ком и он накрыл Папса, что он мне долго припоминал. Скелет смеялся, слегка сгибаясь от смеха. Нож человека скользнул по камню. — Ты тогда заболела и мы лечили тебя, в основном отпаивая чаем. Ты не любила мой чай, потому что я всегда путал сахар с солью, — Санс находился за спиной Фриск. — Но, кажется, ты этого не помнишь. Кровь стекала по подбородку друга, а в остекленевших глазах трепетал золотистый свет, попадающий на лицо Фриск от окна. Санс опустил руку и отвернулся. Шестьдесят первая смерть.***
Мерцание искусственных голубоватых звёзд, едва излучающих свет, и тихое журчание воды, трепетно ловящей их скудные отблески, наполняли душу Фриск иными чувствами, кроме решимости. Восторг и грусть захлёстывали душу человека, зачарованного этим местом. Фриск любила Водопадье, столь непохожее на другие места Подземелья, а близость к Сноудину, где Фриск жила в этом таймлайне, позволяла посещать этот волшебный мир эхо-цветов когда ей захочется. В этот раз Санс настаивал, чтобы она пришла туда, что удивило человека — скелет никогда не сопровождал её на прогулках там и, казалось, абсолютно не проявлял интереса к тому, что начиналось за его постом у водопада. Но, тем не менее, Фриск пришла. Недоумевая, что ей понадобилось в Водопадье, а точнее — недоумевая, что потребовалось от неё Сансу в Водопадье, она машинально наклонилась к первому эхо-цветку на её пути. — Малая, продолжай идти, — тихо, искажая голос, произнесли лепестки цветка. — И слушай цветы. Они никогда не врут. Фриск выпрямилась и резко обернулась, ища глазами Санса. Только спустя пару секунд до неё дошло, что голосом друга говорил цветок перед ней. Немного поколебавшись, человек переступил к следующему голубому цветку. — Молодец, дружище, ты не совсем безнадёжна, — уведомил её цветок и засмеялся. — Я думаю, раз ты дошла досюда… Эхо-цветок замолчал, явно не собираясь продолжать. Фриск нашла глазами следующий, совсем близко к нему, и прыжком оказалась возле него. —…значит, ты полна решимости, — завершил он за собрата. — Тебе интересно, что же хочет от тебя твой закостенелый друг? Человек нашарил взглядом ещё один цветок и перебежал к нему. Однако, некоторое время эхо-цветок молчал и Фриск даже начала немного волноваться, ища глазами другие цветы. Тогда он издал характерный звук подушки-пердушки и выплюнул смех Санса, слегка качнувшись от него. Фриск с досадой почувствовала, что слегка покраснела и поспешила к другому цветку-рупору. — Я думаю, это было забавно, — со смешком произнёс эхо-цветок. — Но теперь, малая, я буду серьёзен. Фриск перебежала к другому цветку. — Сколько раз ты была моим другом? — тихо спросил цветок и человек застыл на месте. — Я замечал… Это ты сбрасываешь мир, каждый раз начиная сначала, по какой-то причине не доходя до конца. Я не знаю, что движет тобой… Фриск переходила от цветка к цветку и слушала монолог Санса, который раскрывал ей своё существование вне времени и память всех предыдущих таймлайнов. Он рассказывал истории, которые помнил — в основном забавные и вызывающие улыбку. Тревожным голосом цветы говорили, как он ощущал каждую перемотку, в связи с её гибелью, и как изумлённо вновь и вновь оказывался у начала. — Я ненавидел этот сброс времени, но… уже ждал твоего появления… малая. Не зная, помнишь ли ты свои таймлайны и не показывая, что их помню я сам. Но я… Теперь я уверен, что ты действительно ничего не забываешь. Фриск выпрямилась и окинула взглядом место, куда её вывели цветы. Искусственные звезды мерцали над поляной, усыпанной мелкими голубыми люминесцентными цветами. Со всех сторон, кроме той, откуда она пришла, поляну окружала искрящая вода, наполняющая воздух перекликающимся журчанием. Над цветами летали искорки светлячков. Фриск казалось, что до её слуха долетает мелодия играющей вдалеке музыкальной шкатулки. Она никогда не была здесь. Ни разу за три десятка таймлайнов. — Красиво, — выдохнула она, жадно запоминая представший ей волшебный вид. — Пожалуй, я с тобой соглашусь, — тихий голос без