Убить президента

Я стоял в очереди за водой, ближе к ее «хвосту». За два часа мои лапы успели изрядно замерзнуть, и я бы рад был бросить это и уйти домой, где было, по крайней мере, немного теплее, но неизвестно, когда еще теперь выпадет возможность набрать воды, не прячась от бомбежек. Проблемы с водой появились практически с самого начала войны, идущей вот уже два года, водопровод перестал работать – очевидно, потому что какую-то его часть повредили бомбы. Зимой можно было собирать грязный от копоти снег и растапливать его над огнем, но в другое время года в нашем районе единственным источником воды являлась колонка. Вода в ней была мутная, с мусором, ее надо было кипятить, процеживать через марлю и долго отстаивать, прежде, чем станет можно пить, но других вариантов не было, поэтому очереди собирались большие. Нередко народ ждал своей возможности набрать воды не взирая на грохот стрельбы и рвущихся неподалеку снарядов. К такому тут все привыкли, это стало привычной деталью повседневной жизни, и на кружащие вдалеке вертолеты обращали не больше внимания, чем на летящих в небе птиц. По крайней мере, пока «вертушки» не начинали приближаться – тогда нужно было бросать все и мчаться в укрытие как можно быстрее. Война войной, а заниматься повседневными делами и добывать еду надо было. Жители города научились выживать в таких условиях. Разбегалась очередь только когда стрельба начиналась совсем рядом. Вереница желающих набрать воды двигалась медленно, народ в ней переговаривался, чтобы скрасить ожидание, делился информацией. Кто-то рассказывал о родственниках, которым удалось выехать из осажденного города, кто-то ругал правительство, или же оба правительства, развязавшие эту бессмысленную войну, у кого-то убили близких… В общем, как всегда. Здесь постоянно кто-то умирает. Но спасаться отсюда уже никто не спешит. Все, кто мог, город покинули, остались те, кому некуда бежать. Случалось и так, что те, кто сумел вырваться отсюда, возвращались, потому что были никому не нужны, не имели достаточных средств, чтобы устроиться в большом мире, или их просто гнали отовсюду прочь. Вдруг до моих ушей долетел низкий гул, далекий и слабо различимый, но с каждой секундой приближающийся и становящийся громче. Что он означает, тут знали все. А значил он одно - смерть, возможно, не обязательно твою личную, но чью-либо – как правило. Уберечься от нее можно было лишь спрятавшись в подвал, или еще какое-нибудь укрытие, где не достанут осколки и взрывная волна. Впрочем, от прямого попадания и это вряд ли поможет… Очередь мигом рассыпалась, жители, побросав ведра, помчались кто куда. У большинства давно имелись укрытия, где они прятались от бомбежек, те же, кого атака застала вдали от дома, спрячутся в чужих подвалах или где придется. Я тоже бросился к своему дому, там, под ним был погреб, где я и моя семья укрывались от снарядов. Мать и брат, наверно, сейчас уже спускаются туда. Что-то заставило меня оглянуться. Путь к колонке был свободен, и тут я подумал, а не набрать ли мне воды, пока самолеты еще неблизко. Дома пить было нечего, весь запас кончился, и неплохо, если нам не придется пережидать бомбежку, мучаясь от жажды. Я подбежал к колонке и надавил на рычаг. Набрать два полных ведра я не успею, но хоть немного воды принесу. Гул самолетов был уже таким громким, что в домах заметно дребезжали немногочисленные уцелевшие стекла. Воды налилось чуть больше половины ведра. Решив, что больше ждать нельзя, я кинулся к дому. Что дальше произошло, я не могу сказать точно. Мне показалось, что я услышал какой-то стремительно усиливающийся свист. Мне стало страшно, подсознательно ощущая, что должно случиться что-то очень плохое, я, забыв даже о ведерке с драгоценной водой, помчался вперед. Возможно, это был лишь плод моего воображения, но мне показалось, что я отчетливо, словно в замедленной съемке, видел, как что-то большое и продолговатое свалилось на крышу моего дома, а затем он исчез во взмывшем в небо фонтане земли и обломков и тучах пыли. Меня