О грехах, виски и невысказанных мечтах

Джесси пьян в дерьмо. Не просто пьян, Кэссиди даже кажется, что если проповедник встанет с этой чертовой церковной скамьи, то его лицо непременно познакомится с дощатым полом. Но того и добивались - это как особая форма мазохизма - напиться в стельку, высказать друг другу все, что думают, чтобы на утро списать все на дерьмовую выпивку, которая слишком сильно бьет в голову. Такое, кажется, простое решение всех проблем. Никто не обговаривает это заранее, но только вот когда Кэсс приносит бутылку какого-то дешевого виски, Джесси даже не удивляется. Как не удивляется и тому, что у этого чертового ирландца припасена вторая и третья. И даже не важно, что они пьяные, не соображающие ровным счетом ничего сидят на церковных скамьях, курят и смеются оттого, что у Джесси под ногами "пол кружится, черт возьми, Кэсс, он действительно кружится". Это забавно. Потому что в их жизни все давно стало забавным, и попойка - очередная попойка, как говорил сам себе Кэссиди не раз, пока был в состоянии мыслить - наименее странное из всего, что происходило за последние недели. - Хэй проповедник, искупи мои грехи. Джесси усмехается и как-то слишком скептически смотрит на развалившегося на скамье Кэссиди. - Прости, друг, но чтобы загладить все, что ты натворил, придется собрать совет из ангелов. - Если они существуют. - Если существуют, - соглашается проповедник, откидываясь на спинку скамьи. В голове пусто. Нет ни глупых мыслей о том, что сам-то он не лучше, и на нем крови чуть ли не больше, чем на этом долбанном дублинском вампире, ни о том, что эта чертова сущность внутри него медленно меняет его сознание, и что это, черт возьми, просто охуенно неправильно. Есть мысли лишь о том, что он может сказать сейчас. Приказать. И Кэсс исполнит. Любую, самую безумную, идиотскую мысль, которая только придет в голову. И первое время в голове действительно крутится миллион идиотских желаний. Принеси еще выпивки. Подкури сигарету Подойди ближе - Вот же черт. - Не чертыхайся, падре, это грешно. Издевается. И кажется намеренно говорит с этим гребанным охуенным ирландским акцентом, что последнее желание кажется не таким уж и идиотским. На пьяную голову - тем более. Проходит, кажется, вечность. Не больше и не меньше, и Джесси кажется, что они допивают уже четвертую бутылку, хотя, после такого просто невозможно оставаться в сознании. Джесси кажется, что они выкуривают уже целую пачку Мальборо на двоих. И голову от всего этого ведет не слабо. Церковные витражи почти оживают. Становится немного жутко. Хотя, на это плевать. Ощущение такое, будто весь мир у ног, и это пугает. И на этот страх тоже становится плевать. - Подойди, - и это выходит совсем не как приказ, скорее просьба, жалкая просьба напившегося в хлам, грешного и порочного проповедника, который не мог даже удержать от грехов свою паству без этой штуки, что бьется внутри. - Ну и напился же ты, падре. Кэсс подходит, причем так бесшумно, что Джесси вздрагивает, когда слышит его голос слишком близко с собой. У него глаза закрыты, и открывать их совсем не хочется. Хочется только вцепится в руку, подняться со скамьи и пьяно пошатнувшись уткнуться лбом в плечо, пытаясь ни о чем не думать. Не думать не удается. Воздух вокруг пропах сигаретами, и от этого ведет голову. От Кэссиди всегда пахнет сигаретами - от этого ведет еще сильнее. - Хэй, падре... Кэсс не успевает закончить. У Джесси слишком быстрая реакция и слишком грубый захват. От этой силы, таящейся в теле простого человека, становится не по себе. Кастер держит его за шею и как-то совсем уж грубо притягивает ближе, кусает губы. Потому что мягче - похоже на слабость. Потому что мягче - это совсем не правильно, совсем не в его стиле. А в следующую секунду - отталкивает, так же грубо, и сам падает на скамью, потому что ноги не держат, закрывает лицо руками. - Забудь об этом. И снова не приказ. Просьба, которую выполнять совсем не хочется, и Кэссиди усмехается, осознавая всю глупость этой чертовой пьяной и прокуренной ночи. - Ладно, проповедник. Только если ты забудешь. На пьяную голову все совершается легче. Можно сказать потом, с утра, что ничего не помнишь. Можно сказать, как забавно все вышло. Можно промолчать. Джесси смотрит, как Кэссиди курит, стоя в тени, и молчать совсем не хочется.