Помехи на радио

"Suddenly someone will stare in the window Looking outside at the sky that had never been blue - Oh, there's a world without you" Порой свободу хочется почувствовать настолько, что тесными становятся даже собственные ребра. - Я задыхаюсь с тобой! - кричит Акихито в звенящую тишину и спину Асами. Асами не поворачивается, не говорит ничего, что следовало бы сказать, ничем не выдает того, что сердце дернулось сломанной секундной стрелкой. Осталось лишний раз напомнить себе, что у него нет сердца. Такаба выходит из шикарной квартиры, спускается по лестнице, игнорируя лифт, а внутри, кажется, случаются все самые страшные мировые катастрофы - одна за одной. Горят до пепелищ леса, взрываются от атомных бомб города, происходят кровопролитные бои и кружатся в небе вороны. Воздух раскален до предела болевого порога. На часах полдень. Золотой ошейник давит и жжет шею. События последних двух месяцев перемешиваются в голове, сказанные и сдержанные слова сливаются в один гул, помехи в радиоприемнике, перерезанные провода. «У меня такая работа, Акихито». «Я убиваю людей, Акихито, ты меня боишься?». «Оставайся дома, Акихито». «Ты мой Акихито». «Я не хочу, чтобы кто-то трогал то, что принадлежит мне, Акихито». Такаба ненавидел собственное имя, слетающее с этих губ. Глядя в глаза Асами, он порой ловил себя на мысли, что смотрит в дуло пистолета. И этот пистолет рано или поздно выстрелит, всадив пулю ему в лоб. И это уже не будет дурацким сном с плохими парнями в главной роли. Это будет ядовитой реальностью. Красные разводы на белом дорогом ковре. Помехи на радио. Перерезанные провода. В гараже на него удивленно смотрит кто-то из охраны. Акихито месяцами тренировал себя не запоминать имена и лица, ибо они последнее время менялись со скоростью пулеметной очереди. И нет, это не просто красочное сравнение, пришедшее ему на ум. В Тойоте, на которой Асами ездил довольно редко, находятся и ключи. Все, как и ожидалось. Зачем запирать свои дорогущие тачки и забирать ключи, если прийти в голову хозяйничать в этом гараже может только суициднику? Акихито готов записаться в первые ряды тех, кого с простреленным лбом сегодня доставят в окружную больницу, лишь бы покинуть это место прямо сейчас, причем на запрещенной в пределах города скорости. Литое заграждение с металлическим шуршанием ползет вверх, и едва Акихито отмечает, что расстояние от земли достаточное, нажимает на педаль и буквально вылетает в городской поток. Токийские улицы вьются змеиными клубками, стелются под ноги, как покладистые понимающие женщины. Акихито тошнит от этого города, тошнит от "Шиона", тошнит от себя и от Асами. Даже затхло-серое небо над его головой, кажется, принадлежит человеку, рядом с которым он засыпает уже несколько месяцев. За полтора часа удается выехать на окраины Токио. Дорога шелестит под колесами, как скомканная бумага, и этот звук напоминает Акихито чей-то хриплый смех. Пахнет каленым железом и нагретой пылью. Акихито прекрасно знает о том, что сейчас его жизнь продается с аукциона под названием «Дешевые вещи, принадлежащие великим людям нации». С таким же успехом взлетали цены на всякое барахло, к которому прикасались мировые лидеры. «Пожалуйста, не заходите за заграждение и не трогайте руками». Дорогая побрякушка, не более. Мелкий и наглый мальчишка с биркой «Dolce & Gabbana», по которой обычно определяют, где зад, а где перед. И плохие парни выстраиваются в очередь в надежде сцапать вещичку под громкий удар молотка. Такаба останавливает машину через несколько часов, выходит из нее и садится на черный теплый капот. Вдали от городского смога небо кажется прозрачнее и чище. Он снова может дышать, пусть и не полной грудью. После любой, даже самой страшной катастрофы, наступает время, когда все молча слоняются от одного разрушенного под бетонное основание дома к другому и собирают уцелевшие вещи. Из уцелевшего у Акихито остались мятная конфета в кармане ветровки и телефон с 22 пропущенными вызовами. И аппарат вибрирует в руке, оповещая о 23-ем. - Акихито, перестань вести себя как девочка-подросток, - устало выдает трубка, едва Такаба подносит ее к уху. - Может, тогда хватит опекать меня, как девочку-подростка? - спрашивает он, подцепляя ногтем обертку конфеты, чтобы в следующий момент снова вернуть ее на прежнее место. - Где ты? - На 300-каком-то километре от города. - И чего ты добиваешься? - Есть вещи, которые даже ты не в силах сделать реальностью, Асами, - усмехается Акихито. Почему-то стало очень смешно. - Ты в этом уверен? - голос за 300 с чем-то километров сейчас звучит очень тихо и действительно устало. Наверное, помехи. - Да. У твоей вещи есть легкие, и ей нужно дышать. А с тобой это делать невозможно. Просто невозможно. - Акихито, ты не вещь. - Нет, спасибо, мама, я уже вырос из сказок на ночь. - Я скажу тебе кое-что, но это будет только один раз. И не думал, что это будет по телефону. Я... Что-то надрывно шипит в трубке, чужие слова тонут в потоке шума. Акихито усмехается, глядя на экран с красной надписью «Вызов прерван». Помехи на радио. Перерезанные провода. Гуманитарная помощь из других стран прибудет на место катастрофы на следующие сутки. Такаба не может понять, сколько часов он сидит на остывающей машине, глядя, как солнце врезается в горизонт, заваливается за него и исчезает, оставляя бордово-лиловый туман. Хочет ли он знать то, что ему хотел сказать Асами? Ночь. Где-то далеко сгорает заживо в собственных ночных огнях Токио. Акихито слушает дерьмовую музыку по радио, лежа прямо на капоте. Свет фар от подъехавшей и остановившейся рядом машины заставляет зажмурить глаза. - Ты что, сам сел за руль? И выключи фары, - говорит Акихито, продолжая морщиться от слишком яркого света. - Да, сам. И 300-какой-то километр — слишком размытое понятие. Но у меня получилось. - Это все помехи. - Акихито... - Просто дурацкие помехи, - заканчивает Такаба и вновь ложится спиной на Тойоту. Асами подходит сбоку и нависает над его лицом. Акихито долго разглядывает его над собой, прежде чем устало прикрыть глаза. - Ты хочешь знать, что я хотел сказать тебе по телефону? - спрашивает Асами, не меняя положения. - Что я не вещь? - Это ты и так должен знать. - Что я девочка-подросток? - И это ты тоже слышал. - Значит, я обо всем в курсе, - Акихито приподнимается на локтях и мягко целует Асами в уголок губ. Воздух раскален до предела болевого порога. На часах полночь. По радио, прерываясь, играет прошлогодний дерьмовый альбом не менее дерьмовой группы. И это их ядовитая реальность. Невысказанное. Утонувшее в запахе каленого железа и нагретой пыли. Смешавшееся с красными разводами на дорогом белом ковре. Помехи на радио. Перерезанные провода.