привычной насмешки послышался совсем рядом. Человек едва не подскочил и зашарил взглядом по тёмной траве, ища хорошо знакомый источник голоса. Санс лежал буквально в двух метрах от неё — на спине, подложив руки под голову и взираясь в имитацию неба. Фриск поколебалась и легла рядом, скрестив руки на животе. — Знаешь, как я называю это место? Место несбывшихся желаний. Кладбище сотен надежд, — отрешённо произнёс скелет. — Эхо-цветы… Они помнят то время, когда мы и правда умели мечтать. Человек ничего не ответил. — Фриск? — тихо позвал Санс, не поворачивая головы. Она почувствовала, как по спине пробежали неясные мурашки — скелет ни разу не называл её по имени и она порой думала, что он его просто не запоминает. Она втянула воздух носом и ответила: — Да? — Фриск, скажи мне, я прав? Ты действительно помнишь всё? Человек улыбнулся, проводив взглядом светлячка, пролетевшего над лицом и коротко угукнул. — Почему ты не доходишь до конца и не прерываешь этот бесконечный цикл? — Санс повернулся к ней. Что-то в выражении его черепа её тревожило и даже пугало, но Фриск не могла понять что и почему. Она села, наклонилась к скелету и тихо объяснила ему причину своих сбросов. Светлячок приземлился на скулу Санса и тут же улетел прочь. Скелет удивлённо столкнулся взглядом с улыбающимися глазами Фриск. — Малая… Фриск, — тихо выдавил он. — Ты действительно уникальное создание. Ты знаешь, что любой из нас убил бы тебя без колебаний. Даже я. И… И… Ты не можешь… Фриск тихо засмеялась, заправила волосы за ухо и коснулась губами лба скелета. Тот отпрянул от неожиданности, издав неясный, но не раздражённый звук. — Я люблю вас всех, — человек вновь плюхнулся на траву, сорвал цветок и вставил в волосы. — И я не хочу никому вредить. — У людей мягкие губы, — отрешённо и задумчиво произнёс Санс. — И… тёплые. — А у скелетов их нет, — засмеялась Фриск и показала ему язык, после чего расхохоталась ещё сильнее. — И языка тоже! Санс тихо смеялся вместе с ней, крутя в пальцах сорванный цветок. — Если ты не можешь избегать сбросов из-за того, что не хочешь причинять вред нашему упёртому Королю и новых таймлайнов, как бы мы с тобой их не любили, не избежать… Фриск, обещай мне, что каждый новый таймлайн ты вновь будешь моим другом, — произнёс он. — Обещаю…***
Человек безуспешно пытался оторваться от земли, но ему удавалось лишь слегка дергать пальцами и приподнимать голову, тут же больно ударяясь подбородком об пол. В конце концов, убедившись, что Санс не ослабит давление, Фриск легла щекой на холодную плиту. На человеке не было ни царапины, не считая пореза на ладони, который он получил своим же ножом, пытаясь удержать его в руке. Скелет прижимал её к полу, не давая двигаться. — Смирилась? — Санс присел и провёл пальцами по её волосам. Не смотря на давление, Фриск дёрнулась, обдирая щёку об камень. — По крайней мере, так из тебя получится более внимательный слушатель, — хмыкнул скелет и сел, по-турецки скрестив ноги. — Ты помнишь Водопадье и эхо-цветы? Человек молчал. — Я ненавидел все эти сбросы, — Санс постукивал фалангами пальцев по полу. — Идти к чему-то, зная, что в конце концов всё вернётся к началу… Сомнительное удовольствие. Я понимал, что ты как-то связанна с этими временными аномалиями, потому что они начались с твоим появлением. Признаюсь, я даже думал, что если я убью тебя, то эти раздражающие перемотки прекратятся, но что-то заставило меня отказаться от этой идеи. Ты… Была добра ко всем. Каждый раз, возвращаясь к старту, ты завоёвывала дружбу каждого из нас. В конце концов ты заметила, что я итак являюсь твоим другом. Помнишь? Ты встречала меня у Руин словами: "Привет, Санс!" и вела себя, словно я был давним знакомым, может, считая что я тебе лишь подыгрываю. Сбросы уже не казались столь ужасными, хотя, это было эгоистично — заморозить мечты и надежды многих ради дружбы двух существ. Санс говорил тихо и спокойно, продолжая постукивать пальцами. — Когда я узнал, что заставляет тебя сбрасывать мир… Помнишь, я