Грешник

Шигео нарочито медленно собирал свои ручки и карандаши в пенал, когда урок закончился. Все ученики вокруг весело щебетали, беспечно скидывая книжки и тетрадки в рюкзаки, а он расправлял каждый загнутый уголок страницы и сосредоточенно водил ногтем по линии сгиба. В классе оставалось лишь пара ребят, и тогда мальчик поднялся с места, но качнулся на пятках, заметив, что к учителю подбежал с каким-то вопросом другой ребенок. Тогда он принялся поправлять парту, - казалось, что она стоит неровно, - одергивать край свитера и поглядывать в окно - небо ослепляло голубизной. Когда Шигео вынырнул из своих мыслей и снова посмотрел в класс, учитель уже был один. Он стирал мел с доски и стоял спиной к мальчику. Кагеяма несколько секунд смотрел, как двигаются лопатки под черной сутаной наставника, собираясь с духом. - Учитель Рейген, могу я поговорить с вами? - Конечно, Шигео, - стерев последнюю надпись, Аратака положил тряпку и отряхнул руки, поворачиваясь. - Ты что-то не понял по новой теме? - Нет, - качнул головой мальчик, и черная чёлка мазнула его по лбу. - Сегодня все ясно. Я хотел спросить о другом. - А-а, вопрос морали и нравственности? - улыбнулся Аратака. Он хотел присесть на край своего стола, но должность обязала быть примером во всем, поэтому, едва коснувшись его ногой, мужчина покачнулся и опустился на стул. Шигео кивнул и подошел ближе к учителю. Рейген был особенным человеком в жизни Кагеямы - он мог доверить ему все. Если Шигео сомневался в чем-то, - касалось то религии или какого-то бытового вопроса, - он всегда делился своими мыслями с наставником. Он казался ему мудрым и всезнающим человеком, и было это небезосновательно: еще ни разу он не оставил своего ученика одного в темноте без совета. А Рейген и рад был помочь. Он пошел работать в католическую школу именно из-за того, что здесь учитель не просто человек, который бездушно передает знания по своему предмету; учитель здесь - именно наставник. Он общается со своими подопечными куда более близко и доверительно, знает обо всем, что их беспокоит и тревожит. Это импонировало Рейгену: он считал, что только так по-настоящему можно научить чему-то, не превратив при этом обучение в пытку, да еще и сыграть роль в становлении личности ученика. Помимо благородства миссии учителя, была еще пара причин, по которым Аратака выбрал именно эту работу как свой постоянный заработок. Во-первых, у него сразу как-то не срослось с тем, чтобы быть хоть сколько-то полезным членом общества или хорошим человеком. Этот факт подтолкнул Рейгена вперед, когда он стоял на распутье простирающихся вдаль дорог: если сам из себя ничего не представляешь, то хотя бы помоги другим в начале их жизненного пути. Во-вторых, общение с учениками - единственное, что было у мужчины; если бы не дети, то он изнывал бы от одиночества. Вечерние беседы с Господом никогда не смогли бы удовлетворить его полностью - Он никогда не отвечал Рейгену, а тому нужна была обратная связь. И стоит ли говорить, как сановник любил беседовать с Шигео? Отрочество мальчика проходило тихо: он не шалил со своими одноклассниками, почти никогда не предавался озорным забавам, на которые Аратака смотрел снисходительно. У Кагеямы не было друзей среди знакомых мальчишек, общался он только с братом, учившемся в другом классе, и со своим преподавателем, а потому беседовал он с Рейгеном часто, почти каждый день. В основном это были повседневные разговоры: Шигео делился с мужчиной своими успехами и неудачами, спрашивал, как проходит его день и нравится ли ему, как проходят службы; но иногда мальчик задавал такие вопросы, которые заставляли его серьезно задуматься над ответом. В минуты размышлений он тщательно рассматривал проблему со всех сторон: Аратака думал обо всем не только лишь как католик, но прежде всего как человек. Он внимательно отбирал каждое слово, которое собирался потом сказать Шигео - мужчина не