Вертись колесо

Боль в пальце уже такая привычная... По коже, будто лаская, пробежала теплая капля крови и я тут же слизал ее. Но все же нить пропиталась этим запахом, а значит, дитя впитает в себя немного моей силы, также как это сделало волокно. За прошедший месяц таких крошек с удивительными способностями должно родится много. Так как разлука с моим гостем стала для меня переломом. Почти каждый раз, когда я пряду, мною создаются или неровности, или просто изумительно гладкая нить, больше похожую на шелковою. Для меня прошла целая вечность с того момента, как дверь в мой дом открылась, впуская со свежим воздухом, еще и горький запах полыни. После этого сопровождения, которое окутало стены, словно паутина, та, которая вошла через порог, не была загадкой. Ее босые ноги мягко ступали по дереву. Полотно одеяния шуршало от плавных движений в унисон с позвякиванием кнута и меча. Голова, наверняка, была увенчана короткой копною волос и несколькими длинными прядями, которые я помню еще с детства. Она была навечно ослеплена своим возлюбленным, чтобы в дальнейшем не видеть различия между созданиями, чтобы ничто не могло повлиять на ее решения. Ее появление и было началом моих страданий и мучений. - Я забираю человека для предстоящего ему наказания,- спокойный голос сжал в тиски сердце и охватил морозом тело. - Он должен ответить за свое преступление. - На сколько? - хрипло вырвалось из моего вмиг осушенного горла. - Зависит от тяжести содеянного. В углу о пол ударились поленья и убежали в разные стороны, протарахтев каждым боком. В открытое окно просочился ветер. Вместе с ним закружился удушающий запах трав и вылетел на улицу. Нежно пропели колокольчики, разбавляя тишину. Тот, кого забирали от меня, тяжело дышал, стоя у двери. Я прочувствовал всю нежность и тяжесть его взгляда, когда он уходил, но так и не смог вымолвить и слова, просто сидел... Не ощущая тела, без мыслей... Отрешенный от всего мира... От его вида еще с детства и от его звуков сейчас. Только толчки сердца, которые не дают крови застыть. Я слушал их, кажется, вечность... и очнулся от теплого маленького тельца, которое сидело у меня на коленях. Прохладный нос тыкался в мою ладонь и такая нежность заставила очнуться мой разум и сердце. Ноги все больше согревались, а вслед за ними и все тело. Когда тепло дошло до сердца, появилась надежда. Что не так все и плохо. Просто надо подождать свое счастье и оно обязательно вернется. Не знаю, когда, но я стал верить, что скоро. Рука машинально ласкает мягкую шерстку белки, от чего на душе становиться легче. Так я решил когда-то, но с каждым днем терпеть одиночество все трудней. Только работа и маленький зверек не дает мне упасть в уныние. Все чаще я вспоминаю своего так внезапно появившегося гостя и все грустнее мне становится. И как только я мог жить один в этом слишком тихом доме, где даже домовые не шебуршат, а только молча выполняют просьбы. Ранки на руках оставляют после себя маленькие шрамы. Но и они не долговечны, потому как распахиваются, недолго продержавшись. Боль стала вечной спутницей, почти уже незаметной. Душа перестала петь и умолкла... *** Уныло крутилось колесо. Нить спотыкалась о неровности на коже, но упрямо шла ровной походкой. Колени сквозь ткань грело жаркое тельце бельчонка, который уютно дышал во сне. Домовые чем-то шуршали около печи, от которой шел легкий запах выпечки. Ветер резко залетел в дверь и тут же стремительно вылетел в окно, хлопнув напоследок дверью. И душа замерла. А с ней и в груди перестало биться. Руки медленно остановили прялку. Я тут же вскочил на ноги и буквально побежал, не ведая себя от радости и не веря. Но мираж превратился в реальность. Шершавые руки схватили мои ладони, горячие губы припадали к каждому пальцу. А я от оставшегося страха начал обследовать родные черты. Проведя кончиками пальцев по колючему подбородку, по самым нежным губам, обведя нос с небольшим горбиком, приласкал опущенные ресницы и, обхватив лицо, припал к устам. Жадно лаская его, проходя языком по шрамам от постоянного кусания кожицы, по едва зажившим ранкам на губах. Он же, напившись моего дыхания, стал осыпать поцелуями мое лицо, волосы, шею, плечи... Вот так, не молвив ни слова. И зачем они нужны, когда можно так просто высказать все... *** Никто не был свидетелем их жизни, но одинокий путник слышал, как от высокого статного дуба было слышно нежный голос, который пел песню. Он до сих пор не забыл ее и наверняка уже не забудет.

Звон стоит в ушах и трудней дышать, И прядется не шерсть - только мягкий шелк. И зачем мне, право, моя душа, Если ей у тебя, мой гость, хорошо? И зачем мне, право, моя душа Если ей у тебя, мой гость, хорошо...