Ssinssrigg

      Нарбондель остывала, показывая глубокую ночь в Мензоберранзане, и все обитатели Дома Дармон Н'а'шезбернон давно отдыхали в своих комнатах - от низшего солдата до знати семьи, темные эльфы спали, бесстрашно позволяя себе расслабиться под защитой стен Дома. Прошлым вечером семейство праздновало победу над одним из мелких Домов ниже их по рангу, а заодно приобретение нескольких неплохих воинов вдобавок к своему гарнизону. Сейчас же могущественная фамилия спала, и сон Закнафейна, оружейника Дома До'Урден, был крепок, как всегда бывало после очередных заданий, что поручала ему Мать Мэлис - ему и его смертоносным клинкам. Но даже во сне, даже после победы, на фоне которой, казалось, Дому ничто и никто не посмеет угрожать, Зак не терял контроля над происходящим вокруг него. И, заслышав шаги вначале у двери, затем у своей постели, сел, наискось взмахнув вмиг выхваченным из ножен в изголовье клинком. Зачарованный слуга - зомби - свежий труп одного из недавних бойцов павшего мелкого Дома - даже не моргнул, несмотря на то, что меч оружейника рассек его грудную клетку. Он лишь спокойно стоял рядом, пока Закнафейн небрежно вытирал с клинка сгустки свернувшейся крови и убирал его в ножны. Тот нарочно не торопился, оттягивая момент, когда слуга передаст ему сообщение с верхних этажей Дома, где обитала Мать и ее приближенные. Впрочем, Зак догадывался, что ему сообщат. - Зачем меня разбудили? - наконец спросил он, глядя в мерцающие красным пустые глаза зомби. И ничуть не удивился, когда тот сложной комбинацией жестов показал, что досточтимого оружейника ждут в покоях на верхнем этаже. Конечно, думал Закнафейн, обуваясь и набрасывая плащ, его, незаменимого бойца, так рьяно участвовавшего в сражении прошлым вечером, победителя многих воинов, хотят видеть наверху. Поощрить героя Дома в честь праздника, не иначе. Эта мысль заставила его усмехнуться. Он взял было с собой один из своих клинков, но слуга покачал головой, и Зак, вооруженный лишь кинжалом, последовал за ним. Зомби провел его на уровень тремя этажами выше комнаты оружейника, в коридор, где мастерски вытканный толстый ковер покрывал весь пол, скрадывая и так беззвучные шаги дроу. Этот коридор вел в личные покои членов семьи, и, пропуская двери в комнаты дочерей - жриц, расходился у внешней стены, где его левый переход вновь поворачивал вглубь жилого сталактита. Слуга указал направо, а сам застыл у стены, и его глаза потухли. Браво, криво усмехнулся Зак, шагая дальше один, отличная выдумка - оставить своего слугу там, где на него не наткнется случайно внутренний патруль Дома, оттого, что этим ответвлением коридора стражники попросту не ходили. У двери в конце коридора перед лицом Зака на миг закачался свесившийся на паутинке и тут же спланировавший на пол паук, а паутинка, неярко сверкнув, сложилась в предложение "Veldri dosst solen", обозначающее просьбу скрыть глаза, и оружейник с усилием перестроился на зрение в обычном спектре. Дверь тут же приглашающе приоткрылась. Он проскользнул в дверь и замер на миг, улавливая и вслушиваясь в участившееся дыхание обитателя комнаты. Расположение немногочисленной мебели было не в новинку для Закнафейна, и, без труда пройдя комнату, он опустился на край постели - чужое дыхание стало различимо отчетливей - и вытянул руку, двигаясь ощупью. Край одеяла, рукав ночной сорочки, запястье, которое Зак крепко сжал, прежде чем коснуться чужой руки, мускулистой, но тонкой и, на взгляд Зака, слишком уж изящной. Его пальцы стиснули вышитый ворот у чужой шеи, пока чужая ладонь настойчиво привлекала его ближе, поглаживая по плечу. Зак сильнее стянул ткань сорочки - так, что та врезалась в кожу - и не приблизился ни на дюйм. - Ты не будешь мной командовать, - прошипел он. - Я и не