похмельная песнь

я оставлю эхо дыханья в фотографиях и флюгерах — Федерико Гарсиа Лорка, "Маленький венский вальс" Утро начинается с пяти пропущенных от Леши ("ой, блядь, в пизду") и сонной силы, опускающей Славину голову обратно на подушку. Утро начинается не лучшим образом. Сукимрази. Всех перестреляю, один живой останусь. Пять звонков — до такого даже Саша не опускалась. Ну, один раз только. Но тогда она была уверена, что Карелин возьмёт трубку. Чувствовала. А нынче вот — хреново, когда из двоих один вообще ничего уже не чувствует, а второй просто мудак. Пять пропущенных. Бля, Леша, сейчас ещё рановато применять марксизм. Дай поспать, Леша. Не мешай уходить на дно. В самую уютную подземку. Правильный андерграунд бывает только на лестничных клетках картонных хрущевок. Ты больше не андер, Славка, если перебрался в квартиру. Страшно подумать — свою квартиру. Гараж оранжевый вместо Блейзера, а лицо такое же побитое и смешное, как в семнадцать. Поздно звонишь, Лёша. Уже отпиздили. Вечер удался — это когда на утро с трудом доползаешь до сортира, ага. Пока Слава ссыт, Коха с нежностью трется широким лбом о грязные джинсы. Сука. Если бы ещё колени не дрожали, то почти коммунистический рай. Ладно, ебало побито сильней, чем даже после первого панк-концерта. Но смешное все так же, ес оф кос. Вчера пришлось побегать, и это тоже смешно. Славе нравится, все нравится. Старое доброе ультранасилие всегда действовало мощнее психотропных. Сейчас бы улыбнулся, но только хавальник болит. На кухонном столе — банка с заветревшейся горбушей и стакан холодного чая. Слышь, без четверти Бабангида. Твои вечеринки отстой. Слава задумчиво рассматривает две пустые бутылки из-под водки, уютно — спина к спине — лежащие в мусорном ведре. Сучья техподдержка ВК, до чего же людей доводит. Ну, не только техподдержка. Ещё и страх смерти, конечно. И желание умереть. (Но этого он вам на говорил. Он не предаёт государственную тайну. Какой нахер ГУЛАГ, мама же в угол поставит. А отец — неистово мертвый — уже не освободит от наказания. Ебаная эпидерсия). Когда Карелин начинает вспоминать могилу отца, в соседней комнате звонит телефон. Это не Ден — он от Букера уже в курсе, что да как. Не Берсерк — похмелье. Не Кингста — Кингсте, в сущности, похер. Лёша. Писал бы смски. Так тебя значительно проще игнорировать. Хорошо, что на рингтоне приятный минусок с Подпольного вещания. Рингтон, пиздец. Слава, ты из две тысячи второго выпал? Подъем, Слава, какая тебе путёвка в пионерский лагерь? Ты свой паспорт-то видел? Тебе теперь к пионерам — разве что сношать этих самых пионеров. Нынешние пионеры все на "Рифмах и Панчах" сидят, попробуй в них расшифруй светлое коммунистическое начало. Да они даже в аське не зависали до рассвета — о чем с ними вообще говорить? И Леша такой же — маленький. Шутит (часто смешно), дышит загнанно, блестит глазами, так и смотрит, типа "трахни меня". Ага, камо-о-он. Слава взрослый дядя, ему не до такой хуйни. У него даже галстук есть. А у тебя, Леша, жена есть. Между прочим. Некрасивая, кстати. И вообще — пошла она нахер. Коха вот хорошая только, лучше любой телки. Ходит по столу, дергает ушами. Ловит нервяк — сладкие отходосы от нервяка, если быть точным. Она-то знает, что кроме двух бутылок хозяин залился пузырьком корвалола — и ещё неважно, что он там колол, но что-то было. Бюджетный вариант Янг Лина, блядь. Коха мягко кусает за запястья, и Слава покорно жертвует ей кусочек сырка. Она завоевала. В мире удивительно немного существ, которые заслужили чью-то любовь уже одним своим существованием. Слава сожалеет, что каким-то неведомым хером оказался в их числе. Минусок на рингтоне идёт по кругу уже раз в двадцатый. В голове вертятся обрывки будущего текста. Почему-то ещё всплывают старые Мироновы треки. Это соответствует настроению — хочется ебашить, но пока не очень ясно, что именно. Ещё сильней хочется убежать от самого себя. Но, видимо, не получится. Какой-то пидорас перекрыл предпоследний выход и старательно трезвонит в дверь. Слава успокаивает себя: если бы это были те чеченцы, они бы тут все уже нахер взорвали. Последнюю неделю жизнь — один сплошной натюрморт под названием "Слава успокаивает себя". Типа Слава овощ. Типа его отпиздили уже почти до такого состояния, и по жизни от довольно старый и гнилой. Все оценили шутку? Так вот. Звонок. Нужно выйти в коридор и открыть дверь так, чтобы ладони не дрожали. Это удаётся примерно с шестого раза. Но удаётся же. Слава КПСС, где "с" — это "сомнительные жизненные достижения". В похмельные руки падает пьяное сутулое тело. И Лёша почему-то без очков. Но лицо целое — лицо целое, значит, все хорошо. Если Борисов скажет: "я беспокоился" или начнёт предъявлять что-то ещё, придётся самому его ударить. И выгнать на лестничную клетку. Чтобы помнил о корнях. Но Лёша — в той самой Славиной рубашке, фубляпидорас — отчаянно цепляется ладонями за заляпанную кровью футболку с Лениным. И вообще ничего не говорит. Это он правильно. Слова — херня, Славе так мама говорила. Лёша спит ебалом к стенке, Слава курит в форточку и думает, где же он свернул не туда. Коха молчит и смотрит умными большими глазами. Она все знает, но ничего не говорит. Вот только за годы дружбы Карелин научился читать ее мысли по одному движению ушей. Он целует Лешу в тревожный лоб и старается не думать о том, что будет завтра.