Ghosts that we knew

— Боюсь, мы ничем не можем помочь ей. В лучшем случае — полгода. Эти слова фактически въелись в подсознание — Эрик просыпался и засыпал вместе с ними, проводил долгие часы у постели Магды, вспоминая проклятую фразу. Он сделал всё, чтобы уберечь жену от болезни или хотя бы отсрочить ту, но — без толку. Рак съедал молодую женщину изнутри, не оставляя ей шанса. Эрик не мог позволить ей умереть. *** — Я в порядке, Эрик. Ты можешь идти, — она улыбнулась, кутаясь в тёплый халат. Магда давно оставила работу и с тех пор практически не выходила из дома — она приняла это стоически, отвечая, что по крайней мере теперь может больше времени уделять детям. Эрику приходилось брать её под руку и выводить в парк или на набережную, где раньше они часто любовались закатом и ели мороженое. Порой они вдвоём ходили в магазин, но большую часть времени Магда лежала, прикованная лихорадкой к постели, и Эрику приходилось всё делать одному — от малолетних близнецов помощи он не ждал. Он видел боль на посиневшем лице жены и добела сжимал кулаки, не в состоянии помочь. Он нашёл лучших врачей, но и они оставались беспомощны перед непобедимым недугом. Эрик часто вспоминал то время, когда они были счастливы. Он забирал Магду с работы и вёл в ресторан, в кино или театр, они гуляли под дождём и целовались у подъезда, просиживали ночи с шумной компанией в баре. Позже у них появились дети, рестораны сменились Луна-парками, фильмы — мультиками, вино — сахарной ватой. Всё это исчезло в одночасье, и пунцовые брызги крови, размазанные по белому платку, поставили жирную точку на их счастье. Больше не было пабов и Луна-парков, не было даже кинотеатров и друзей, осталась лишь вереница больниц и аптек, да потрескавшийся потолок в спальне. Ещё остался Чарльз. Лучший друг Эрика, знакомый с ним с университетской скамьи, тоже пытался помочь. Профессор генетики, он бросил все свои силы на поиски лекарства, способного хотя бы задержать смертельный вирус от распространения. Лекарства, которое никто не мог найти уже десятки лет. — В былые времена люди умирали от простуды. Теперь же достаточно купить таблетки, чтобы избавиться от жара и кашля, — рассуждал Чарльз, помешивая ложкой свой кофе. — От всякой язвы должно быть спасение, я уверен в этом. Эрик встречался с Чарльзом каждый рабочий день во время обеденного перерыва, обсуждая одни и те же проблемы. На выходных Чарльз заглядывал к Леншеррам в гости и общался с Магдой, держал её за руку и улыбался — мягко и успокаивающе. Когда Магда, утомлённая беседами и ужином, засыпала, друзья перебирались в гостиную и допоздна смотрели дурацкие фильмы. Детей пришлось отправить в гости к родственникам, где их не могли затронуть проблемы и болезни — Магда сама попросила оградить близнецов от ежедневного кошмара, сути которого они всё равно не поняли бы. Эрик то и дело проверял жену, беспокойно ходил туда-сюда по комнате и нервно хватался за бутылку, пытаясь хоть чем-нибудь занять руки. Время бежало предательски быстро, и надежда в его груди постепенно угасала. Но Чарльз оставался рядом, он сжимал пальцами плечо Эрика, гладил по спине и говорил на отвлечённые темы, приободрял и обещал, что всё наладится. Они оба знали, что нет. *** Однажды Эрик разбудил Чарльза звонком среди ночи. Он неразборчиво и торопливо прокричал что-то в трубку и тут же отключился. Чарльзу не нужно было переспрашивать. Через двадцать минут, взъерошенный и сонный, он топтался под дверью, дожидаясь, когда ему откроют. Эрик походил на тень. Бледный, с огромными синяками под глазами, он смотрел загнанно, испуганно. — Ты… ты в порядке? — Чарльз протянул к нему руку и погладил по предплечью, заходя в дом. В какой-то момент ему показалось, что Эрик вот-вот упадёт в обморок. — Они забрали её, — бесцветным голосом шепнул он и повёл плечом, словно пытаясь доказать, что не нуждается в утешении. — Куда? — Чарльз отстранился и неуверенно заглянул в гостиную. Дверь в спальню была открыта, и он увидел разобранную постель, разбросанное белье и вытащенные из шкафа чемоданы. Чарльз знал, что у Магды всегда была собрана сумка на тот случай, если ей экстренно придётся уехать в больницу. Вероятно, Эрик намеревался поехать за ней следом, не зная, за что хвататься. Эрик сильно нервничал — у него дрожали руки — и едва не выронил телефонный аппарат, который носил, путаясь в проводах, по дому. — Эрик, — Чарльз кое-как усадил его на диван и сел рядом. — Эрик, куда её забрали? В госпиталь? — он накрыл ладонь Эрика, сжимающую трубку, и ощутил, как пульсирует кровь во вздувшихся венах. — Эрик? Эрик, наконец, перестал гипнотизировать телефон и обратил внимание на Чарльза. Улыбнулся уголками губ и рассеянно кивнул, вновь осторожно освобождаясь от хватки. Он откинулся назад и закрыл лицо руками. Чарльз заметил раскрытый телефонный справочник и кучу пометок на газетах, записные книжки и ежедневники, разбросанные на журнальном столике, и покачал головой. Сколько времени Эрик провёл тут, не зная, к кому обратиться и куда позвонить? Что он