думал, - голос Риззена прозвучал глухо из - за перетянутого воротом горла, и Зак убрал руку. Откинул одеяло и, выпрыгнув из сапог, подобрался ближе, вставая на колени. Руки отца Дома легли на его талию, и оружейник схватил его за плечи, приподнимая над постелью. Риззен встал на колени напротив него, и Зак без всякого инфразрения мог сказать, что он смотрит на него, часто моргая. Риззену это нравится; сам Зак предпочел бы действие нелепо затянувшемуся молчанию. Он грубо притянул Риззена к себе, и тот, наклонив голову, поцеловал обнаженную шею оружейника там, где она переходила в плечо, и прикосновение к коже, обычно защищенной на этом месте кольчугой, яркой вспышкой отозвалось в теле Зака. Его пальцы взлетели к затылку Риззена, зарываясь в длинные волосы; это могло показаться лаской, если бы оружейник не так сильно вцепился в белые пряди, если бы не накрутил их на сжатые кулаки. Риззен зажмурился, запрокинул голову, следуя рукам Зака, с явной неохотой отрываясь от его шеи, и приоткрыл губы в беззвучном стоне. Он умел сносить боль такого рода лучше любого другого - выполняя обязанности любовника Матери Мэлис, он не мог не привыкнуть к подобному, - но ничего бы не изменилось, если бы он не мог стерпеть - только не с Заком, который никогда не делал по - другому, для которого, кажется, любые его действия, даже в области любовных утех, были неотделимы от боли, что приносил оружейник. - Зак... - он произнес его имя, теряющееся в их дыхании, но Закнафейн прекрасно его расслышал. Он криво усмехнулся и слегка ослабил хватку рук, позволяя отцу Дома приблизиться к себе. Риззен уложил ладони на его плечи и прижался губами к плотно сжатым губам Зака. Он почти сразу прервал поцелуй, и, переходя с легкими касаниями губ к его шее и приоткрытым сорочкой плечам, вновь и вновь возвращался к лицу оружейника, проводя губами по его скулам, по линии твердого подбородка к шее под ухом, пока Зак не прикрыл бессильно глаза, пока на очередном касании губ Риззена не приоткрыл рот, впуская мгновенно ввернувшийся язык отца Дома. Руки оружейника за шиворот притянули Риззена ближе. Тот выдохнул имя Зака в поцелуй, когда мужчины столкнулись грудь с грудью, а Зак зажмурился, чувствуя бедрами жар его тела и ощущая собственное желание, подстегнутое возбуждением Риззена. Оружейник бесцеремонно надорвал ворот сорочки отца семейства, спустил ее по плечам Риззена, огладил его плечи, соскользнул ладонями на грудь. Его ногти прошлись по чужой коже, и Риззен негромко вскрикнул, цепляясь за талию Закнафейна. Зак толчком в грудь свалил его на постель, с силой развел ноги Риззена и недовольно зашипел, когда ткань сорочки, натянутая коленями любовника, помешала ему наклониться ближе. Оружейник отстранился, оставляя руки на коленях Риззена. Тот мигом скинул с себя одеяние и потянулся ладонями к Заку, оглаживая его бока через ткань. - Разденься, - с мольбой протянул он, и Закнафейн через голову стащил свою сорочку и, опираясь на руки, навис над мужчиной, прежде чем тот успел еще раз коснуться его кожи. Он уткнулся лицом в его рассыпанные по подушкам волосы, ощущая исходящий от них тонкий, едва уловимый запах редких подземных ягод - десяток капель настойки на бассейн, единственное, что можно позволить себе в Подземье, где выследить кого - то по запаху легче легкого и с ароматными настойками нужно быть осторожным -, дотянулся и быстро поцеловал шею, а Риззен, содрогнувшись всем телом, сдвинул колени, сжимая бедра Зака, и прижал ладони к его спине, придвигая оружейника ближе. Зак наступил ладонью на его волосы, фиксируя голову, и коротко провел кончиком языка вверх по шее отца Дома, слегка прикусил мочку, обвел край заостренного уха. Риззен тихо всхлипнул и выгнулся навстречу Заку, сжимая пальцы на его коже. И Зак