швырнуло прочь словно пушинку, куда-то с бешеной скоростью понесло, и следом за этим мое сознание провалилось в темноту. Очнулся я в палатке. Первым, кого я увидел, открыв глаза, был серый немолодой волк, грудь которого пересекала патронная лента. На его плече висел автомат, а на лбу была повязка. Волк что-то говорил, судя по тому, что его рот открывался, но я ничего не слышал. С ужасом я осознал, что оглох. Тут партизан понял, что я не слышу, одобряюще похлопал меня по плечу, а после жестом показал, чтобы я лег. Это я и сделал. Волк кивнул, встал и вышел из палатки. Я положил голову на свернутый плащ, заменявший подушку, и бессмысленно уставился в тряпичную стену палатки. Тут мое сознание и память начали понемногу проясняться, и я вспомнил последние события. Поход за водой, появление самолетов, семью… Я, как ошпаренный, вскочил с лежанки и бросился к выходу, но моя голова закружилась, ноги подкосились, и я вновь провалился в темноту. В следующий раз помимо волка-ополченца рядом со мной был еще врач-енот. Что это врач я догадался по сильному запаху лекарств, исходящему из его сумки, а одет он был так же, как и ополченец. Он осмотрел мою голову, глаза и уши, а затем обратился к волку. -Он в порядке, сотрясение мозга есть, но это ерунда, он, можно сказать, остался невредимым. Спасся чудом. Имеется еще несколько царапин, довольно глубоких, но это совсем мелочи. Скоро придет в норму. Слова его долетали до меня словно через вату, но я, хотя бы, мог с радостью осознать, что слышу. Волк довольно кивнул врачу и обратился ко мне: -Оставайся здесь пока мы не ушли из города, потом подумаем, куда тебя определить. -Моя семья… - проговорил я. -Она была в том доме, куда попал снаряд, верно? – с грустным видом спросил партизан, - От него даже щепок не осталось, воронка метра в три глубиной. Никаких шансов… Он печально опустил морду. Я сам завыл как волк, хоть и являлся котом, и уткнулся носом в подушку. -Держись, парень, - проговорил ополченец, - У многих теперь такая же беда. Наши враги заплатят за то, что сделали, я клянусь. Мы отомстим им и за твою семью, и за мою, и за другие, и за нашу прекрасную землю, превращенную ими в сожженные руины. А ты отдыхай пока, набирайся сил. Ты чудом выжил. Он о чем-то задумался, и добавил: -Должно быть, это не случайность. Пути Создателя неисповедимы, может, у него есть какие-то планы насчет тебя. Он положил лапу мне на плечо. -Расти большим и сильным, котенок, вырастешь большим котом, продолжишь наше дело, если мы не справимся, отомстишь этим гадам за всех, кто погиб из-за их жадности и жажды власти. Был бы ты постарше, мы б тебя в отряд взяли, а пока… Сколько тебе лет, кстати? Девять, десять? Я не ответил, погрузившись в свои мысли. -Ладно, удачи тебе, - сказал волк, понимая, что сейчас не лучшее время для вопросов, и направился к выходу. У двери он остановился. -Звать-то тебя хоть как? -Джейк, - ответил я. Я стоял на краю огромной черной воронки, все тело словно оцепенело, лапы опустились, а невидящий взгляд смотрел куда-то вниз. В голове звенела только одна мысль - "Все пропало". Семья, дом, все, что было, совсем все... Позже, когда первоначальный шок прошел, и я уже осмысленно принял факт потери, то поразмыслил над тем, что же у меня осталось и ради чего стоит жить. Жить с целью найти работу и всю жизнь горбатиться на тех, кто отнял у меня близких, приносить им выгоду, давая использовать себя как ресурс? Или еще хуже, пойти к ним в услужение, как сделали некоторые, лизать им ноги за подачку? Завести семью, детей? У которых не будет будущего, и которых так же, одним приказом, блажью какого-нибудь хозяина мира могут стереть в порошок? Хозяина мира, который, конечно, сам никогда не пойдет воевать, разве что с оружием перед камерами журналистов покрасуется, окруженный солдатами. Которому самому никогда не будет угрожать ни бомбежка ни пули, и не придется познать прелесть ночевок в промерзших подвалах. Нет, решил я, это бессмысленно. Жить ради самого процесса, унижаться, ползать в