пытался найти? Чарльз не задавал вопросы вслух, он молча достал из холодильника две бутылки холодного пива и вернулся на диван. — Эрик, тебе надо успокоиться и поспать. Если Магда в больнице, значит, ей больше ничего не угрожает. Ты ничем не поможешь ей, если будешь изводить себя. Гостиная вновь погрузилась в тишину — было слышно, как за окном проезжают редкие автомобили. Яркие неоновые вывески раздражающе мигали и отбрасывали красные лучи на искажённое печалью лицо Эрика. Он сделал пару крупных глотков и повернулся к Чарльзу. — Это конец. Я знаю, что это конец. — Эрик, не надо… — Я чувствую, Чарльз. Чарльз всё понимал. Он приобнял Эрика одной рукой, пытаясь столь бесхитростным способом сказать ему, что он не один в этом. Эрик напрягся, будто собираясь опять отстраниться, но вместо этого уткнулся лбом в плечо Чарльза и снова задрожал. Чарльз сомкнул объятия и нахмурился. Он тоже любил Магду. Спокойная и доброжелательная, она уравновешивала порывы Эрика, сдерживала его и не давала совершать глупости. Однажды Эрик ворвался в комнату Чарльза в общежитии и сбивчиво рассказал, что «она согласна». Чарльз был шафером на их свадьбе, и в самый ответственный момент, когда Эрик нервно теребил ленту галстука на шее, пообещал, что всё будет в порядке. — Эрик, — Чарльз загородил собой зеркало и принялся умело завязывать бабочку. — Вот увидишь, вы проживёте долгую жизнь. Вместе. И, раз уж на то пошло, я всегда буду рядом, чтобы разрядить обстановку, — они оба рассмеялись и согласились, что так оно и будет. Пару лет спустя они вместе коротали долгие часы в приёмной роддома. Эрик волновался ещё сильнее, чем на свадьбе, вскакивал, едва завидев медсестру, но всякий раз отпускался обратно и хмурился в нетерпении. Лишь после двух чашек кофе, щедро сдобренных виски, Эрик расслабился и принял свою судьбу — он стал отцом двух прекрасных малышей, Пьетро и Ванды. Но дети росли, росла и болезнь внутри Магды, опутывая её изнутри плотной паутиной яда. — Что мне делать, Чарльз? — тихий голос Эрика звучал отдалённо и глухо, а в нём — крик о помощи. — Я уложу тебя спать, Эрик. С утра мы поедем в больницу, сейчас там нечего делать. Тебя всё равно не пустят. Давай, — Чарльз поднялся первым, ему пришлось приложить усилие, чтобы стащить Эрика с дивана. На кровать Эрик буквально упал, даже не раздевшись. Он повернулся, разглядывая в темноте пустующую подушку жены, и протянул руку, словно пытался отыскать Магду под ворохом простыней. Чарльз накинул на него одеяло, решив не настаивать на переодевании, и тихо направился обратно в гостиную. Он не раз ночевал здесь и знал, где достать лишний плед, а теперь собирался караулить Эрика за порогом, чтобы тот не наделал глупостей. — Чарльз? — Да, Эрик? — Не уходи. — Я не уйду, я буду в гостиной, — Чарльз обернулся, придерживая дверь. — Тебе нужно поспать. — Ляг со мной, я… я не могу спать один, — Эрик зашевелился и сел, принявшись стаскивать мешающие брюки. Чарльз помедлил, но кивнул. Он потушил свет в коридоре и вернулся к постели. Скинул ботинки, бросил кардиган на кресло и лёг поверх мятого покрывала. — Я здесь, засыпай, — Чарльз протянул руку и успокаивающе погладил Эрика по голове, ласково улыбаясь, будто Эрик — ребёнок, которому приснился кошмар. — Не уходи, — повторил Эрик. Он поймал ладонь Чарльза и сжал, напряжённо вглядываясь в темноту. Чарльз придвинулся ближе, приобнимая его свободной рукой, и закрыл глаза. Сна не было, но Чарльзу отчаянно хотелось стать примером для Эрика, нуждающегося в поддержке и помощи. Лучший друг стоял на краю пропасти, и ветер перемен толкал его с каждым разом всё сильнее — вот-вот сорвётся. Сжимая его руку, Чарльз держал изо всех сил, позабыв о собственных проблемах. Они — чепуха, весь мир перестал иметь значения, когда Эрик молча шепнул: «Помоги». Чарльз ещё долго прислушивался к тому, как выравнивается его дыхание, пообещав самому себе сделать всё, чтобы Эрик не соскользнул вниз. *** Крупные хлопья снега быстро засыпали свежую землю. Сильный ветер теребил чёрные ленты, и нежные лепестки бордовых роз звенели, давно замёрзнув. — Она вернётся? — тихо спросила Ванда, прижимаясь к отцу, который держал её на руках. — Тот, кто умирает, всегда возрождается в новой жизни, Ванда, — Чарльз погладил её по спине. — Пойдём, иначе дети замёрзнут. Пьетро! — Эрик кивнул мальчишке, хмуро разглядывающему надгробие, и направился к машине. Ванда молчала, обнимая плюшевую собаку, которую Чарльз передал ей в день похорон. — Это от мамы. Она пообещала, что никогда не даст тебя в обиду, — Чарльз сам повязал на шею купленной в магазине игрушке розовую ленточку, прекрасно зная, как тяжело расти без матери — его собственная едва уделяла ему внимание. Ванда ухватилась за собачку, как за соломинку, и с тех пор не выпускала из рук. — Я назову её Магдой, — неожиданно сказала девочка, когда Эрик завёл автомобиль. — Это ведь новая жизнь. Чарльз посмотрел в окно, скрывая предательски навернувшиеся слёзы. В отражении он увидел, что Эрик улыбнулся. Чарльз сдержал своё обещание.