***
Вернулся он в отель совершенно убитым. В голове крутилась лишь спасительная мысль о сне, сил не было ни на что. Виктора рядом не было, он задержался, но скоро вернется. Да плевать, Кацуки даже не пытался придумать тему для разговора, ему просто хотелось спать. Не хотелось включать даже свет в комнате - просто лечь в постель и спать. Собственно, он так и сделал. Из головы совсем не вылетал поцелуй. Юри протяжно вздохнул и надеялся, что это был сон. Но это, черт возьми, было правдой. Наконец измученный фигурист принял решение уткнуться лицом в подушку и заснуть. Хорошо, что получилось с первого раза. Наконец спокойствие.***
Под боком лежал Виктор. Еще спящий, но чертовски сексуальный, с приоткрытыми влажными губами. Кацуки нахмурился, отворачиваясь от тренера, но его всё-таки вогнало в краску. Было уже невозможно адекватно оценивать свои отношения с русским, они явно являются большим, чем обычное тренер-ученик. По крайней мере, так считает Юри и его больной мозг. И раньше считал, просто не придавал этому значения. Для него Никифоров был просто Богом, большой удачей - нельзя упускать такой шанс. Да и к тому же, он наслышан о жуткой гомофобии в России и о том, что там за такое могут избить или даже посадить в тюрьму. Мало ли, вдруг Виктор относится как раз к тем, кто относится к этому негативно? Оказалось, что нет, тогда бы он спал в своей кровати, а не в его. От такого умозаключения японец тихо захихикал, всё ещё не веря в подобное. Хотя удивительного в этом ничего нет, русские всегда считались загадкой во всем мире и, видимо, Никифоров не исключение. Как-то странно осознавать, что все твои тайные мечты действительно сбылись, особенно вот такие. Кажется, Кацуки решился поговорить. – Викто-о-р... - протянул он неуверенно, слегка касаясь пальцами корней волос спящего. Такие пепельные, такие мягкие - мягкие, как сердце Юри, испепеленное Никифоровым. Рука скользнула ниже, утопая в мягком пепле и сдвинулась немного правее, убирая с уха волосы, чтобы потом наклониться и произнести "у меня к тебе важный разговор" тихим, томным голосом. По телу русского волной прошла дрожь. Видимо, от неожиданности и удовольствия. Русский довольно потянулся и приоткрыл один глаз, оценивающе уставившись на своего подопечного светло-лазурными глазами. Кажется, он его заинтересовал, раз Виктор принял сидячее положение. Либо сейчас, либо никогда. – Виктор...Витья*, - неуверенно начал Юри, глядя вбок. – Ты это сделал для того, чтобы меня просто удивить, да? Почему-то он до сих пор считал, что это либо сон, либо неправда. А вот Виктор считал иначе. Расстояние между ними сократилось так же быстро, как это произошло вчера. Никифоров прыжком очутился вплотную к Кацуки, грубо разворачивая лицо последнего к нему и также грубо целуя. Вот и нашлось подтверждение тому, что между ними что-то есть, потому что просто так с такой пылкостью и жаром не целуют. Лицо Юри, казалось, вспыхнуло, а внутри вообще произошел пожар, который распространился по всему телу. Мысленно записав в блокнот факт о страсти русских, Кацуки невнятно простонал, наконец пропуская наглый язык своего тренера в рот, который за доли секунды освоился, и уже с завидной страстью их языки переплетались. Сквозь их стоны слышалось, как бешено бьются два сердца, в абсолютном любовном синхроне. Дрожащие руки спустились ниже, чтобы приподнять футболку, пройтись пальцами по кубикам пресса и услышать стон русского, который жутко возбудит, заставляя фигуристов по своей воле упасть на кровать. Воздуха предательски не хватало, поэтому пришлось оторваться друг от друга, что при таком раскладе давалось с трудом. Оба громко дышали, впившись в друг друга глазами, но их символически связывала нить слюны. – Ты уверен, что это было просто? - наконец последовал ответ от русского, который лежал под своим учеником и тяжело дышал. Юри нагло улыбнулся - примерно такое и ожидал, поэтому напоследок легко коснулся припухшими губами губ Виктора и устроился рядом. А Никифоров уже без намеков догадался сплести их пальцы вместе и произнести "я тебя люблю" на своём языке. Впрочем, в переводе это не нуждалось.