Любовник...

Дождь моросил уже несколько дней. Его мелкие холодные капли раздражали сильнее любых ливневых струй. Однако тучи, кажется, и не собирались редеть. Создавалось впечатление, что осадки со всего света решили остановиться в Германии и мучительно медленно затопить собой Берлин. Было около десяти часов вечера, когда я вышел из адвокатской конторы и забрался в припаркованную машину, радуясь своей предусмотрительности: мне всё же пришло в голову приехать самому, а не воспользоваться такси. Я думал, что делать дальше. Вернее, я попросту не знал, чем занять себя на ближайшие пару недель, поэтому отчаянно пытался убить время. Я ждал, когда Рихард наконец вернётся из своего дурацкого Нью-Йорка и внесёт в свой поминутно расписанный график встречу со мной. Естественно, мне было понятно, что не следует мешать его творческой самореализации, но всё же было очень больно сознавать, что я для него далеко не на первом месте. Любовник… порой я с завистью смотрел на Тилля, на его лучшего друга, ведь он проводил с ним куда больше времени, чем со мной. Он даже приглашал его в свою Нью-Йоркскую квартиру. Разумеется, меня он никогда туда не звал. Это было бы аморально, даже для него. И всё же, несмотря на то, что мне всё было ясно, я чертовски обижался. И, когда в редкие часы уединения, после нашей близости, он жарко шептал, что избегает меня на людях только потому, что не смог бы скрыть своих чувств, я безумно завидовал Тиллю, Шнайдеру, да и всем остальным, тем, кто, находясь в статусе его друзей, преспокойно может проводить с ним время, прикасаться, говорить без устали. Последнее время меня особо раздражала его дружба с Тиллем. Они практически всё время проводили вместе, а я… а что я, мне оставалось только глотать подступающую к горлу ревность. Надо было куда-то ехать, но я не знал, куда именно. Домой не хотелось, в клубы тоже. К друзьям? В последнее время отношения с ними как-то поостыли. А больше ехать было некуда. Немного поразмыслив, я решил отправиться в небольшой и уютный круглосуточный ресторанчик и скоротать там время до утра. Едва я пристроил ногу на педаль газа, раздался звонок телефона. По мелодии стало понятно, что звонил Рихард. Если быть честным, то мне не хотелось отвечать сразу. Однако нервы сдали, и я, злясь на самого себя, нажал приём. - Привет, Пауль. Тёплый, бархатистый голос мягкими раскатами волн наполнил салон. Этот голос был морем. Он шелестел во время штиля, буйствовал при шторме и отливал закатным солнцем по вечерам. - Привет. Тепло наполняло меня до краёв. Я никогда не мог на него злиться. - Как поживаешь? - я спросил это фамильярно, так по-свойски, что и сам поразился своей наглости. Однако мог ли я провести Рихарда? Никакие ужимки не скроют от него мою робость. Он всегда чувствует подвох. - Неплохо, - в голосе проскользнула легкая поспешная усмешка, которая будто служила лишь для того, чтобы показать, что он угадал истинную подоплёку моих слов. - А как у тебя дела? Его голос сделался серьёзным. Как будто его действительно это волнует. - О, прекрасно. Я развлекаюсь. Клубы, алкоголь, женщины… в общем, наслаждаюсь отпуском, - последнее слово я буквально выплюнул. На другом конце послышался выдох. - Развлекаешься, значит, - процедил Рихард, и мне стало зябко от его ледяного тона. - Что ж, ты прав, отпуск на то и дан, чтобы развлекаться. Я, знаешь ли, тоже неплохо отдыхаю. Женщин, конечно, в избытке у меня нет, ведь я вполне удовлетворён Марго. О, она идеальная женщина, такая, о какой я и не мечтал. К тому же, есть ещё Тилль, мы с ним тоже неплохо веселимся, пока Марго занята дочерью… Тут я не вытерпел. Внутри с каждым его едким словом закипали злость, обида и жгучая ревность. Ведь я понимал, что все эти пафосные фразы - бравада, которая ничего не стоит, что они - лишь хлесткий удар в ответ на мою дерзость. Я осознавал, что Рихард говорит это только чтобы разозлить меня, но, кажется, у него это слишком хорошо получалось. Чувства были сильнее тонкого голоса рассудка, и я просто не выдержал их напора. - Отлично! Значит ты