***
Тонкий грифель идеально заточенного карандаша крошится, и Джулиан недовольно хмурится. Внутренний перфекционист в нем негодует, ведь он привык, что все должно быть идеально. Начиная от вычищенных мятной пастой зубов до отличных оценок в табеле успеваемости. А теперь линии на бумаге будут жирными и прерывистыми, если не двойными, и все потому, что он слишком сильно надавил на карандаш, исправляя ошибки в работе такого неидеального Аллена. Барри Аллен. Наверное, нет другого человека, который раздражал бы его так сильно, как он. Словно не от мира сего, ниспосланный с небес даром для простого человечества, которые выбрало его себе идолом и теперь вовсю старается оградить от неприятностей, и прощает любые промахи, даже значительные. Палец о палец не ударил — а уже любимчик университета и декана, который только недовольно фыркает, если Барри — прекрасный Барри — опаздывает на пары на полчаса. Самому Джулиану такой роскоши никогда не предоставляли, ему за все приходится отдуваться сполна. И поэтому везение Аллена бесит его еще больше. — Эй, было же правильно, — возмущается Барри, видя, как Альберт зачеркивает целый абзац, а Джулиан лишь усмехается, чувствуя свое превосходство. Может, Аллен и везунчик, зато умом его точно обделили. Да, нельзя получить всего, так уж заведено. — Вообще-то, нет. Надеюсь, что на презентацию ты принесешь исправленный вариант, иначе нам обоим снизят оценки. А они, как ты знаешь, влияют на итоговый балл, — не поднимая взгляда, говорит Джулиан. Он пытается вчитываться в пробитые принтером на бумаге слова, бесшумно шевеля губами, чтобы информация легче усваивалась. — И прекрати закатывать глаза, ты в такие моменты выглядишь, как идиот. А в прочем… — Альберт поднимает голову и криво ухмыляется. — Ничего необычного. — Как и в случае с тобой, — отзывается Барри, действительно еле удерживаясь, чтобы не возвести глаза к потолку в который раз. Как и всегда бывает, когда Джулиан начинает говорить. — Какой твой любимый цвет? — вдруг спрашивает он, понимая, что карандаш в руке и несколько на столе одного цвета. Почти такого же, как глаза Барри. — Зеленый, а что? — не поднимая глаз, отвечает Джулиан, пытаясь не упустить ни одной промашки в работе Аллена, однако их не так уж и много. — Тебя это вообще касаться не должно, — добавляет он, закусывая кончик карандаша, показывая тем самым крайнюю степень задумчивости. За этой маской так легко скрыть волнение, которое вызвано вопросом Барри. А ведь еще немного, и Джулиан мог бы проколоться. Если бы в самый неподходящий момент попытался снова полюбоваться любимым цветом в глазах его обладателя. Наконец Альберт переворачивает последнюю страницу, пробегает по ней глазами, даже не касаясь поврежденным грифелем бумаги, а после, удивленно хмыкнув, возвращает работу Барри. — В последней паре абзацев ты даже умудрился высказать что-то дельное. Видимо, в твоей голове еще что-то есть, — проговаривает Джулиан и потягивается от долгого нахождения в одной позе. Барри лишь поджимает губы, забирая бумаги, и, пихнув их в сумку, поднимается, чтобы пройти к двери. Сидеть в комнате Альберта ему больше незачем, а мозолить лишний раз глаза нет желания. — Если появятся вопросы, то лучше задавай их сразу, у меня нет времени все тебе разжевывать. И поторопись с презентацией, я ее тоже хочу проверить. Раз уж мы все равно выедем на моей подготовленности, то… — Почему ты ненавидишь меня? — Барри останавливается возле двери, держа ее за ручку, но не поворачивая до конца, чтобы ее можно было открыть. — Ты бесишься при виде меня с первого дня нашего знакомства. И я бы понял, если бы сделал что-то, что могло тебя задеть. Но я даже не разговаривал с тобой первое время, — выплескивает он накопившиеся мысли, которые терзали его уже довольно давно. Совместный проект оказывается и наказанием, и подарком судьбы в одно и то же время. Насколько сильно Барри злит необоснованная ненависть со стороны Джулиана, настолько ему хочется нравиться и подобраться ближе. Всегда правильный и холодный, Альберт никогда не показывает свое истинное лицо, свои чувства. Только пренебрежение и резкие слова в адрес Аллена, каждый день все повторяется. Несмотря на то, что Барри старается быть лучше и увидеть больше, узнать настоящего Джулиана, который любит играть на гитаре после пар, который постоянно грызет кончики карандашей, когда задача кажется особенно трудной. Его пшеничные