Прежде, чем ты уйдёшь

Каждый день, как на войне. Времени, чтобы уделять его кому-то из близких, было катастрофически мало. Работа, дом, командировка, прикрытие, работа. Иногда хватало времени на то, чтобы спокойно посидеть в тихом и удалённом ресторане, где его никто не сможет достать или взвалить на него какие-либо обязанности. Полагаю, он относился к такому типу людей, которым легче было быть одним, нежели в компании. Каждый из нас хоть раз хотел побыть в одиночестве и спрятаться от всего мира. И даже таким людям, как он, это было нужно. Шерлок не звонил уже несколько недель. Да и не было настоящего повода для звонка. Брат звонил только в исключительных для него случаях, когда он действительно заходил в тупик или его жизни грозила настоящая опасность. Рука не поднималась первым сделать звонок. Отвык. Пересмотрел отношения. Майкрофт в один момент своей жизни вдруг понял, что та забота и любовь, которую он преподносил своему младшему брату, оказалась ему совершенно ненужной. Бывает же такое, ты тратишь своё время, свои усилия на то, чтобы помочь кому-то, отдать частичку себя, а тебя посылают куда подальше, выставляют за дверь, не желая ответить взаимностью. Все те разы, когда он вытаскивал Шерлока из беды или буквально из пропасти, в которую тот практически проваливался, от него отмахивались простым «спасибо». «Спасибо». Достаточно ли этого было за спасение жизни? Хватало ли это для того, чтобы в следующий раз придти на помощь? Не важно. Он всё равно приходил. Знал, что не получит ничего взамен, а всё равно появлялся там, где было нужно. Он словно каждый раз хотел убедиться в неизменности брата, делая самому себе больно. Последний раз, когда они виделись, Шерлок расследовал очередное дело, с которым детектив не справился бы без помощи старшего Холмса. — Одна голова хорошо, а без Майкрофта — лучше, — прошипел детектив, усаживаясь в кресло. — Не будь таким упрямым, Шерлок, — отвечал брат. — "Не будь таким упрямым", "не будь таким умным", "не будь таким глупым". Может, мне вообще не стоило рождаться? — Возмутился Холмс младший. — Мог бы поблагодарить. — За что? — Без меня ты бы не раскрыл это дело. — Раскрыл, — быстро выпалил Шерлок. — Тебе так трудно сказать «нет». Ты всегда ставишь себя выше других людей. — О, — вскакивая на ноги, воскликнул Холмс, прошипев брату в лицо, — никого не напоминает? "Выше других людей", — процитировал Шерлок. Майкрофт не считал себя таковым. Нет. Он считал людей глупыми, безрассудными, эгоистичными, лживыми, но никогда не ставил себя выше них. Никогда. Каждый совершал ошибки в своей жизни. Никто не был идеальным. — Позвони матери. Она скучает, — проговорил на прощание Майкрофт, закрывая за собой дверь. Отношения были натянутыми, как струны любимого инструмента младшего Холмса. Но единственное, о чём не мог подумать детектив, — что будет, если эта струна когда-нибудь порвётся? «Все жизни кончаются. Все сердца разбиваются». Это должно было случиться скоро. Майкрофт так сильно потерялся в своей работе, что совершенно не уделял времени собственному здоровью. Казалось бы, что могло произойти? Ответ был прост: то, что должно было произойти! Старший Холмс предпочёл ничего не рассказывать об этом своему брату, так как понимал, что это помешает тому вести дела, от которых он без ума. Или же, он просто боялся, что Шерлоку будет всё равно. Он боялся столкнуться напрямую с безразличием, присущим брату. Майкрофт всегда старался находить для него самые интересные случаи, которые поломали бы мозг самому Шерлоку Холмсу. Даже тут старший Холмс старался угодить ему. Болезнь настигла внезапно. Сначала появилась усталость, которая сопровождала его всюду. Майкрофт даже начинал шутить, что это его новый друг. Первый друг. Начал пропадать аппетит: он очень сильно похудел с того момента, как Шерлок видел его в последний раз. Как бы он не старался питаться несколько раз в день — всё было напрасно. Казалось, что болезнь пожирает его изнутри, забирая самое дорогое — время. С каждым днём его состояние становилось хуже. Он взял отпуск. Да, обычный отпуск, который, казалось бы, никогда ему не светил. Потому что такие, как Холмсы, не отдыхают. Весьма обидным стало то, что, возможно, это был особенный отпуск. Первый и в то же