предложил тебе заморозить таймлайн и остаться жить у нас с Папирусом? Нам казалось, что это решит проблему. Но Азгор посетил наш город и обнаружил тебя. Я помню, как пытался доказать ему, что убийство тебя ничего не даст, что он просто спровоцирует ещё один сброс к началу, но Король не понимал, о чём я говорю. Тогда мы с тобой поняли, что систему не обмануть и время невозможно заставить остановиться. Скелет замолчал, будто переводя дух, и вновь заговорил. — Посмотри, что ты сделала с нашим миром. Утопила его в крови, окрасила в алый цвет. Ты — та, кто не желал причинить вред одному единственному существу, ради того, чтобы освободить и себя, и всех, кто здесь заточён. Скажи мне, где Фриск? — Замолчи, — сухо и тихо прошептал человек. Санс невольно вздрогнул — за шестьдесят одну гибель Фриск ни разу не произнесла ни слова и её голос пришёлся наждачной бумагой по его душе. Он был чужим и незнакомым. Скелет лёг на пол, подложив руки под голову. — Фриск? — спросил он и продолжил, не дожидаясь ответа. — Помнишь Водопадье? — Заткнись, — прохрипел человек и дёрнулся. — Ты даже коснулась губами моего лба. Кажется, это называется поцелуем, — посмеивался Санс, мотая ногой. — Именно тогда ты сказала, что любишь нас всех. — Заткнись! Прекрати! — Фриск извивалась, пытаясь оторваться от пола. — И тогда ты пообещала, что каждый новый таймлайн будешь моим другом, — не обращал внимания скелет и протянул ей костлявую руку. — Ну же, Фриск, давай вернёмся друзьями? — Замолчи! Сдохни! Да когда же ты уже умрёшь?! Изчезни! Сдохни! — Фриск кричала, срываясь на визг. Санс закрыл глаза, прислушиваясь к её голосу. Он уловил то, что его интересовало — человек кричал, визжал, желал ему мучительной смерти, но вот-вот едва уловимо срывался на два голоса, вещающих в унисон. Поэтому голос казался ему столь чужим. Свист, почти сливающийся в единый звук, разрезал воздух и чавкнула плоть. Человек осёкся и скосил глаза, как-будто пытаясь взглянуть на впившиеся в его спину кости. Тихий звон оповестил о шестьдесят второй смерти. Смерти всё ещё друга.***
Два человека сидели на кровати и непринуждённо болтали, мотая ногами и поглядывая в сторону двери, за которой довольно часто проходила Ториэль, цокая когтями по полу. Одним человеком была растрёпанная после сна Фриск, то и дело прикрывающая рот рукой, чтобы скрыть зевок. Её нисколько не удивляло, что её собеседница появилась из зеркала — возможно, в этом мире она уже не удивлялась ничему. Второй человек просто возник из её отражения, перевесился через раму и бесшумно спрыгнул на пол. Она представилась Чарой и была столь же похожа на Фриск, насколько и отличалась от неё. И дело было даже не в зелёном свитере и контрастном румянце на щеках — было в незнакомке нечто, что едва ощущалось, но вселяло тревогу. Фриск разговаривала с Чарой и пыталась понять как отнестись к ночной посетительнице — она и пугала её, и внушала доверие одновременно, как странно бы не ощущалось переплетение этих абсолютно противоположных чувств. — У тебя решительная душа, так ведь? — дружелюбно улыбнулась Чара, указывая пальцем на грудь Фриск. — У меня тоже. — А кто ты? — осторожно спросила её собеседница, силясь вспомнить задавала ли она уже этот вопрос. — Я — Чара, — коротко ответила гостья и заправила прядь волос за ухо. Фриск вновь задумалась. Ей казалось, что она уже слышала это имя, но воспоминание ускользало от неё, как мелкая рыбка между пальцами. — Пойдём к маме, она угостит тебя пирогом. Коричным, — предложила Фриск и попробовала слезть на пол, но Чара властно положила руку ей на плечо. — Ты не хочешь? Или не любишь корицу? Попросим маму дать что-нибудь другое. — Она мне не обрадуется, — гостья вновь мило улыбнулась и убрала ладонь. — Мама… Как мило. В её голосе проскользнул сарказм и даже капля презрения. — Что плохого в том, что я зову Ториэль мамой? — удивилась Фриск. — Она столь добра ко мне, что… — Всего лишь то, что каждый из них готов убить тебя при первой удобной возможности, — Чара нажала ей