грязи, в тюрьме, в рабстве - лишь бы жить... Я с омерзением отогнал эти мысли прочь. Это никчемное существование нельзя назвать жизнью. И никогда никто из нас, кто сохранил честь, не падет так низко. Жизнь... Все, что у меня осталось. Единственная вещь. Она же единственное средство. И я использую его, чтобы заставить заплатить того, кто убил мою семью, кто убивает и калечит ежедневно сотни моих сограждан и превратил наш красивый, утопающий в зелени садов город в руины, в ад на земле, в который жестокой рукой одного ублюдка были брошены тысячи ни в чем не повинных душ. Телевизор я последний раз смотрел в начале войны, но все равно отчетливо помню эту рожу. Самодовольный, с пустыми глазами и презрительным выражением лица, он "официозно" улыбался, пожимая руки каким-то лампасоносным тварям. В галстуке, в костюме - типичный деловой стиль. Глянь он на нас, грязных, тощих, оборванных - несомненно, брезгливо поморщился бы и отошел подальше. Такие не воюют, они выше того, чтобы пачкать свои ручки в крови и грязи, но спокойно посылают убивать других и перечеркивают чужие жизни. Это тот, кто одним росчерком спокойно приговорил мою семью и множество моих друзей и знакомых. Эта тварь ответит за это, я сделаю все, чтобы было так. Я понял, чего единственно хочу на свете, и на что потрачу свою жизнь – загоню ее ему в глотку. Я отомщу за мою семью и остальных, и спасу тех, кто еще жив, прекратив войну, уничтожив того, кому это нужно. Я должен убить президента. Утром, когда я проснулся, волк, сидевший у костра, налил мне чашку чаю. -Завтра мы уходим отсюда, - сказал он, - Оккупанты стянули к этому месту море техники, бомбят непрерывно, да и солдатни здесь собралась тьма тьмущая, видимо, решили закидать нас трупами, как у них водится. Мы не можем позволить себе действовать так же. Останемся - потеряем много бойцов. Лучше сейчас отойдем, и нападем тогда, когда враг будет к этому менее всего готов. А ты что делать собираешься, котенок? У тебя ж ведь никого не осталось. Ты мал, конечно, но я тут подумал… Давай с нами, научим обращаться с оружием, будем вместе мочить этих тварей. -Нет, - ответил я, - Спасибо, я был бы очень рад присоединиться к вам, но не могу. Попробую добраться до деревушки в окрестностях города, у меня там родственница была, вдруг ей нужна помощь. Про родственницу я, конечно, соврал. Я бы пошел с волком, но у меня свой, более важный план, который, если получится, спасет всех. Достигнув цели, я прекращу эту жестокую и бессмысленную войну, не нужную никому, кроме имеющего власть урода, помешанного на своем величии. -Ну, удачи тебе, - волк одобряюще кивнул, - Может, еще увидимся. Мы попрощались и пошли каждый своей дорогой. Я обдумывал план своих действий. Перво-наперво, если я хочу убить президента, мне нужно выбраться из города и охваченной войной страны. Я подошел к большой вишне, растущей на самом краю сада, располагавшегося за оставшейся от моего дома воронкой. Опустившись на землю у ее корней, я начал копать мерзлую землю прямо лапами, не заботясь о том, что могу поломать или сорвать когти. Еще в начале войны, когда оккупанты начали ходить по домам и выносить все, что было более-менее ценным, особо пристальное внимание уделяя драгоценным металлам, мать, боясь, что и до нас доберутся, спрятала здесь то, что у нас имелось. Значительная часть имевшихся драгоценностей была нашими фамильными реликвиями, доставшимися, как говорили мне родители, еще от пра-пра-пра...