простил бы себе и малейшей оплошности по отношению к нему. - Что тебя интересует в этот раз? - учитель сцепил пальцы в замок и положил на них подбородок. Кагеяма сжал руками лямки рюкзака и опустил взгляд на побелевшие костяшки пальцев. Он мялся. - Может ли любовь быть плохой? - наконец спросил он, не поднимая головы. - Любовь? - вскинул брови Рейген. Этой темы с Шигео они никогда раньше еще не касались. - Что ж, - он прочистил горло, - ты наверняка уже слышал, что любовь - самое прекрасное чувство, и я не скажу тебе ничего нового на этот счет, - мальчик смотрел на учителя широко раскрытыми глазами, внимательно слушая каждое его слово. - Я считаю точно так же, потому что любовь - ключ ко всем остальным положительным чувствам. Господь любит нас, а потому милосерден и способен прощать. Из нашей любви к Нему мы стараемся жить праведной жизнью, и Он помогает нам в этом. Что касается любви между людьми... - Аратака выпрямился и положил руки на стол. От этого движения Кагеяма дважды моргнул. - Здесь все работает так же. Не важно, любишь ты мать, брата, друга или свою невесту - все это немного разная по оттенку, но одинаковая по сути любовь. Ты не хочешь причинять боли тем, кого любишь, оберегаешь их, помогаешь, стараешься быть лучше ради них. И, самое главное, - Шигео затаил дыхание, - ты можешь перешагнуть через гнев и гордыню и простить их, - в уголках губ Аратаки затеплилась улыбка при виде того, как блестят глаза ученика и подернулись румянцем щеки. - Это светлое чувство, которое делает тебя и других добрее. И, по-моему, нет большего счастья, чем любить и быть любимым... Прости, - Рейген поправил колоратку на шее и коротко рассмеялся своей рассеянности: - Не напомнишь, какой был вопрос? - Может ли любовь быть чем-то плохим? - послушно повторил Шигео. - Ах, точно!.. Любовь... Я смотрю на это так: любовь - свет, а человек - призма, через которую он преломляется. Какова личность, таковы и чувства. Если человек испорчен, то и любовь его будет гнилой. И это, конечно, даже не говоря о любви к насилию, чужой боли и прочему - это и не любовь вовсе... - Значит, - прервал Рейгена Шигео, - сама по себе любовь не может быть чем-то плохим? - Верно, - кивнул мужчина, немного сетуя на свою многословность. - И не важно, кого ты любишь? - пытливо смотрел Кагеяма на наставника из-под челки. - В смысле? - слегка нахмурился Аратака. - Возраст или пол человека, его работа, вероисповедание... - А, ты про это! Ну... - мужчина задумался на секунду. - Думаю, это не имеет значения. Главное, чтобы люди были счастливы. Рейген молча смотрел на Шигео, давая понять, что закончил. Мальчик медленно проговорил: - Да, я понял... Спасибо, учитель, - кивнул он мужчине. Однако так и не ушел. - Это все или ты хотел спросить что-то еще? Шигео смотрел на носки своих ботинков. - А вы… вы кого-нибудь любите? - Конечно, люблю, - улыбнулся Аратака. - Я люблю своих учеников, люблю Бога, люблю себя. И тебя, Шигео, тоже, - он потрепал мальчика по темноволосой макушке, и тот весь зарделся от удовольствия. Ему было особенно приятно, когда учитель называл его по имени. - Я вас тоже люблю, учитель, - улыбнулся он. Смешок Рейгена потерялся в звуке звонка на урок. - Беги скорее, - встал он, провожая ученика до двери. - Что сейчас будет? - Математика, - вяло ответил Кагеяма. - Тогда вообще несись! - широко раскрыл он глаза, подгоняя мальчика. Тот и вправду побежал, сжимая лямки рюкзака у плеч. Аратака постоял еще несколько секунд, глядя ему вслед. - Влюбился, что ли? - пробормотал он, улыбнувшись. *** После этого разговора прошло уже много времени, и все в школе шло своим чередом, как и обычно. Разве что Шигео в последние дни стал еще более замкнутым и отстраненным. Если раньше на уроках Рейгена он сидел смирно и внимал каждому его слову, то теперь он постоянно считал ворон за окном. Наставника эта перемена взволновала и, если бы он не догадывался о