волосы часто всклочены из-за путающихся в них пальцев, а стоит подняться настроению, как собственное имя Барри, срывающееся с губ Альберта, вместо осточертелого «Аллен», звучит как музыка. Но сейчас Джулиан смотрит с пренебрежением, как в те разы, когда Барри в очередной раз ошибается с очевидным ответом. В такие моменты начинает казаться, что это лишь плод воображения Барри, что хорошего Джулиана не существует, когда Альберт в очередной раз захлопывает перед ним дверь, стоит ей немного приоткрыться. — Я не ненавижу тебя. Однако ты раздражаешь меня ровно по той же причине, как и большая часть людей в нашем потоке. Ты ленивый, безалаберный и совершенно пустой, каким бы миротворцем или душой компании ты себя не мнил, — выплевывает он, поднимаясь из-за стола. — Тебе все сходит с рук, хотя тебя давно пора исключить за постоянные прогулы и провальные тесты, но ты до сих пор держишься на месте. Интересно, почему? — чуть ли не шипит Джулиан, подходя к Барри почти вплотную. — Только не говори, что ты мне завидуешь, — усмехается Аллен, в последнюю секунду понимая, что прокололся. Крупно прокололся. Рука Джулиана опускается на руку Барри, держащую ручку двери, а сам он чуть приподнимается на носках, чтобы оказаться вровень с его лицом, расстояние между ними становится мизерным. Барри дергается, пугаясь гнева в глазах Альберта перед ним, но быстро успокаивается, чувствуя запах апельсинового чая, чаинки от которого до сих пор плавают в кружке на столе. — Пошел вон, — сквозь зубы выговаривает Джулиан, в последний миг скользя глазами по его губам, и Барри не нужно повторять несколько раз. Если Альберт раньше не бил его, то это не значит, что он не может начать. Дернув руку вниз, Аллен вываливается в коридор благодаря распахнувшейся двери и быстро уходит прочь к себе, ощущая прожигающий насквозь взгляд Джулиана на себе всю оставшуюся дорогу. Вместе с чертовым запахом апельсинов.***
Больше они не разговаривают. Ни после удачно сданного проекта, во время которого Барри боялся быть растерзанным на глазах у всей аудитории. Ни во время случайных столкновений в коридорах. Ни во время вечеринки в честь окончания семестра. В окружении друзей Барри чувствует себя немного лучше, но когда его взгляд снова и снова цепляется за сидящего в одиночестве Джулиана, его решимость оставить все как есть тает на глазах. Наверное, Барри Аллен слишком добрый в глубине души, а может, он просто не может жить спокойно, зная, что есть человек, который ненавидит его. Ненавидит потому, что ему время от времени везет. Просто потому, что его харизма распространяется на всех вокруг, и нет никого, кто остался бы равнодушным после встречи с ним. И Джулиан яркий тому пример, оказавшийся первым, кто принял негативную сторону. А может, и это всего лишь мимолетная мысль, Барри не наплевать, что Альберт думает о нем. Только он и никто другой. В конце концов решая, что никто не может сидеть в баре один, Аллен оставляет друзей позади, удивленно глядящих ему вслед, и подсаживается к Джулиану, который реагирует на него так же, как друзья на уход. — Барри? — в его голосе больше нет раздражения и холодности, зато слышится мимолетная радость, которую вполне можно было не заметить. Наверное, всему виной алкоголь, но это даже лучше. По крайней мере, Барри избавлен от неудобных мрачных взглядов. — Твои друзья не переживут твой уход. — Альберт отворачивается, прижимая горлышко бутылки к губам, стараясь не улыбаться и скрыть то, что все это время он скучал. По глупому, несносному, но так предательски манящему к себе Барри, который завладел его мыслями с первой же секунды. — Им ничего не станет, — отмахивается Аллен и опускает руку на барную стойку, принимаясь постукивать по ней пальцами. — Я хотел сказать спасибо. За помощь. Без тебя я бы и правда завалил проект, — говорит он первое, что приходит в голову. Сложно сосредоточиться после трех бутылок пива и очаровательного недоуменно хмурящегося Джулиана, который до сих пор не понимает мотивации Барри. А ведь считает себя таким умником: видимо, пиво и его разум не оставило нетронутым. — Да не за что, — отзывается он, после залпом допивая остатки из бутылки. Барри наблюдает за ним, лихорадочно придумывая способ увести Джулиана отсюда, однако Альберт опережает его, отставив пустую бутылку на стойку. — Ты был прав. Я и правда завидую. Тому, что у тебя все есть. Что все дается тебе легко. Я