на нос, всё так же доброжелательно улыбаясь. — Это не так! — шепотом возразила хозяйка таймлайна и попыталась надуться. — Сколько таймлайнов ты прошла? — прямо спросила посетительница. Фриск изумлённо отодвинулась от неё. До сих пор только одно существо говорило с ней о временных линиях — Санс. Но казалось, что Чаре можно верить… — Около четырёх десятков, — осторожно ответила она после паузы. — Сорок, — гостья растянулась на её кровати. — На каждый в среднем по пять смертей. Итого: твои дорогие друзья убивали тебя уже двести раз. Она сочувственно прицокнула языком. — Но я же всё равно не умру, сколько бы меня ни убивали, — улыбнулась Фриск. — А они об этом знают? — Чара косо посмотрела на неё. — Милая моя Фриск, родная моя душа — они каждый раз убивают тебя по-настоящему. И тебе по-настоящему больно. — Но есть те, кто не трогает меня! И, к тому же, знает… — возразила хозяйка таймлайна. — Ты о том мешке с костями, родная? — собеседница жалостливо посмотрела на неё. — А ты уверена, что он тебя не тронет? Фриск ничего не ответила. Ториэль довольно давно не проходила мимо её комнаты — должно быть она уже легла спать. Казалось, что эта полутёмная комнатка осталась единственным местом во вселенной и за её стенами начиналось ничего. Фриск тряхнула головой, отгоняя эти странные мысли. — А давай поиграем, — неожиданно предложила Чара, закинула ноги на стену и свесила голову с кровати. — Давай ты всего один раз убъёшь всех своих друзей, чтобы они поняли, каково это — умирать? — Нет! — возразила её собеседница. — Я никому не причиню зла! — Ты сбросишь таймлайн и все будут живы-здоровы, — голос Чары был вкрадчивым и мягким, почти чарующим. — Может, ощутив вкус победы, ты сможешь понять почему им так нравится тебя убивать? — Они дружат со мной. Они хорошие, — неуверенно произнесла Фриск. — Знаешь сколько людей попало сюда до тебя? Ты — восьмая, — в глазах гостьи появился нехороший блеск. — Они убили каждого. Каждого! Они без сожаления убивают тебя, а ты сделаешь то же самое всего один раз. Один раз против семи смертей, против семи отнятых душ — это даже слишком мало. К тому же, ты вернёшь всё на свои места. А они — уже нет. Фриск хотелось вскочить и убежать, позвать Ториэль, но алый взгляд парализовал её. Чара мягко взяла её ладонь, раскрыла её и вложила в её руку холодную рукоять. Хозяйка таймлайна с ужасом поняла, что всё это время её собеседница сидела с ножом в руке, который она попросту не замечала. Она дёрнулась, но пальцы уже крепко сжали рукоять, будто против её воли. — Мы сделаем это вместе, — прошептала Чара, крепко сжав её руки. Она вновь улыбнулась и растворилась в воздухе, ядом расползаясь по венам Фриск. Та завороженно смотрела на лезвие, по которому бегал озорной и манящий отблеск света. Пальцы сжали оружие до побеления. Фриск заправила волосы за ухо и тихими шагами направилась к двери. — Ты же говорила, что я всё верну!.. — Мы вместе сотрём этот мир. — Но я не хочу этого! — Тебя больше нет.***
Даже самая точная система может дать сбой. Санс коснулся своего черепа, обвёл взглядом коридор, прищёлкнул пальцами и убедился, что действительно вернулся в своё время. "Чёрт возьми, что это было?" — подумал он, озираясь по сторонам. Фриск кричала, желала ему смерти и он её убил. В тот момент, когда кость пронзила её душу, дробя на осколки, всё утонуло во мраке, тихо прозвеневшем ненавистной смертью. А затем… Затем Санс оказался в незнакомой ему уютной комнате. Он был одновременно там и не там: скелет видел и слышал происходящее, но не мог ни двинуться с места, ни издать звук и собеседницы его не замечали. Санс понял, что попал в нынешний таймлайн, но иную его часть. "Чара, значит…" Фриск кошачьими мягкими шагами вышла из коридора и направила нож на его грудь. За шестьдесят две перезагрузки этот жест стал привычен и обыден. Санс хмыкнул, сунул руки в карманы и приблизился к человеку на пару шагов. Фриск крепко сжала оружие и бросилась в его сторону, чуть наклоняя голову, чтобы потревоженные