прекрасно знал, что означает такое его движение. Он выпустил волосы Риззена и скользнул освободившейся ладонью вниз по его телу, проводя ногтями по груди, боку, бедру, подхватил его ногу под коленом, чтобы забросить на свою талию. Его пальцы двинулись было по внутренней стороне бедра отца Дома к ягодицам, но тот покачал головой. - Не нужно... - он облизал губы, выдыхая на кожу Зака. - Мне... будет достаточно того, что я делал, пока ждал тебя. - Опять начинаешь своевольничать? - недовольно осведомился Зак, запуская ногти в ногу Риззена. Тот ойкнул и заметно дернулся. - Я... не хотел тратить твое время... - еле слышно произнес он, опуская голову, и оружейник со вздохом убрал ногти и, дотянувшись, постучал согнутым пальцем по виску мужчины. - Какое время, идиот? Если бы я не желал тратить свое время на твою ничтожную особу, я вообще бы не явился сюда. Да и зачем было лишать себя удовольствия? Я же знаю, как тебе нравятся мои пальцы. Но ничего не поделаешь, обойдемся без этого, раз тебе так дорого мое время, - он усмехнулся, уловив разочарованный вздох Риззена. - А теперь замолчи. Замолчи, просто закрой рот, - говоря, Зак быстро гладил его по лицу. - Невозможного просишь, - в голосе отца Дома послышалась многозначительная усмешка, а затем почти мгновенно сорвавшийся стон перекрыл его горло, стоило Заку дернуть его за бедра на себя так, чтобы дать ему ощутить желание самого оружейника. - Зак, пожалуйста... Что именно "пожалуйста", Зак знал и без его уточнений, знал даже слишком хорошо. Он наклонился ближе - его член скользнул вдоль члена Риззена -, шире развел его ноги. И вдвинулся в него, так глубоко, как только было возможно, и пока Риззен стонал, запрокинув голову, принялся двигаться, задавая нужный ему размеренный темп. Он двигался, пока Риззен не перестал напряженно цепляться за его плечи, и едва почувствовав, что хватка любовника ослабла, приблизил свое лицо к его, едва касаясь губами чужих губ. Сработало - Риззен тут же вовлекся в поцелуй, отвечая со всей доступной страстью, а затем выгнулся навстречу движениям Зака в нем, синхронизируясь с каждым новым толчком бедер оружейника. Не разрывая поцелуй, Зак дернулся в сторону, переворачиваясь на спину; Риззен, великолепно понявший, что хочет сделать любовник, уцепился за него во время переката и сейчас сидел верхом на его бедрах, крепко сдвинув колени. Его ладони нашли и стиснули плечи Зака, притягивая его в сидячее положение; Зак сжал попавшуюся под руку прядь белых волос и даже в полной темноте спальни уловил - почувствовал - взгляд отца Дома на себе. Риззен потянулся к его лицу, коснулся кончиком носа носа оружейника, и с тихим выдохом опустил голову на плечо мужчины, передавая инициативу Закнафейну. Тренированные мускулы Зака без усилий позволяли ему двигаться - вместе с Риззеном, и легкими телодвижениями Зак приподнимал над постелью и его, и себя, так, что всякий раз, когда оружейник двигался вверх - в него, Риззен сбивался с дыхания, что Зак распознавал, и крепче сжимал волосы Риззена, пока руки отца семейства, легко касаясь, порхали по его спине, перебирали взлохмаченные волосы, соскальзывали вниз к бедрам и к месту слияния их тел. Очередное касание пальцев Риззена к пояснице любовника сопроводилось мягким толчком его бедер навстречу Заку, и оружейник закусил губу и запрокинул голову так резко, что захрустела шея. Риззен тут же обнял его за плечи, заботливо поддерживая под затылок, прижался к оружейнику всем телом, делясь своим жаром и влагой своей кожи. Его губы коснулись щеки Зака, возвращая того в реальность. И Закнафейн сжал руки, обнимая мужчину, и продолжил двигаться, дыша все тяжелее с каждой минутой - близость с Риззеном словно не насыщала, а лишь распаляла желание, и тихие стоны отца Дома у самого уха