Куда уходит время.

«Три месяца — это очень много. За это время родятся и умрут миллионы людей, многие успеют пожениться и развестись. Да за это время можно всю планету облететь!» − размышлял Джереми, идя по осенней аллее. Заканчивалась осень, деревья вокруг него стояли полностью обнаженные. Зиму мальчик не любил. Да и осень ему не особо нравилась. Он хотел бегать, кричать, гулять дни напролет, а потом возвращаться домой и пить прохладное молоко, и спать крепко-крепко, и вставать, разбуженный пением птиц, и снова гулять, гулять… «Ну, а мы, школьники, за эти три месяца успеваем лишь научиться считать в столбик, да съедим девяносто тарелок овсянки, » − продолжал в своих мыслях он. Дорога впереди была пуста: листья дворники подмели чуть раньше утром, «интересно, зачем каждое утро убирать их, кому они мешают?», а люди еще спали у себя в домах, в воскресенье только дураки и одинокие люди просыпаются рано; первые потому, что на то они и дураки, а вторым просто нечего делать дома. Джереми не относился ни к тем, ни к другим, но он был школьником, так что мама отправила его за молоком. Итак, дорога была пуста, и потому мальчик сразу заметил Старушку (назвать эту бабушку старухой у Джереми не поворачивался язык) в черном пальто, одиноко стоящую и смотревшую то на запястье, то на дерево перед собой. На мальчика она не глядела вплоть до того момента, как он остановился рядом с ней и уставился на это же дерево. Старушка снова взглянула на свои часы, вздохнула и подняла глаза наверх. Джереми повторил её действия, пытаясь понять, чего же она ждет. Когда ему это в очередной раз не удалось, он заговорил: − Здравствуйте, − вежливо поздоровался он, как учили взрослые. − Здравствуй, − ответила Старушка. Они замолчали, и мальчик снова поднял глаза наверх. Не отрываясь от созерцания верхушки дерева, он осмелился спросить: − На что вы смотрите? − На время, − ответила ему собеседница. Джереми нахмурил брови, опустил взгляд вниз и почесал нос. К такому ответу он был явно не готов. − И какое же оно — время? − Оно желтое, с прожилками и красивой формы, − Старушка прервалась, взглянула на запястье, и продолжила. — Оглянись, вокруг нас полно его. Джереми послушно огляделся, но увидел лишь серые дома, пустое шоссе и густые тучи на небе. Старушка, заметив его замешательство, произнесла: − Лист. Я смотрю на последний лист, − и правда, на третей ветке снизу колыхался маленький осенний листок. Казалось бы, его может сорвать легкий порыв ветра, но то, с каким упорством он держался, говорит об обратном. — В этом листе заключена вся наша осень. Сорвётся он − закончится осень. Моя последняя осень. − Последняя? Откуда вы это знаете? Папа говорить, что человек не может угадать, когда он умрет! Его собеседница тепло улыбнулась. − Я чувствую. Я ощущаю присутствие Смерти. Мы смотрим телевизор, лежим и едим вместе. Она всегда рядом со мной. Смерть не мой груз, он товарищ и подруга. Старушка помолчала, подождав, пока мальчик переварит полученную информацию, а затем продолжила: − Знаешь, Джереми, я всегда мечтала путешествовать. Бросить всё и уехать. Сначала Европа, потом Россия, Америка… О деньгах можно не волноваться. Я бы пела на улице или мыла посуду в кафе. Уж я-то что-нибудь придумала бы, − на её губах расцвела теплая улыбка. − А почему Вы не путешествовали? Не исполнили свою мечту? — Джереми был захвачен этой историей, просто зачарован. − Не было времени, − кратко ответила Старушка, снова сжав губы в линию, и превратилась в такую старую и сморщенную, как чернослив. — Зато теперь у меня его полно, если бы только не Смерть… С дерева сорвался листик и проделал путь до самой земли. Старушка взглянула на запястье, и только теперь Джереми заметил, что там нет никаких часов. − Десять часов, двадцать семь минут. Впрочем, как и всегда, − заметив удивленный взгляд мальчика, она продолжила, − я уже десять лет прихожу к этому дереву. Джереми кивнул. Они замолчали. Старушка набрала в легкие воздух и сказала: − Ну что ж, у тебя наверное нет времени на такие глупости, да и мне уже пора… Она развернулась и медленно, невысоко поднимая ноги, двинулась вдаль, и у неё под боком шла смерть, низко опустив голову. − Нет, теперь у меня есть время, − сказал то ли вслух, то ли про себя мальчик. Так закончилась десятая осень в жизни Джереми и последняя в жизни Старушки.