бабушек и дедушек. Когда у нас кончились еда и деньги, мать продала за бесценок то золото и серебро, что было куплено недавно, но сделать то же самое с наследством предков так и не решилась. Чтобы доехать до столицы вражеской страны, где сидит их президент, мне нужны деньги на поезд, а больше мне их взять негде. Здесь я получу за это лишь копейки… Но если попытать счастья в столице, возможно, я соберу нужную сумму. Думаю, мои предки поняли бы меня и одобрили мой выбор. Я беру целлофановый пакет, в который завернуты украшения и разворачиваю его. Кольца, серьги и цепочки падают на грязный снег. Надеюсь, этого хватит хотя бы на билет. Тут я вижу серебряную цепь с кулоном, в котором блестит голубой камушек. Отец подарил ее матери на свадьбу. Вспоминаю об отце. Его не стало еще в начале войны. Он вместе с другими мужчинами ушел, защищать родину и нас с мамой от оккупантов. Больше я его не видел, говорят, его отряд «накрыли» из ракетной установки. Цепочку я решил не продавать, пусть останется на память, хоть на короткое время. Наш город давно превратился в смертельный лабиринт из почерневших, разрушенных остовов зданий, многие ходы в котором были перегорожены блокпостами. Но у меня было преимущество - я умел здесь выживать и знал его как свои пять пальцев. Выбраться из города было сложно, но я смог. После продал украшения на одном из центральных рынков торгашу за цену, как полагаю, мизерную, но то, что удалось получить хоть столько, уже неплохо. Затем купил билет на вокзале, а еще заплатил одному коту, тоже уезжающему прочь из страны, чтобы он изображал из себя моего отца - одного меня в поезд не посадили бы, потому что мал. Позже нужно будет позаботиться о том, чтобы изготовить оружие возмездия. Легче всего, конечно, было сделать это на родине, у нас там теперь благодаря оккупантам полно всяких взрывоопасных штук, но провезти это до вражеской столицы вряд ли получилось бы, потому придется достать на месте. Или сделать самому. Хорошо, что я знаю, как и из чего. Дети войны умеют не только прятаться от бомбежек и искать еду по заброшенным домам. В вагоне, в который нас посадили, ехали еще двое пьяных солдафонов. -О, поналезло всякой сволочи, - презрительно фыркнул один, только увидев нас, - Сидели бы в своей дыре и не высовывались, ждали, пока придет и ваша очередь подохнуть. Так нет же, всякая мразь на нашу землю лезет. Раз так любите свою землю, чего ж вы к нам лезете?! Мой «отец» хотел было ввязаться в перепалку, но я сказал, что лучше этого не делать. Ни к чему было привлекать к себе внимание, если нас снимут с поезда или загребут менты, мой план провалится. Второй солдат вообще пытался лезть в драку, но, к счастью, был настолько пьян, что не смог даже встать. Вскоре они оба окончательно напились и отключились, и большую часть пути мы проехали спокойно. Когда мы прибыли на место и покинули вагон, я попрощаться с моим спутником и ушел, не оглядываясь. Половина дела сделана, осталась главное. Нужно найти необходимые материалы, сделать то, что нужно, а потом передать врагу пламенный привет. На то, чтобы добыть взрывчатку не ушло много времени. Но я потратил практически все деньги, что у меня были, оставшегося не хватит даже на еду. Что ж, это все равно ни к чему, я не намерен задерживаться здесь надолго. Нацепив на себя взрывчатку, накинув сверху куртку, и плотно запахнув ее полы, я отправился осмотреться. Стоило мне завернуть в одну из улиц, меня окружила группа местных жителей. Одеты они были почти одинаково – на всех светлые джинсы и высокие ботинки. Настроены местные были явно недружелюбно. -Что, попался, мразеныш, - проговорил один, видимо, главный, выходя вперед, вытаскивая из кармана нож-бабочку и эффектно крутя его в руке, - Хана тебе, падла понаехавшая. Я испугался. Рука нырнула под полу куртки, ища кнопку. Нет! Слишком много чести портить все из-за кучки отморозков. Я развернулся и побежал. -Лови его! – раздались крики за спиной. Я забежал за угол и нырнул в какой-то подвал. Если они все же загонят меня в угол, придется что-то предпринимать. Возможно, получится их просто напугать, но тогда я все равно раскрою свой план, и ничего не получится. Но мне повезло - толпа пронеслась мимо. Я весь день прошатался вокруг здания, где, как мне было известно, находился мой враг. Это была огромная крепость из старого кирпича, с высокими башнями, на верхушках которых сверкали золотом какие-то украшения, хорошо рассмотреть которые я не смог. Я ожидал что, ублюдок рано или поздно решит куда-нибудь отправиться, и выйдет из крепости в окружении охраны. Тут-то я свой шанс не