очень этому способствовали. Словно поняв это, Риззен крепче обнял любовника и возобновил движение в сторону толчков Зака в него, забирая все возможное от такой позиции и чувствуя, как судорожно стискиваются руки оружейника вокруг него. Тело Зака напряженно застыло, двигались лишь его бедра и кончики пальцев, наматывающие на себя волосы Риззена. Он крепко зажмурился - сейчас зрение не было помощником -, но прекратить слышать, чтобы сосредоточиться, он не мог, тем более пока Риззен, слившийся с ним, не так уж тихо задыхался с каждым новым движением. Колени отца Дома сдавили его бедра, передавая дрожь, пронзившую его тело, Риззен выгнулся назад, одновременно не прекращая прижиматься к Заку, и тот, ощутив, как совсем рядом разгоняется сердце любовника, рывком притянул его к себе, до боли сжимая в объятиях, словно стремясь удержаться на грани, к которой подвел его отец Дома. Он хватал воздух ртом, брови болезненно сошлись на переносице. Едва отдышавшийся Риззен подался вперед, легко целуя любовника в лоб, разглаживая морщинку меж бровей. Его пальцы вплелись в волосы Зака, приглаживая их, и Зак приоткрыл глаза. Риззен толкнул его в грудь, заставляя откинуться на подушки, поднялся с него, тут же ощутив, как семя Зака стекает меж его бедер, встал на колени рядом с ним и поцеловал губы оружейника, его подбородок, шею, спускаясь к животу, туда, где его собственное семя теплело на чужой коже. Он провел языком по влажной, солоноватой от пота коже, на что Зак, зарычав, вцепился в его волосы, подтягивая его выше. Риззен, довольно вздохнув, опустил голову ему на плечо, пока его рука незаметно скользнула к бедрам Зака, чего оружейник, чересчур разомлевший, чтобы держаться настороже, не заметил. Только по едва ощутимому движению губ отца Дома у своей кожи он с возрастающим удивлением понял - любовник читал заклинание! Он рванулся было, не желая узнавать, над чем именно колдует Риззен, пока он с ним в одной постели, чем бы это ни было, но Риззен его опередил, одним прыжком оседлывая бедра Зака и хватая его за запястье. - Нет, Зак, прошу, не думай, что мы остановимся на этом, - в голосе Риззена причудливо смешались веселье и мольба, и что - то еще, от чего Зак против воли напрягся - в почти позорном предвкушении, тем самым выдавая собственное желание остаться. А Риззен продолжал. - Не уходи, не сейчас, или я удержу тебя силой, - отец Дома наклонился, его волосы защекотали лицо Зака. - Мое искушение велико, пока ты здесь, Закнафейн До'Урден. И я возьму все от этой ночи, и ты будешь со мной, - и губы Риззена вновь задвигались, беззвучно произнося заклинание; его испачканные в их смешавшемся семени пальцы вырисовывали на коже бедра Зака руну, необходимую для завершения чар. Он закончил формулу - руна на миг словно вспыхнула, опаляя кожу -, и Зак глухо застонал, когда все его чувства, усиливаемые двеомером, обострились. Теперь ему казалось, что хватило бы любого прикосновения Риззена, чтобы пробудить и распалить желание его тела. Риззен двинул бедрами, вырывая новый тяжелый вздох любовника, и, схватив того за плечи, заставил сесть, провел пальцами по груди оружейника. Тот перехватил его руку и столкнул Риззена с себя, мгновенно перевернулся, следуя за ним, и накрыл отца Дома своим телом. Риззен призывно раздвинул колени, закинул ногу на бедро Зака, притягивая его вплотную, и вздрогнул, когда его возбужденной плоти коснулся твердый член мужчины. Зак наклонился ближе, забросил вторую ногу Риззена себе на плечо - с гибкостью отца Дома это было слишком просто -, затем сместился ниже, так, чтобы его дыхание опалило чувствительную кожу Риззена. Риззен всем телом подался навстречу Заку, движениям его губ, которыми он соприкасался с ним. - Зак... - он простонал едва слышно, но для Закнафейна