Together again

Ханю не часто удаётся выбраться в тихое и спокойное место, чтобы, наконец, отдаться любимому хобби сполна. Новый начальник на работе невзлюбил его сразу и завалил самой тяжелой работой, сжимая сроки сдачи. И парень думает, что не зря тогда лучший друг поставил ему подножку, а он, не заметив её, споткнулся и только что сваренный кофе оказался на дорогущей белой рубашке высокого мужчины, обжигая кожу около груди. Завал на работе помогал ему отвлечься от рутинной жизни, но когда времени не оставалось даже на себя, Хань всеми ему известными корейскими матами посылал отдыхающего по сравнению с ним друга. А вчера его уволили. И единственное чувство, которое появилось в груди парня - облегчение. Наконец, спустя несколько месяцев, он смог хорошо выспаться, привести себя в порядок и посетить то место, от которого душа трепетала, а сердце все ещё иногда покалывало от воспоминаний. Он оставляет машину на полностью пустой парковке и медленно движется по направлению к пляжу. Песок знакомо хрустит под ногами, а слабый ветерок навевает воспоминания. "- Хун-а, догоняй! - Лу Хань озорно шлепает ладонью по заднице своего парня и убегает вперед, постоянно оглядываясь. Но не проходит и минуты, как они уже оба валяются на песке. Счастливые и влюблённые. Хань седлает бедра своего парня, быстренько целует его в уголок губ и отстраняется. Однако Сехун остаётся недовольным. Приподнявшись на локтях, он одной рукой ловит любимого за подбородок и долго смотрит в озорные ореховые глаза, прежде чем накрыть мягкие губы в долгом поцелуе." На пляже тихо и безлюдно, что вполне ожидаемо для этого времени года. Сейчас стоит поздняя осень, но не смотря на это, на улице очень тепло. " - Я люблю тебя, - Сехун шепчет эти слова ему прямо в губы, не заботясь, что их кто-то может увидеть. На этой части пляжа редко кто бывает, ведь сюда довольно сложно пробраться. Зато вид здесь просто замечательный. Бескрайнее море, соединяющееся с небом, небольшой пляж и гамак, который они повесили около деревьев, чтобы отдохнуть от палящего солнца в их тенях. Хань стонет, когда в него проникает первый палец, а вокруг соска смыкаются острые зубки. Он вцепляется пальцами в отросшие волосы на макушке младшего и несильно тянет, свободной рукой оставляя свежие полосы на широкой спине. Сехун всегда был нежен с ним, а старший отдавался весь, без остатка." Он всем сердцем любил этого мальчишку, не смотря на разницу в четыре года. Сехун выглядел не по годам взрослым, так что в свои шестнадцать его можно было смело считать ровесником Ханя, которому на тот момент уже стукнуло двадцать. Их расставание было жутко болезненным для Ханя, да еще и родители тогда поддавали жару огню. Так что вместо поддержки он слышал от родных лишь слова унижения. "- Я никогда не любил тебя, просто использовал как игрушку, - эти слова бьют по сердцу хуже острого клинка, и старший начинает задыхаться, услышав их. Хочется, чтобы всё это было лишь сном, обычным кошмаром. Ведь когда он проснётся, Сехун крепко обнимет его, звонко поцелует в щеку и скажет, как сильно любит. Хань щипает себя за руку, больно оттягивая кожу, однако ужасная картинка не пропадает. Младший все так же стоит перед ним и стеклянным взглядом смотрит куда-то сквозь него. Сильный ветер портит прическу, а из-за дождя, читай из-за слез, размазывается легкий макияж. Сехун уходит, даже ни разу не оглянувшись, тогда как Хань опускается на мокрый песок от беззвучных рыданий." Тряхнув головой, отгоняя воспоминания, Хань оглядывается вокруг. Это место практически не изменилось за время его отсутствия. Разве что воды стало чуть меньше и камень, что раньше был был почти полностью в воде, сейчас стоял полностью сухим. Гамак всё так же висит на прежнем месте, покачиваясь от ветра. На одном из деревьев высечено SH+LH=Together forever И Хань вспоминает, как Сехун сильно