Осень Средневековья

      Поздняя осень. Порыв холодного северного ветра срывает с ближайшего к дороге дерева листву. Такой ветер уже не кружит по лесу, подымая огненно-красное море, стелющееся по земле, и вызывая в нем водовороты, расходящиеся хороводами. Он не трогает игриво верхушки деревьев, вызывая медленный листопад, от вида которого обычно захватывает дух и кажется, что время замедляет свой ход. Нет. Этот ветер безжалостен и суров, он сдувает последние напоминания о былом величии жизни в этом лесу, он предвещает только глубокую дремоту, в которой лес будет ждать своего возрождения. Но до него еще далеко.       Лес разделён почти пополам извилистой тропой, по которой едва ли может проехать телега или воз, груженный сеном. Сквозь шелест подгоняемой ветром листвы раздаются звуки шагов. Наверняка опытный охотник сразу бы различил, что идут трое человек: один - уверенным и быстрым шагом, двое других - ступают чуть чаще, стараясь успевать за первым. Так и есть.       Широкими шагами тропу размеряют сапоги, чуть выглядывающие из-под подола длинной сутаны. Их обладатель, чье лицо закрыто капюшоном более, чем наполовину, - не кто иной как довольно известный в определенных кругах человек, Великий Инквизитор Гильермо Барналь. Он одет слишком просто для священника - черная роба, пояс из простой суконной веревки, сложенной пополам, небольшой, но плотный кошель, черная стеганая куртка под робой, чтобы защититься от холодной погоды, да поношенные, хотя и добротные сапоги. Однако на фоне всей монашеской простоты выделяется мастерски сделанная перевязь с длинным мечом в серых ножнах. Рука инквизитора в грубой кожаной перчатке лежит на навершии, а хмурый вид его выражает глубокую, привычную для такого человека, как он, задумчивость.       За ним идут две фигуры поменьше. Та, что следует точно за инквизитором, угловатая и тонкая, несет суму с пожитками всех трех путников. Это послушник Анри, молодой монах, состоящий на попечительстве у месье Барналя. На его лице нет такой глубокой, почти старческой вдумчивости, он лишь время от времени поднимает глаза то к деревьям, то к серому небу, не находит в них ничего примечательного и вновь опускает вниз, придавая им выражение скуки и покорности. Замыкает маленькую колонну из священнослужителей монашка по имени Катерина, одетая в простую рясу. Для своих 28 лет она очень недурна, её приятное личико выражает кротость, так свойственную женщинам её призвания. Иногда её губы еле заметно шевелятся, будто от ветра, читая то ли молитвы, то ли иные священные строки.       Процессия петляет по лесу по направлению к деревушке, которую пока не видно из-за деревьев. Усталость и некоторая вымученность читается в чертах трех разных и отнюдь не веселых лиц. Их путь был долог, и они предвкушают заслуженный отдых. Внезапно Гильермо Барналь замирает на месте, так резко, что Анри в полудреме врезается в наставника и через мгновенье пугливо отстраняется, бормоча извинения. Рука в перчатке вскидывается и замирает в жесте, призывающем спутников к тишине. Лес на секунду замолкает, как по повелению властной ладони, и менее чутким товарищам Барналя становятся слышны легкие и уверенные шаги человека, идущего по тропе им навстречу. Они все отчетливее и отчетливее приближаются к священникам. ***