воздушным потоком волосы не хлестали глаза. Расстояние сокращалось, но скелет не двигался с места. Санс неотрывно смотрел на зигзагами приближающуюся к нему фигуру. — Ты не Фриск! — крикнул он. Человек споткнулся, замер и отшатнулся назад. Нож едва не выпал из его руки и он посмотрел на него с недоумением, словно видел этот предмет в первый раз. — О чём ты? — диссонанс двух голосов стал более явным. Фриск качнулась, переминаясь с ноги на ногу. Она не решалась напасть. Санс приблизился ещё на несколько шагов. — Чара, — сухо позвал её скелет. — Ты не Фриск. Оставь её. — Я не понимаю о чём ты говоришь! — крикнули они в одном теле и отступили на шаг назад. Кость вонзилась в спину человека, косо застряв между ребрами и швырнула тело вперёд. Фриск выпустила из рук нож и неловко взмахнула ладонью, пытаясь его поймать. Оружие скелета волокло её, глубже врезаясь в плоть. Санс поймал её в объятья и прижал к себе, касаясь лбом её плеча. — Фриск, возвращайся скорее… — прошептал он. Выросшие из плит осколки костей пронзили тело друга и раздробили душу. Санс крепче прижал Фриск к себе, пока она не исчезла. Кровь пропитывала его куртку. Алые осколки, алые капли на полу, алый мёртвый и чужой мир.***
Золотистый свет игриво пробежался по брошенному лезвию, как будто соскочив с его кончика. Фриск поймала оружие и неглядя отшвырнула его в сторону. Нож ударился об колонну и отскочил в тень, оставшись там уже навсегда. Человек всхлипывал и не решался сделать шаг вперёд. Не двигался с места и Санс. Скелет безмолвно наблюдал за вздрагивающими плечами друга, потерявшего желание сражаться. Всё наконец закончилось. Он сумел разбить то стекло, в которое с другой стороны отчаянно стучалась сама Фриск. Она вновь была собой. — Прости меня, — всхлипывал человек. — Простите меня все. Ты, Санс, Папирус, Андайн, Меттатон, Альфис… Все, кому я причинила столько зла, простите меня. Я… Я не хотела. — Ну-ну, полно, малая, — скелет оказался возле неё и положил руку на плечо. — У тебя сопли текут. — Я сброшу всё к началу, — шмыгнула носом Фриск и утёрла лицо рукавом. — Убей меня в последний шестьдесят четвёртый раз. Санс медленно отнял руку от её плеча и отвернулся. — Это тяжело, малая. Сейчас уже тяжело, — глухо произнёс он. — По-другому нельзя, ты это знаешь, — человек улыбался и тыкал пальцем ему в спину. Скелет вздохнул и опустил голову. Он медленно вскинул руку, вызывая этим движением несколько парящих костей, на миг осветивших его череп мёртвенным голубым светом. Алые осколки. — Спасибо тебе, — прошептала Фриск и закрыла глаза. Санс колебаясь сжал и разжал кулак. Резкое и небрежное движение направило оружие на цель за его спиной. Алые капли на полу. Звук рвущейся плоти неприятно ссаднил его слух. Спину царапнула, потянув за куртку, слабеющая рука друга. Алый мёртвый и чужой мир. Которому пришёл конец.***
Фриск выдохнула облачко пара и ощутила, как от мороза стягивает нос. Она переминалась с ноги на ногу, не решаясь пройти по мосту с хитроумным сооружением, возведённым Папирусом. Человек тревожно озирался по сторонам, высматривая одну-единственную фигуру, которая должна была быть здесь. Снег остался позади неё, храня её неуверенные следы, снег простирался тропой через безмолвный лес. — С возвращением, Фриск, — послышалось за её спиной и человек обернулся, от волнения шумно втянув носом воздух. Помня, чем сопровождалась каждая их первая встреча, Фриск протянула замёрзшую руку. Санс посмотрел на её покрасневшую ладонь и перевёл взгляд на лицо. В глазах Фриск мелькнула тревога. Скелет вытащил руки из карманов и, прежде чем она успела отреагировать, обнял и крепко прижал её к себе. Человек удивлённо раскрыл глаза, но куртка согревала его приятным живым теплом, в контраст колючему холодному воздуху. Фриск прижалась носом к меху капюшона, пахнушему родным морозом Сноудина. — Давай в этот раз доведём дело до конца, — тихо произнёс скелет и похлопал её по спине. Они оба понимали, что заснеженная тропа уводит их в последний таймлайн.