причинах такого поведения, то он бы даже встревожился. Но так ему только и оставалось, что окликать Кагеяму на уроках и возвращать его мысль в класс. Аратаке, конечно, хотелось точно узнать, в чем дело, но он решил, что не будет лезть в личную жизнь ученика, если тот сам не решит поделиться с ним. А соблазн спросить был велик, потому что Моб с тех пор просто не выходил у учителя из головы. Поделиться своими романтическими переживаниями мальчик, однако, решил; но на этот раз в более интимной обстановке. Кощунством было бы выкладывать нечто столь сокровенное в классе, в который в любой момент кто угодно мог бы ворваться с криками или улетающей мыльными пузырями вверх болтовней. Юность бережет свои тайны, как зеницу ока, поэтому Моб пришел после уроков в кабинет учителя. - Войдите, - сказал Рейген, когда в дверь постучали. - Шигео, здравствуй, - улыбнулся он, завидев его. - Здравствуйте, - он плотно прикрыл за собой дверь. Кагеяма не улыбнулся в ответ наставнику, но пошел к нему. Аратака сидел на стуле за рабочим столом, и Моб приблизился к нему вплотную. - Мне нужно поговорить с вами. Мальчик выглядел бледнее обычного, и последнюю фразу он сказал почти что с отчаянием. Рейгена это взволновало. - Конечно, - он отложил ручку и отодвинул все бумаги. - В чем дело? - Помните, я спрашивал вас про любовь? - Моб говорил не задумываясь; казалось, что он уже миллион раз прогнал этот разговор в своей голове. Аратака кивнул, вспоминая личный опыт и разбирая его на советы. - Я… Мне кажется, что со мной что-то не так, - он опустил взгляд на свои руки. - Вы говорили, что человек - призма, через которую проходит любовь… Наверное, я плохой человек. - Что за ерунда! - возмутился Рейген. - Ты замечательная, примерная личность. Скажи мне, что тебя беспокоит, и, может, я смогу помочь. Шигео покосился на учителя - тот смотрел участливо. Кого-нибудь другого Моб боялся бы разгневать своими словами, - он едва ли признавался самому себе, - но этому человеку он мог без опасений сказать все, поэтому он, положив руку Аратаке на плечо, наклонился к его уху и прошептал: - Иногда меня одолевают плотские мысли. Губы Кагеяма касались ушной раковины Рейгена, и дыхание оказалось неожиданно горячим. Мужчина почувствовал, как по его спине к затылку пробежались мурашки. - Что ж… - рассеянно произнес он; мысли все еще разбегались в голове. - Это нормально в твоем возрасте и не делает тебя плохим… - Церковь призывает нас к отказу от физической любви не просто так, ведь правда? - мальчик выглядел сконфуженным. - Да, но нравы с тех пор поменялись… Ты ведь знаешь, что говорят папы? Католичество в теории и на практике - разные вещи. - Значит, нет ничего постыдного в том, что?.. Кагеяма смотрел на учителя с затаенной надеждой в глазах. Его рука все еще лежала на плече у Аратаки, и пальцы мяли черную ткань сутаны. Наверное, Рейген потом будет чувствовать вину как католик, но это лучше, чем чувствовать вину перед Шигео как человек. Глядя в эти влажные черные глаза, он не смог ответить иначе: - Это совершенно нормально. Слияние духовной и физической любви в единое целое - это святое действо… - Учитель Рейген, - жалобно, почти испуганно прервал его Шигео. - Да? - Можно я вас поцелую? Салют мыслей и эмоций каскадом взорвался в голове Аратаки, пока он сознавал, что и почему происходит. Он ожидал услышать от Моба что угодно, готов был поддержать любую его влюбленность, но удивление лишило мужчину речи, когда он понял, какое место занимает в сердце ученика. Такой исход, впрочем, сейчас казался совершенно очевидным: он сам перекинул мост через бездну между ними, и сейчас вынужден был пожинать плоды своих посевов. Еще больше Рейген удивился, когда понял, что не может сказать твердого "нет" Шигео. Он смотрел в его налившееся цветом лицо, а в голове, как кляксы, растекались мысли. Все это время мальчик любил и был влюблен в него. Он витал в облаках и думал об