Перевод
3 декабря 2016 г. в 17:56
Язык мёртвых — шершавый и оставляет во рту привкус пепла. Язык живых — как рыбка, подпрыгивающая к нёбу и постоянно норовящая выбраться наружу. Буквы живых, написанные раз, не вырубишь и топором. Буквы мёртвых частенько не могут усидеть на месте.
Алина — лингвист. Она половину своей жизни посвятила тому, чтобы вылавливать из Чернильной реки книги мёртвых и переводить их на льющийся, громкий, яркий язык живых.
Однажды в Новом городе напишут книгу, и это будет книга о тебе. Она приплывёт к пристани, на которой Алина каждое утро встречает рассвет. Ловушка захлопнет свои челюсти, и вязкая чёрная вода будет медленно вытекать из неё вместе с кусочкам слов со страниц. Расшифровывать книги мёртвых тяжелее, чем любые другие. Никто ведь не ожидает того, сколько в них может быть живых слов.
Тебе будет так интересно узнать, что же понаписали о твоей ушедшей жизни и жизни нынешней чужие пальцы, что ты увяжешься следом. Будешь с тоской сидеть на противоположном берегу и ждать, когда Алина вытащит намокший томик из воды.
Она нахмурится: несколько слов выльется ей на ладони, а часть обовьёт запястья. Мёртвые слова сложно счищать с живых рук.
Ты разочарованно вздохнёшь: книжица окажется совсем тоненькой. Ты помнишь её совсем другой, наполненной событиями до отказа.
На сумке, в которой Алина утаскивает свою добычу, нарисовано несколько пентаклей и ещё волк, пожирающий солнце. Это не даёт словам разбегаться и дальше. Все волки — отменные стражи, даже те, которые до самого конца света должны сидеть на цепи.
Тебе кажется, что в твоей жизни был какой-то волк. У него на поясе ещё висели склянки с мёртвой и живой водой. И пахло от него не псиной, а лесом. Может быть, даже Млечным лесом, который растянулся вокруг города кольцом и всегда приводит к началу пути. Или это был чей-то другой волк? Из другой книги? Написанной живыми, но так давно, что теперь они всё равно мертвы?
Алина исчезает в утреннем тумане, а тебе только и остаётся, что смотреть ей вслед: на чёрную воду, в которой ты не отражаешься, на одинокие огни в окнах живых домов, да на громаду разрушенного моста. И ты вдруг задумываешься: если был мост, то раньше Старый и Новый города были открыты для всех? И кто тогда разрушил его? Тебе почему-то представляется, как из тьмы появляется гигантский волк и перекусывает мост пополам: летят осколки камней и клыков, железных подпорок и канатов.
Дома ты разогреваешь чайник и пьёшь растворимый кофе. Ты не можешь этого знать, но в те же мгновения Алина заваривает мяту с лимоном и чихает, прикрыв рот ладонью. С этими утренними прогулками у реки она точно подхватит простуду.
Алина высушивает книгу в очерченном мелом круге: парочка слов пытается его перепрыгнуть, но разочарованно возвращается на набухшие страницы. Вечером девушка зажжёт чёрные свечи и сядет за расшифровку. Ей не терпится начать, но темнота в новом деле — самый лучший союзник.
Алина не знает, что ни ладан, ни оливковое масло, ни святая вода не смыли слова мёртвого языка с её запястья. Они смешались с туманом и вросли в кожу, словно всегда имели на это право.
Однажды они доберутся до её сердца — ведь вокруг него нет ни серебряных цепей, ни волков. А пока она отхлёбывает горячий чай — мысли её заняты новой книгой.
Вечером по твоему телу бегут мурашки — это Алина читает книгу о твоей жизни и пытается понять, чего она стоила. Ты и сам хотел бы это узнать.