там развлекаешься с Тиллем, пока я тут под этим гадким дождём, в полном одиночестве, только и думаю о тебе и о том, как снова тебя увижу, пока я здесь пытаюсь хоть как-то убить время и жду, словно одна из твоих многочисленных фанаток, пока ты соизволишь посмотреть на меня и благосклонно притащишь свой королевский зад на пару часов ко мне в постель! Знаешь, я ничем не хуже тебя, и я не заслужил такого обращения. Мне надоело жить одними встречами с тобой и пустотами между ними. Продолжай развлекаться со своим Тиллем, в конце концов, мне не составит большого труда завалиться к Шнайдеру и тоже неплохо развлечься! Я говорил горячо, совершенно не думая о впечатлении, которое производят мои слова. Смутно мне казалось, что сейчас Рихард примет меня за истеричку и пошлёт куда подальше. Однако, только выплюнув эту длинную фразу, я осознал, ЧТО именно сказал. В салоне повисло молчание. - Так значит, ты не прочь поразвлечься со Шнайдером? Меня передернуло. - То есть, ты наивно полагаешь, что наш ударник способен заменить тебе меня? - его тон не предвещал абсолютно ничего хорошего. - Чтобы ты знал, Пауль, я могу заставить тебя кончить даже не прикасаясь к тебе. Одним своим голосом. Ты помнишь, как однажды во время after-party ты, вдрызг пьяный, пошёл в туалет, и там был я? Помнишь, как ты приставал ко мне? Я тогда послал тебя, ты и не помнишь. Ты тогда серьёзно подорвал мою уверенность в собственной ориентации. А потом, когда мы танцевали, пьяные и возбужденные, я понял, что мне уже плевать на всё. Я затолкал тебя в кабинку клубного туалета. Помнишь? Как я терзаю твои податливые губы, веду дрожащей рукой по твоему раскаченному бицепсу, сжимаю его и в следующее мгновение моя ладонь проскальзывает под твою чёрную футболку, пропитавшуюся гарью, потом и клубным ароматом. Я веду языком по твоей шее, ощущая вкус помады твоих поклонниц. Мои пальцы пробегаются по кубикам пресса под твоей футболкой и цепляют ремень. Ты застегнул его черти как ещё с прошлого пребывания в туалете. Я резко дергаю его на себя, но ты отодвигаешь мои руки. Ты хочешь сделать это со мной. Я не сопротивляюсь. Провожу кончиком языка по твоей нижней губе и забираюсь в приоткрытый рот. У тебя вкус виски и тёмного шоколада. Я не задерживаюсь долго, перемещаюсь к твоему виску. Твои волосы всё ещё пахнут концертом, хотя, по большей части, у них мятный аромат шампуня. Ты рвёшь на мне рубашку и беспорядочно целуешь открывшиеся участки тела. Опускаешься на колени, расстёгивая мои джинсы. Твоя рука на моём животе. Пальцы мягко поглаживают. Ты неумело берёшь в рот, но мне всё равно хорошо. Безумно хорошо. Это самый необыкновенный минет в моей жизни. Я слушал Рихарда с замиранием сердца. Его голос раскатывался по всему салону, а вместе с ним и жар распространялся по моему телу. Я чувствовал всё нарастающее возбуждение, его слова и хриплый голос заставляли меня дрожать. Рука рефлекторно тянулась к ширинке. - Я тогда испытал бесподобный оргазм. А вот ты так и не кончил. Поэтому я провожу ладонью по твоему члену и ты шипишь от этих касаний. Я в полуобморочном состоянии. Пожалуй, оно похоже на наркотическую дымку. Меня словно смыло огромной волной оргазма и теперь я, будто разрушенный город, стал жалкими руинами. Ты кончаешь мне в ладонь, глуша стон где-то в области моей шеи. Несколько секунд мы дышим в унисон. Я чувствую биение твоего сердца, чувствую, как ты обмякаешь в моих руках, как твоё тело тяжелеет. Пульс приходит в норму. Я смотрю в твои глаза. В них ещё плещутся остатки алкоголя, но искорки желания играют куда сильнее. Мои пальцы стискивают твоё бедро. Мы не можем удовлетвориться этим. Нам нужно больше. Стен клубного туалета недостаточно. У меня вырвался судорожный вздох, за что я сразу же стал себя корить. Следующие слова Рихарда зазвучали с плотоядной и победоносной интонацией. - Мы решили, что отель, где остановилась группа не подойдёт. Требовалось что-то более уединённое. Мы сбежали с вечеринки, укрывшись в такси, и уехали в другой отель, попроще. Я помню, как заговаривал девушку