время последний. Майкрофт вернулся домой. И не в тот золотой и прекрасный дворец, а в уютную, тёплую, домашнюю атмосферу, в которой они с Шерлоком росли. Он понимал, что долго утаивать это от матери не удастся, поэтому рассказал всё сразу. Женщина просто обняла его и прижала к себе. Ей никогда не приходилось успокаивать своего старшего сына, но в этот момент всё было по-другому. Она знала: ему это было нужно. Только тепло матери было способно растопить его, как считали многие, холодное сердце. Чтобы управлять людьми, не обязательно быть тираном, чтобы ненавидеть их, не обязательно кричать об этом. Но чем-то он всё же заслужил такое отношение к себе. Его считали тем, у кого и вовсе не было сердца. Как о болезни узнал Шерлок, Майкрофту было неизвестно. Детектив пришёл слишком поздно. Брату становилось всё хуже, и последние дни он проводил в своей кровати. — Выживаемость на ранней стадии — пятьдесят четыре процента, на поздней стадии — четыре процента, — проговорил Шерлок, присаживаясь напротив кровати Майкрофта. — Вопрос очевиден. В какой доле ты хочешь оказаться? — Уже поздно, братец мой, неужели ты не понимаешь? — Ответил старший Холмс. — И это неправильный вопрос. — Хотел ли ты поправиться? — Вдруг выпалил Шерлок, глядя в глаза Майкрофту. — Уже лучше, — он улыбнулся, — но отвечать я тебе не стану. — Это глупо, Майкрофт! — Людям это свойственно, Шерлок. Ты тоже во многих случаях бываешь глуп, но Джон продолжает с тобой жить. Младший Холмс опустил взгляд вниз, перебирая пальцами листы бумаги, лежащие на столике перед ним. Шерлоку было трудно подбирать слова. Он действительно не знал, что сказать в такой ситуации. Все мы бессильны против чего-то естественного, что рано или поздно должно произойти. Но он считал, что это было нечестно по отношению к нему, в первую очередь, и к их родителям. Давать болезни пожирать собственное тело, не пытаясь бороться с ней, — эгоизм. Майкрофт хотел жить и хотел обрести такое же счастье, что обрёл его брат. Любить и быть любимым. Возможно, он всю жизнь гнался не за теми вещами, не за теми людьми. Правительство не сделало его лучше — оно погубило его. Никакой личной жизни, никакой любви. Однажды Шерлок спросил его: «Любишь ли ты кого-нибудь в этой жизни, кроме родителей?». Ответ, что он любил своего брата, был бы слишком очевиден, поэтому, недолго подумав, он гордо произнёс: «Люблю. Англию». Майкрофт посвятил свою жизнь этой стране и готов был умереть за неё всегда так же, как и за Шерлока. Но у страны были другие планы. — Ты не должен ничего говорить, — произнёс вдруг Майкрофт. — С чего ты взял, что я хочу что-то сказать? — Выпалил Холмс-младший. — Это моя вина, — начал Майкрофт, — ты такой из-за меня. — Нет, это не так. — Мы оба знаем, что это правда, Шерлок. Когда в твоей жизни появился Джон, ты стал лучше… лучше, чем был раньше. Ты совсем забыл про наркотики, про свои пластыри. Ты не нуждался больше в списке. Твоя жизнь изменилась, и я всегда буду благодарен этому человеку, что заботится о моем младшем брате. Шерлок виновато опустил голову, хватаясь за неё руками. — Прежде, чем ты уйдёшь, я хочу сказать тебе: я был с тобой раньше и всегда буду рядом, Шерлок. Слова отзывались дикой болью где-то в области сердца. Детектив встал и подошёл к кровати брата, положив ему руку на плечо. — Я… я люблю тебя, Майкрофт. Спасибо за заботу. Он вышел из комнаты. Шерлоку с трудом удавалось сдерживать эмоции. Глаза наполнились слезами. Но он был сильным и не хотел, чтобы родители видели эту слабость, и уж точно не хотел, чтобы Майкрофт знал об этом. Но старший брат видел многое за свою жизнь. Он вытаскивал Шерлока из таких трудностей, в которых, как тогда казалось, он погряз навсегда. Майкрофт знал брата, знал его слабости и его сильные стороны, поэтому не удивился бы, увидев слёзы Шерлока. Через две недели это случилось. Шерлок узнал обо всём от отца, но только приехать не смог. Слишком больно и тяжело. Он не подпускал к себе никого ещё очень долгое время, пытаясь свыкнуться со своими мыслями или вовсе их прогнать. Детектив подошёл к камину и взял белый конверт, который оставил здесь когда-то Майкрофт. Внутри находились две сигареты и записка.

«Выкури их за нас, Шерлок. Развей свою память обо мне в густом дыме».