порезался, вырезая эту надпись. А старший, за неимением лучшего, отправил пораненые пальцы любимого себе в рот, а потом перевязал платком. С этим местом связано слишком много воспоминаний. Как хороших, так и плохих. Первых, несомненно, больше, но вторые сильнее и глубже. Ещё с утра Хань пообещал себе, что сегодня первый и последний раз, когда он посещает это место в одиночку, да и вообще. Воспоминания слишком больно ранят. Он достаёт из кармана телефон и делает несколько снимков природы, моря, как вдруг замечает шевеление у большого камня, а когда подходит ближе, видит человека, сидящего на нем и смотрящего куда-то в даль. Фотография незнакомца на фоне моря выглядит замечательной, но когда тот поворачивается на звук затвора, Хань с трудом подавляет возглас удивления. Сехун невозможно красивый даже сейчас с приоткрытым ртом, глазами полумесяцами и отросшей челкой, которую колышет ветер, делая на голове парня смешные рожки. Однако сейчас им обоим не до смеха. Старший стоит, не в силах шевельнуться. Они не виделись три года, три долгих года, хотя раньше жили почти по соседству. Но после расставания младший словно куда-то исчез, а Хань и не искал его. Первый из оцепенения выходит Сехун. Он достает из рядом стоящей сумки плед и стелит рядом, жестом приглашая старшего присесть. И тот повинуется, словно кукла своему господину. Невысказанные когда-то слова комом застревают в горле. Ханю хочется ударить младшего, спросить, зачем он так поступил, а потом разрыдаться как маленький ребенок, однако эти позывы удается сдержать. Вместо этого они устремляют свои взгляды в спокойное море. - Как поживаешь? - неловкое молчание прерывает Сехун. Пусть и хотел сказать совершенно другое. Без тебя - плохо, хочется ответить Ханю, но вместо этого он отвечает: - Отлично, - и даже натягивает на лицо маску улыбки. - А ты? - Неплохо. Вот, решил в последний раз решил прийти сюда. Не думал, что встречу тебя тут. Я уезжаю скоро, навсегда, решил пройтись по памятным местам. Это странно - говорить так спокойно после того, как они разошлись. Сердце Ханя почему-то снова начинает биться сильнее и появляется давно забытое приятное чувство внизу живота. Хочется снова почувствовать руку Сехуна на своей, его теплые объятия и нежные поцелуи. Хочется стонать от его размеренных толчков и царапать спину. Ставить метки на бледной коже и в ответ получать точно такие же. После того, как младший оставил его, было тяжело. Ничего не хотелось делать, но пришлось брать себя в руки и идти вперед. За эти три года он встречался с двумя парнями, один из которых сейчас является его лучшим другом, но ни с одним из них ему не удавалось почувствовать той эйфории, что была во время встреч с Сехуном. - Скажи, - начинает Хань, но тут же запинается, когда собеседник поворачивает голову и в упор смотрит на него. Становится неловко и сердце предательски пропускает удар, а щеки розовеют. - Мне кажется, я знаю, о чем ты хочешь спросить, - младший придвигается ближе и накидывает свою ветровку на успевшего продрогнуть Ханя. Прошло целых три года, а он до сих пор помнит все его милые привычки: надутые щечки и смешно сморщенный носик, когда ему что-то не нравится; детские кривляния перед зеркалом, когда он думал, что никто не видит; таскание одежды из его гардероба - и плевать, что вещь большая, зато удобная и пахнет Хуном. - Тогда.. ответишь? - он кутается в его куртку, а ветер доносит до него любимый запах младшего вперемешку с парфюмом. Он прикрывает глаза и утыкается носом в черный воротник. Сехун любуется им некоторое время, а потом проводит большим пальцем по щеке и обветренным губам старшего, заставляя того в шоке распахнуть глаза. Не давая ему опомнится, он оставляет легкий поцелуй в уголке губ, чуть прикусывает нижнюю и с остервенением вгрызается в его губы настоящим поцелуем. От грубости начинают болеть губы, а из ранок начинает