Шарф

Сехун выныривает из теплого подъезда под первый снег совершенно без шапки. Снежинки, мелкие и частые, заставляют щуриться и оседают на ресницах. Блондин почти бегом (опаздывает) преодолевает пару пешеходных переходов, прежде чем запрыгнуть в автобус: "один, пожалуйста". Автобус набит, как банка анчоусов, мех с опушки чьего-то воротника щекочет Сехуну нос, он шмыгает и пытается втянуть голову в плечи. Из-за снега за окном ничего не видно, он едва не пропускает свою остановку, соскакивает с последней ступеньки и тут же упирается взглядом в сидящую на лавочке фигуру старшего. Чунмён, замотанный в шарф едва не по брови, держит телефон и листает экран большим пальцем. - Хён! Ким поднимает глаза, приветственно улыбается в течение нескольких мгновений, а затем угрожающе щурится. - Прости, я опоздал, - но Чунмён беспокоится даже не из-за этого. Кончики ушей Сехуна опять начинают краснеть на холоде. Старший стягивает шарф с себя и обматывает блондина, пока под крупной вязкой не скрываются покрасневшие уши. Тот пытается что-то ответить, но только бубнит в шарф. Чунмён выдыхает облако пара, берет ладонь парня и тянет за собой в уютную теплую кофейню, чтобы там предложить переехать к нему, к Чунмёну. Чтобы Сехун больше не опаздывал на их встречи, чтобы перед выходом можно было убедиться, что блондин достаточно утеплился, и чтобы что-нибудь еще: "ну, в общем, я бы хотел просто". И Сехун послушно следует за старшим, чтобы ответить ему чуть позже, когда он уже разделается с половиной чизкейка, что в такие снежные дни они смогут засыпать под одним пледом и диснеевским мультфильмом, так что: "конечно, хён, я буду очень рад". Зубная щетка Сехуна все равно уже давным-давно стоит в стаканчике Чунмёновской ванной.