Аратаке. Он лежал в кровати по ночам и представлял своего учителя. Он трогал себя с именем Рейгена на устах. Аратака чувствовал, будто все его тело сжимают обручами. Он любил этого мальчика, но никогда не думал о нем в такой перспективе. Он никогда не представлял его голую гладкую грудь с выпирающими рёбрами; не представлял, как его руки шарят под одеждой, беспорядочно прикасаясь к теплой коже, какая она на вкус... Или он никогда не позволял себе такого представлять? Так и не дождавшись ответа, Шигео прижался своими губами к сухим губам учителя. Мальчик вцепился в его плечи, точно ожидая, что его оттолкнут, и с отчаянностью тонущего, которого хлестают волны, прижался к Рейгену, как к своему единственному спасению. Аратака сидел, как каменное изваяние. Он боялся шелохнуться, потому что ждал, как небеса разверзнутся и грянет гром. Но вокруг было тихо, а тело Шигео, которое мужчина чувствовал всей грудью, оказалось очень теплым. Мальчик мягко двигал губами, пытаясь получить ответ, и Аратака сдался. Он положил одну руку на шею Кагеямы, большим пальцем коснувшись его щеки, а вторую руку - на поясницу. От этого жеста мальчик прогнулся, одной ногой шагнув вперед и прижавшись к Рейгену еще плотнее. Шигео разорвал поцелуй, но не отстранился. Он шумно дышал через нос, а Аратака чувствовал все его тело; внутренняя сторона бедра, где ее касалась мальчишеская нога, горела под сутаной. Сердце ученика колотилось в мужскую грудь, и тот не смог отказать себе в плодах этой цветущей юности. Аратака поцеловал Шигео, чувствуя, как темнеет в глазах, словно его собственное сердце перестало биться. Но, вопреки его страхам, мальчик не испугался, а охотно ответил. Он ласкал его губы, то захватывая их своими, то выпуская, и тогда Рейген тянулся вперед, хватая зубами нежные губы, оттягивая их и скользнув рукой с щеки на затылок ученика. Мужчина сжал жесткие черные волосы, заставив Моба слегка откинуть голову назад. Щеки мальчика цвели розами, а припухшие влажные губы горели алым. Горячее дыхание с шумом вырывалось из его груди, и Рейген чувствовал, что лицо его пылает, а низ живота скручивало жаром вожделения. На миг его горло перехватило от того, насколько четко и остро в сознании выстрелила мысль: он хотел этого мальчика. Шигео закинул руки на шею наставника, вновь потянувшись за поцелуем. Он дотронулся кончиком языка до нижней губы Аратаки, и тот даже не хотел думать, где он всему этому научился. Прохладный язык Моба скользнул в рот Рейгена, увлекая его в фантасмагорический танец, заставляя задыхаться, захлебываться страстью. Аратака едва ли мог себя контролировать, и руки его уже выправили заправленный свитер школьной формы, и ладони без стеснения шарили под ним. Пальцы скользили от плоского живота к груди, через острые лопатки и вдоль позвонков к пояснице. Тело Кагеямы прогибалось под чужими прикосновениями, и глухой стон сорвался с его губ. Почувствовав, что мальчик трется пахом об его живот, Рейген едва не взвыл от возбуждения - его собственный член уже налился кровью, и в трусах ему было до боли тесно. Аратака лицом уткнулся ученику в шею, едва сдерживаясь, чтобы не вцепиться в нежную кожу зубами. Он уже больше не думал, а только лишь действовал; не спрашивая, Рейген положил руку на набухшую промежность Шигео, и тот закусил костяшки пальцев, чтобы не застонать в голос. Он чувствовал касания учителя на своих ягодицах, на пахе, на спине, на животе - казалось, его ладони были везде. Аратака прикасался к мальчику жадно, как будто стараясь сделать все как можно быстрее, пока Господь в рассеянности отвернулся. Мужчина рваными движениями задрал свитер Моба и рубашку под ним и припал губами к твердому розовому соску. Он лизал и кусал его, чувствуя, как комкает сутану на его спине Кагеяма; он откинул голову назад, запустив пятерню в светлые волосы наставника и неосознанно перебирая их, путая и пытаясь накручивать. Одной рукой