течь кровь. Однако Хань не спешит отстраниться, напротив, прижимается ближе и с жаром отвечает на поцелуй, впутывая пальцы в отросшие волосы. Дыхание сбивается ко всем чертям, стоны срываются с губ, а парни всё никак не могут оторваться друг от друга. Хань плюет на все обиды и смело перебирается к Сехуну на колени, ерзает задницей, от чего тот рычит и сильно сминает его ягодицы в своих крепких руках. Старшего такой ответ более, чем устраивает. И он тихо шипит, откидывая голову назад, когда младший оставляет истерзанные губы и переходит к ключицам. Оставляет засосы, которые вскоре будут разноцветными синяками, а после зализывает свои творения. Потому что Сехун тоже слишком скучал. И три года воздержания сыграло с ним плохую шутку. Он обещал им, но сейчас, увидев его, такого красивого, родного, любимого, он просто не смог сдержаться. Оставляя отметки на нежной коже, Хун обещает себе, что делает это в последний раз. - Ах~, Хун-а, - Хань стонет, чувствуя руку на своем стояке через ткань шорт и тут же приподнимается на коленях, позволяя младшему стянуть их вместе с боксерами. - Лу, - вторит ему младший, снова атакуя опухшие от поцелуя губы. Ему хочется сказать нечто другое, но язык не слушается, а поцелуй в этот раз получается совсем детским и нежным. Старший скрепляет руки у Сехуна на шее и прижимается так сильно, словно хочется слиться с ним в единого человека. Где-то глубоко в душе он понимает, что это их, действительно, прощальный раз, однако старается не думать об этом и полностью отдаётся своим чувствам. Хань смыкает зубы на плече младшего, почувствовав, как первый палец, смоченный слюной, проникает в него и тихонько скулит. Почему-то происходящее начинает казаться ему сном и он до боли прикусывает нижнюю губу и просит быть с ним пожестче. Плевать, что потом будет больно ходить или вообще не получится пару дней вылезти из кровати, он будет только рад. Но младший растягивает его осторожно и мучительно долго, стараясь хоть немного потянуть совместное времяпровождение. Тогда Хань решает взять всё в свои руки. Он расстёгивает ширинку и пуговку на темных джинсах Сехуна, отмечая, что тот, как всегда, не одел трусов. На крупной красной головке блестят капельки смазки, и старший без тени смущения проводит по ней пальчиком и отправляет в рот, причмокивая. - Вкусно? - Хун смеётся, чуть хрипло и так по-родному. Хань не отвечает, лишь приподнимается и рукой помогает члену проникнуть внутрь. Крупная головка входит с трудом, сильно растягивая нежные стенки, но старший не сдается и насаживается до конца, а после утыкается в чужое плечо и тяжело выдыхает, слегка покачиваясь, чтобы быстрее привыкнуть. - Глупый, - Сехун гладит его по спине и оставляет несколько поцелуев на шее. Хань привыкает вскоре и начинает двигаться. Поднимается и снова опускается. Красная головка бьёт по комку нервов и старший заказывает глаза от приятных ощущений. Сехун же подмахивает бедрами, насаживает его на себя глубже и громко стонет, чувствуя, как плотные горячие стенки обхватывают его. Но так дело двигается слишком медленно. Старший скатывается с колен Хуна и устраивается на пледе. Разводит ноги в приглашающем жесте и вскрикивает, когда тот резко входит в него до упора. Его движения резкие, глубокие и быстрые. Хань стонет громко, не заботясь о том, что завтра не сможет говорить. Оргазм накрывает их с такой силой, что сил на что либо у них не остается. Обессиленный Сехун заваливается на старшего и тихонько мурчит, пока тот гладит его по волосам. Они лежат так некоторое время. Вскоре начинает темнеть. А у Сехуна скоро самолёт, который навсегда увезёт его отсюда, и несобранный багаж. Они одеваются в тишине и даже не прощаются. Сехун уходит медленно, а Хань остается сидеть на камне в его ветровке, размазывая по лицу слезы. - Хун-а, пожалуйста, не уходи! - доносит ветер тихий шепот до ушей младшего.