и просил два номера, уверяя, что мы с тобой настолько пьяны, что просто не доберёмся до своего отеля. Я отдал тебе ключи, и ты ушёл в свой номер. Пройдя в свой, я минут пятнадцать лежал на кровати, разглядывая потолки, потом не выдержал и пришёл к тебе. Помнишь? Я сдираю с тебя футболку и целую, по-настоящему, ярко и увлеченно. Изучаю твой рот и сражаюсь с твоим языком. Валишь меня на спину и окончательно раздираешь рубашку в клочья. Хватаюсь руками за белые простыни и с силой сжимаю их. Очерчиваешь контуры ребер моей вздымающейся груди. Я возбуждён, и ты чувствуешь это. Я больше не мог сдерживаться. Мои пальцы уже проникли под ремень брюк, и я рвано дышал, удовлетворяя себя. Голос Рихарда шелестел вокруг меня тёплым течением. - Запах нашего желания питает гостиничное бельё. Он сводит нас обоих с ума. Я всё же справляюсь с твоим ремнём, и джинсы вместе с бельём летят в сторону. Ты обнажён. Я ликую. Мне необыкновенно приятно сознавать, что мне позволено владеть каждым кусочком этого удивительного тела. Я хочу попробовать тебя всего, веду губами по груди и прихватываю тёплую кожу. Мой язык скользит по твоему животу и спускается ниже. Мои губы обхватывают твою плоть, и ты так пошло стонешь. Ты готов кончить от одного только зрелища, открывающегося перед тобой. Неспешно ласкаю и поднимаюсь выше, ловя твой недовольный вздох губами. Сладко. Мне нужна смазка, на худой конец, крем. Но ни того, ни другого у нас нет. Приходится довольствоваться слюной, которой ты смачиваешь мои пальцы, когда я погружаю их в твой приоткрытый рот. Ты вскидываешь бёдра, подаваясь навстречу руке, очерчивающей кольцо плотно сжатых мышц. Я погружаю в тебя пальцы один за другим, и ты мечешься на белых простынях, сжимая их в ладони. Я понимаю, что ты готов впустить меня. И я вхожу… Резкий выдох вперемешку с утробным рыком, долетевший до меня с другой стороны, дал понять, что не я один изнываю от желания с рукой в штанах. - Рихард… - мой голос прозвучал низко и похотливо. Он впервые вклинился в эту игру. - Пожалуйста… - Я… я двигаюсь резко… тебе больно… но эта боль скоро проходит… ты вскидываешь бёдра… а я… я сжимаю тебя в объятиях…. Наши торсы плотно прижаты друг к другу… я чувствую твоё рваное дыхание… я смотрю тебе в глаза… зрачки практически затопляют радужку… мои пальцы с коротко стриженными ногтями впиваются в твоё бедро… я на грани… наверное, останется след… но тебе всё равно… давай же… ещё пара резких толчков… хватаю твои запястья и прижимаю их к кровати у тебя над головой, продолжая двигаться внутри тебя… я сейчас кончу… впиваюсь в твои губы отчаянным поцелуем, полным горячей, шипящей страсти… вихрь чувств… как же я влюблён в тебя… Эти слова и его протяжный стон после них нанесли мне последний сокрушительный удар, отправляя в нокаут. Я излился прямо в свои джинсы. Позорное поражение. Впрочем, кажется, не только моё. Несколько минут в салоне было слышно только неровное дыхание, доносящееся с обоих концов. - Кстати, совсем забыл сказать, - голос Рихарда лишь слегка хрипловат и по-прежнему прохладен, - мне удалось закончить свои дела немного раньше. Поэтому я прилетаю в среду. Собственно, я и звонил сказать тебе это, предупредить, чтобы мой приезд не был неожиданным. А то вдруг ты там со своим Шнайдером развлекаешься. Я слабо усмехнулся. Тепло приятно расползалось по телу. Предательски защипало где-то внутри: всё-таки, я никогда не буду его достоин. - Значит, через два дня? - Да. - Я приеду в аэропорт. - Как хочешь, - он понизил голос. - Надеюсь, ты понимаешь, что я с тобой сделаю, когда окажусь в Берлине? - я ухмыльнулся этой чувственной угрозе. А Рихард, будто ничего и не было, произнёс будничным тоном: - Может, ещё созвонимся. - Не уверен, что моя психика это выдержит. Так что, лучше сам приезжай. Пока, Рихард. Он отключился. Бросив беглый взгляд в окно, я заметил, что дождь перестал идти. Впервые за много дней. В небе слабо замерцали звёзды, пробивая себе путь сквозь пелену белесых туч. Начинающийся день обещал быть ясным. Непогода медленно покидала город.