упущу. Я прождал весь день, но этого не происходило. Была еще мысль попытаться пробраться внутрь, но я понял, что у меня это не получится, уж слишком много охраны было кругом. Попасть туда можно лишь через одни из ворот, но они не дадут мне даже приблизиться, попытаются остановить или просто пристрелят с расстояния, все, на что я могу рассчитывать - убить нескольких из них. Тем временем, наступил вечер, на улице становилось все холоднее. Я решил, что сегодня ждать врага уже бесполезно, лучше вернуться сюда завтра, а сейчас надо поискать, где провести ночь. Я немного походил по городу, то и дело ловя на себе недобрые взгляды прохожих, и не найдя вокруг ничего, решил, что хорошим вариантом является метро - там хотя бы тепло, да и в шумной толпе затеряться будет не сложно. Народа там было полно. Я встал у стены, потирая замерзшие лапы, и делая вид, что изучаю плакат с расписанием. Тут я услышал за спиной недовольный голос: -Приперлись тут всякие... -И не говори, - добавился к нему второй, женский полный презрения, - Чего им на любимой родине не сидится?! Убивают наших ребят, а сами сюда лезут. Я обернулся. Двое прохожих стояли неподалеку, и смотрели на меня полными ненависти взглядами. Вообще, я мог бы сказать, что раз уж моя страна является частью их страны, то я такой же ее гражданин, и могу находиться где угодно, но я промолчал. -Надо было их еще, тогда, раньше, всех добить, - продолжил первый прохожий, - Тогда бы этого всего не было. -Верно говоришь, - согласилась вторая, - А земли отдать своим. -У меня там брат погиб, летчик был, - сказал первый, - Сбили, сволочи! -Будто ваши ребята сами не убивать приехали, - уже не смог смолчать я. Летчиков у нас особо не любили - эти бомбили даже не тех, кто против них воевал, а вообще всех подряд, разрушая дома и убивая много мирного населения. Сами при этом находились в относительной недосягаемости. -Молчи! - прикрикнул на меня прохожий, оскалив зубы, по его физиономии было видно, что он был бы рад придушить меня прямо здесь, или, по крайней мере, ударить, - От вас одни проблемы... -Верно, - подключился к разговору стоящий неподалеку тип в сером плаще, - Из-за войны в стране кризис, цены растут, колбаса опять подорожала. -Да они это делают по заказу из-за границы, продались, вот и воюют против нас. И вообще все обдолбаные, - вставил кто-то еще. -Когда же их уже наконец всех перебьют, и наступит покой... Тут я понял, как сильно я ошибался. Я наивно считал, что причина всех наших бед – тот ублюдок с пустыми глазами и лицом мумии… Я думал, что если его убрать, все станет хорошо и наступит мир. Но главная проблема не в нем. Если бы не они, он бы не смог развязать войну. Если бы они были против, если бы восстали против него, война бы прекратилась. Все те, кто поддерживает его прямо, или же своим равнодушием к происходящему. Те, которых интересует лишь чтобы у них все было хорошо, или заботит во всем этом вопросе исключительно сохранение мнимого величия. Если бы они сказали "нет", всего этого не было, и наши родственники и друзья были сейчас живы, а наша прекрасная и цветущая родина не представляла собой выжженную землю с остовами сгоревших домов, покрытую пеплом испещренную воронками взрывов. Шумом и толчеей заинтересовался проходивший мимо мент. -Так, граждане, что тут у вас, - спросил он, подойдя ближе. Прохожие чуть отступили, довольно улыбаясь, и полагая, что он меня, конечно же, без внимания не оставит и упечет куда следует, долой с глаз порядочных прохожих. Так и было. -Эй, оборванец, ну-ка пройдем, - сердито проговорил он, и потянул лапу, чтобы схватить меня за плечо. Ну и что мне теперь делать? Жить мне в любом случае незачем, все, что мне было дорого, они уничтожили, единственное, что заставляло меня дышать и идти вперед - надежда отомстить. А если попадусь в плен - меня ждут пытки и унижения. Я не смог убить президента, но они, те, кто его поддержали, ничем не лучше его самого. С трудом сглотнув застывший в горле комок, я сунул руку под полу куртки и нажал на кнопку.