лаская второй сосок, Рейген потянулся к молнии на шортах мальчика. Она расстегнулась с характерным звуком, и ладонь мужчины скользнула вниз. Когда он сделал это, Моб крепче сжал его волосы и всхлипнул. Аратака тут же испуганно поднял голову и заглянул в его лицо. Но лучше бы он этого не делал: мужчина ожидал увидеть страх на лице ученика, но там читалось только тягостное наслаждение, затянувшее его черные глаза мутной пеленой. Он смотрел на наставника из-под опущенных ресниц и дышал через приоткрытый рот, и Рейген готов был поклясться, что только Мария могла выглядеть так же желанно и невинно в одно время. Шигео толкнулся членом в руку Аратаки, и тот почувствовал влагу намокших трусов. С внутренним трепетом он достал налитый кровью член; мальчик вздрогнул, когда учитель обхватил его ствол и сделал первое движение рукой. Большим пальцем он размазал по головке выступившую смазку, и Кагеяма почти повис на Рейгене. Горячее дыхание мальчика обжигало ухо, и стоны, которые он старался сдерживать, казались невыносимо громкими. Рейген двигал рукой, ускоряя темп, задевая мошонку, и во всхлипах ученика он слышал скрежет, с каким навечно для него захлопнулись врата Рая. Пальцы Кагеямы сжались на плечах и шее Аратаки; короткие ногти впились в кожу. Он толкнулся в руку учителя и до скрипа сжал зубы. Через них все равно прорвался жалобный скулеж, и уже через секунду его ноги подкосились. Мужчина прижал ученика к себе, и тот дрожал в его руках от экстаза. Шигео совсем повис на учителе; грудь его тяжело вздымалась и опадала. Моб, пунцовый, отстранился от Рейгена; он поправил трусы, застегнул шорты и одернул рубашку со свитером. В комнате клубилось горячее дыхание, и ничего больше не нарушало тишины. - Простите, учитель, - на черной ткани отчетливо виднелось белое пятно спермы, и мальчик достал из кармана носовой платок, чтобы стереть ее. Пока Шигео счищал эякулят, он случайно дотронулся до эрекции Аратаки. Тот напрягся и выпрямился, стараясь скрыть это, но было поздно. - Учитель… - Моб опустился перед ним на колени и накрыл рукой его промежность. - Я… - Ты не обязан этого делать, - Рейген не моргая смотрел на светлую кисть Кагеямы. - Но я хочу. Аратака облокотился на спинку стула и откинул голову назад, давая Мобу разрешение на все. Тот поднял его церковное одеяние и оттянул резинку трусов. Член Рейгена от этого тихо шлепнул по животу, и, помедлив секунду, Кагеяма принялся повторять то, что для него делал учитель. Мужчина прикрыл глаза и закусил губу, чтобы у него не вырвался неосторожный стон. Сейчас он был слишком поглощен ощущениями, чтобы думать о последствиях перед Господом и перед подопечным; он мог только вздрагивать от того, что пальцы ученика двигались вверх-вниз по всей длине его пениса. Дыхание мужчины перехватило, когда он почувствовал мокрый жар языка на головке члена. Он открыл глаза: Моб не пытался заглотить весь фаллос - он захватывал его только до середины, а у основания ствола продолжал двигать рукой. Но и этого для Рейгена было достаточно, чтобы намертво вцепиться в край стола и неосторожным движением смахнуть на пол ручку; он положил руку на затылок Шигео, помогая ему наладить темп. Мальчик поднял взгляд на наставника. Этими глазами на Аратаку смотрел сам Дьявол. Язык Кагеямы горячо скользил по его члену, острый кончик забирался под крайнюю плоть, иногда чувствовались зубы, хлюпающие звуки - все это сводило мужчину с ума. Он едва удержался от того, чтобы не толкнуться вперед во влажный рот Шигео, когда почувствовал приближение оргазма. Он зажмурился. - Я… почти… - выдохнул Рейген. Когда его пронзила дрожь, дернул Моба за волосы и вытащил член, чтобы тому не пришлось глотать или выплевывать его сперму, но немного все равно попало мальчику на губы. Он коснулся их кончиками пальцев и посмотрел на вязкое семя, оставшееся на них, а затем в глаза наставнику. Аратаке никогда не вымолить за это прощения.