считаю, что это нечестно и несправедливо, но… в этом нет твоей вины. Просто кому-то везет, а кому-то нет, — говорит он, глядя перед собой, а потом неспешно слезает со стула и, захватив пиджак, идет к выходу. И Барри понимает, что это тот шанс, которого он ждал. — Ну, нет, ты ошибаешься, — произносит он, шагая рядом с фыркнувшим от его поступка Джулианом. — Я, например, совершенно не умею играть на гитаре. Сколько бы я ни пытался, у меня ничего не выходит. — Он бросает в ход свой самый главный козырь, который не совсем является правдой, и он срабатывает. Альберт останавливается и недоверчиво смотрит на Аллена. — Какой идиот не умеет играть на гитаре? То есть что сложного в том, чтобы научиться? — принимается возмущаться он, а Барри лишь пожимает плечами, улыбаясь, потому что его план сработал. — Тогда, может, научишь меня? — предлагает Аллен. — Как друга. — Друга? С каких пор мы друзья? — удивляется Джулиан, и Барри видит сомнение на его лице, которое вскоре сменяется на решимость. — Ладно, идем, но я не стану нянчится с тобой, как другие преподаватели, — распоряжается он, и окрыленный удачей Барри следует за ним в корпус общежития, оставляя в баре совершенно ошеломленных друзей. Спустя пятнадцать минут Барри тщетно пытается зажать аккорд F, чтобы он звучал нормально, однако из гитары вырывается какое-то жалкое хрипение, и Аллен тихо ругается, переставляя пальцы заново и прижимая струны сильнее. В тот же момент рука Альберта ложится поверх его, поправляя пальцы и задавая силу давления. Невозможно смириться с мыслью, что результат его работы останется неидеальным. Даже пускай это и Барри, который, кажется, вообще не может совершать ошибок. — Попробуй еще раз, — говорит он, и Барри проводит большим пальцем по струнам, на этот раз извлекая стройный, хоть и немного зажатый звук. — Так лучше. Ты просто слишком сильно давишь, вот и все, — замечает Джулиан, не спеша убирать свою руку. — Возможно, дело не только в этом, — задумчиво добавляет Барри, задевая струны снова, на этот раз пытаясь извлечь аккорд E. — Скорее всего, у меня просто хороший учитель, — произносит он, а на его лице озаряется веселая и немного хитрая улыбка, потому что напряжение наконец-то ушло. Улыбка, которую Джулиан впитывает, словно живительную влагу после засушливого дня. Ведь теперь она для него и из-за него. Не плод глупых шуток или ненавязчивых щебетаний с подружкой. Не растраченная впустую дежурная улыбка, чтобы казаться вежливым или обходительным. Когда Барри искренне улыбается, он словно светится, заражая всех вокруг своим настроением. И каждый раз Джулиан знает, что эта радость предназначается для кого-то другого, оттого только тяжелее видеть ее. Но только не теперь. И получив ее однажды, Альберт хочет ее снова, все их, без остатка и возможности делиться с кем-то другим. — Видимо, я и правда ошибался в тебе, Барри. Не такой уж ты и безнадежный, — произносит он тихо, в то время как Аллен вдыхает все более сильный запах апельсинов, чем ближе Джулиан придвигается к нему. Наверное, ими пропахла уже вся комната, да и сам ее хозяин, что только больше способствовало Барри начать их любить. Да и не только их. Пауза затягивается, взгляды обоих скользят по лицам друг друга, находящихся так близко, а затем (даже после долгих выяснений, они так и не смогут понять, кто был инициатором) их губы соприкасаются в немного смазанном, но таком долгожданном поцелуе. Гитара мешает продлить его подольше, больно упираясь стенками в грудь, однако даже это не мешает начать сходить с ума от радости и перестать верить в реальность происходящего. Да, друзьями им после такого точно не стать. — Я действительно думал, что ты меня ненавидишь, — полушепотом произносит Барри, боясь открыть глаза, когда Джулиан отстраняется. Кажется, что все пропадет, как только он откроет их, не будет ни Альберта, ни его комнаты, и даже плевать, что струны на его гитаре до сих пор больно врезаются в пальцы Барри. И тут же слышится смех Джулиана. — А, нет, забираю слова назад. Барри Аллен навсегда останется глупым мальчишкой, — подтрунивает Джулиан, в этот раз без скрытой злобы, и как только Аллен открывает рот, чтобы начать возмущаться в очередной раз, затыкает его своим, прежде чем он успевает вставить хоть слово. Идеальный способ, чтобы заставлять Аллена улыбаться, как можно чаще. А стена, за которой Джулиан прячется от Барри, наконец-то начинает рушиться.