этот тихий стон прозвучал набатом. Он оставил еще один поцелуй на внутренней стороне бедра Риззена, выпрямился, позволяя любовнику половчее ухватиться за него, и надавил на его плечи, не давая шевельнуться, пока его член погружался в распаленное тело отца Дома. Риззен выдохнул долгий стон, прозвучавший именем любовника и Паучьей Королевы, прижался щекой к соскользнувшей к его шее ладони оружейника и усилием сдвинул колени, заставляя Зака потерять точку опоры на его плечах и обрушиться на него. Мускулистый живот оружейника зажал его собственную твердую плоть между их телами, и вспышка острого наслаждения заставила Риззена вскрикнуть. Тут же ладонь Зака заткнула ему рот. - Прости, прости, я молчу, - шепнул Риззен, проводя кончиком языка по пальцам Зака, и слегка толкнул его в плечо, предлагая отпустить его и приподняться. Заглушившая отца Дома рука Зака сжалась в кулак и оперлась на постель у плеча любовника, вторая накрепко сплелась с подогнутой к голове рукой Риззена. Зак начал неторопливо двигаться, выходя наполовину и вновь вгоняя до упора, ловя каждый судорожный вдох, каждый импульс напряженных бедер любовника. Он не торопился намеренно, будто бы желая подольше потерзать Риззена, а на деле - из - за жажды насладиться негой момента, в чем он не признался бы даже себе - сейчас ему не нужно было беспокоиться ни о чем, кроме своего удовольствия да наслаждения извивающегося под ним Риззена. Зак забрал нужный им обоим ритм, размеренно вталкиваясь в него, соизмеряя движения с их дыханием; он прикрыл глаза, позволяя своим ощущениям и стонам Риззена направлять себя. Риззен потянул свободную от захвата Зака руку вдоль бока оружейника и осторожно прижал кончики пальцев к низу его живота, чувствуя легкие сокращения каменных мышц, с каждым из которых член любовника входил в его тело, и это прикосновение заставило Зака уронить голову на их сцепленные руки. Он застонал и, с усилием выпрямившись, прижался лбом ко лбу Риззена. - Риззен... - имя отца Дома прозвучало впервые за вечер в миллиметре от его же губ. - Я не могу... - ресницы Зака щекотали кожу любовника, он накрепко закусил губу в попытке контролировать дыхание. Риззен с силой сжал его вздрагивающую руку в своей ладони, прошептал: "Успокойся, Зак, тише, тише..." и медленно провел другой ладонью вверх по его животу, своими прикосновениями заставляя оружейника немного расслабиться, погладил его по груди, намеренно задержав пальцы напротив сердца Закнафейна, подобрался и легко сжал его горло. Зак распахнул глаза, безошибочно сцепляясь взглядом с любовником. И одновременно с ним подался вперед, встречая губами его губы и сталкиваясь с ним плечами. Он выдернул ладонь из пальцев Риззена - его руки тут же обвились вокруг шеи Зака, не давая отстраниться -, вслепую потянул ее по ноге отца Дома, что покоилась на его плече, от колена до бедра, стиснул ягодицу, с нажимом коснулся напряженного члена, на что Риззен выгнулся, рыча сквозь сжатые зубы и попутно прокусив Заку язык, огладил бок, прошелся ногтями по груди и так же, как прежде сделал Риззен, сомкнул пальцы на шее мужчины, приподнимая его над постелью. Отец Дома выгнулся в его руках, цепляясь за плечи и волосы Зака и вновь и вновь выдыхая его имя в последнем надсадном стоне. Дыхание любовника, коснувшееся шеи, жар чужой кожи, ощущение тугих мышц Риззена, сжимающихся вокруг его члена - все это было слишком для остававшегося под действием двеомера Зака; он запрокинул голову, изливаясь в горячее нутро и неконтролируемо стискивая горло мужчины. Собственное сердцебиение отдавалось в ушах, глуша все прочие звуки, и лишь слабое шевеление Риззена в могучей хватке оружейника привело последнего в чувство. Он поспешно выпустил его шею, позволяя отцу Дома свалиться на бок у края постели, отстранился и улегся за его спиной, слыша, как Риззен, все еще хрипло дыша, выдергивает из - под себя смятую, пропитанную их потом и спермой простыню и отшвыривает ее на пол, находит сбившееся к изножью кровати одеяло и набрасывает его на себя, уделив при этом край его оружейнику. Зак небрежно дернул одеяло к себе, укрываясь до пояса, и опустил ладонь на взлохмаченный затылок Риззена. Тот пополз выше по перине, придвигаясь к Заку и сворачиваясь рядом. Зак, вздохнув, подтянул его ближе, укладывая головой на свое плечо, и не удержался - поцеловал его в спину меж лопаток, где на гладкой коже ясно выделялись зажившие и заживающие рубцы от ударов змееголовыми хлыстами. - Зачем были нужны такие сложности с мертвым слугой? Мог бы сам ко мне прийти, - он задумчиво перебирал спутавшиеся волосы Риззена. - Когда он явился, я решил было, что это Мэ... Мать Мэлис хочет видеть меня... - ...Но успокоился, когда он привел тебя сюда... - подхватил Риззен, подставляясь под ласкающую руку. - ...Потому что знал, что покои Матери Мэлис находятся с левой стороны того же коридора, и, значит, она остается в неведении на этот счет, - с усмешкой закончил Зак. - Ну и еще когда появился тот паук. Она - Мать Мэлис -, как и никто другой, не решилась бы использовать священное существо как простое средство связи, это же так непочтительно по отношению к Ллос, - говоря, он со странным чувством, близком к удовлетворению, ощущал, как вздрагивают от сдерживаемого смеха, вызванного его фальшиво - благочестивым тоном, плечи Риззена. Еще раз поцеловав его спину и надеясь про себя, что это не выглядело как поощрение к прямому богохульству подобного рода, Зак отстранился было, но руки Риззена вмиг обвились вокруг его талии. - Не уходи, - попросил он, прижимаясь щекой к щеке Зака. И Зак, уступая, тяжело вздохнул. *** Мать Мэлис До'Урден, облаченная в великолепную белоснежную ночную сорочку и расшитую серебром черную паучью накидку, сидела перед зеркалом в своих личных покоях и, кажется, в сотый раз за ночь расчесывала свои роскошные белые волосы, укладывая их так и этак, то справляясь сама, то отдавая двум служанкам - жрицам, находящимся в той же комнате, нетерпеливую команду помочь ей. Наконец ей удалось добиться желаемой прически, и, сметя с туалетного стола все гребни, шпильки и щетки, Мэлис вручила их новенькой, женщине из числа свиты уничтоженного До'Урденами Дома, перешедшей в ее распоряжение не далее этого вечера, и жестом указала на соседнюю дверь. - Думаю, я пока оставлю ее, -задумчиво произнесла она, обращаясь ко второй служанке, своей давней наперснице. - Лишние руки во дворце не помешают никогда. И мне нравится, как она причесала меня. - Ты прекрасна, госпожа, - отозвалась опытная служанка, и Мэлис, хитро улыбнувшись, взглянула на нее в зеркальном отражении. - Внешность - тоже наше оружие. Мне приходится тщательно следить за собой, чтобы не потерять еще одно средство воздействия, особенно если я хочу что - то получить, даже если это что - то и так принадлежит мне, - она оглянулась на магическое золотое блюдо рядом с ее левым локтем, до краев наполненное святой водой дроуской религии, застывшая поверхность которой отражала небольшую темную спальню и два мужских тела, сплетшиеся на постели. - А кое - кто в этом доме начал об этом забывать. Погаси свет! - приказала Мэлис, имея в виду единственную свечу на столе. - И пригласи ко мне моего мужчину. - Которого, госпожа? - осведомилась женщина, и Верховная Мать тяжело уставилась в водную гладь зачарованного блюда, переводя взгляд с одного ослепленного страстью лица на другое. - Риззена, - наконец решила она, отходя к огромной кровати и раскидываясь поверх покрывал. - Приведи его сюда немедля. Скажи ему - скажи Отцу Дома: нам нужен еще один ребенок.