Even when I die

Спертый воздух, которым заполнена эта маленькая темная и к тому же пыльная комната, мешает нормально функционировать легким и делает всю эту ситуацию еще ужаснее. Лидия сидит, прижавшись к двери, и уже даже не пытается звать на помощь: ночью редко кто проходится по коридорам школы. Разве, может, охранник встанет со своего уютного места, что маловероятно, так как охранный пост далеко, и своим чудным голосом позвать его она не сможет. А встать сам он, конечно, не догадается. Мартин горько усмехается, понимая, что ее, как глупенькую, завели в самую типичную ловушку и, что, главное, она повелась. Ей даже кричать хочется от своей тупости, но сил уже не хватает. Все что она может — это ритмично постукивать по двери, надеясь на удачу. Но удача отвернулась от нее и, вообще, от них всех уже давно. С того самого момента, как самый любимый ее человек перестал существовать. Стайлз Стилински не существует. Он умер. Девушка ежится от скрипучего чувства страха и прижимает ноги к подбородку, пытаясь отогнать все мысли о Стилински. Это чертовски больно. Даже когда на кону ее собственная жизнь, это все еще больно и заставляет ее плакать навзрыд. Она чувствует, как воздуха становится меньше, и пытается выровнять свое дыхание, чтоб хоть как-то продержаться до того момента, как ее найдет Скотт или кто еще из стаи. Чертова вентиляция перестала работать, а дверь так плотно прилегает к стене, что воздух из нее почти и не поступает. Отличный план. План всей ее жизни. Умереть от собственной глупости и слабости. Она все так же продолжает выстукивать непонятную мелодию кулаком, звук которой с каждым разом становится все тише и тише. Ее голову, опирающаяся об дверь, медленно посещает самая ужасная мысль — сдаться. Ее же все равно ничего не держит в этом мире: голоса в голове почти и не замолкают, любимый человек мертв, а смысл жизни безнадёжно потерян. Она прикрывает глаза и опускает ладонь вниз, мысленно прося прощение у Скотта и Малии. — Ты можешь сбит эту дверь своим голосом, Лидия. Его голос проносится по комнатке эхом и застревает в голове девушки. Тембр, тон, интонация — все. Все принадлежит ему. Она немного чертыхается и резко распахивает глаза, замечая его силуэт в другом конце комнатки. Он сидит на стуле, обычном, непримечательном стуле, перевернутым точно так, чтобы его руки свободно могли находится на спинке стула. Она замечает, как колеблются на неведомо откуда взявшемся ветру края его любимой красной рубашки, как его длинные, как у пианиста, пальцы выстукивают ритм по дереву спинки стула, видит его взъерошенные волосы, но совсем не видит лица. Разве что с полной уверенностью может сказать, что его губы поддернуты некой усмешкой, будто говоря: «Ну же, Мартин, ты же можешь». — Стайлз? — ее голос хриплый от того, что она до этого кричала так громко, как только может, зовя на помощь- Ты же мертв. — Стайлз мертв- соглашается «силуэт» — Но я жив, и я здесь, чтобы помочь тебе. — Как? — Лидии не хочется бороться. Его «Помочь тебе» звучит для нее не убедительно, и она, убедившись, что это не призрак Стилински, даже хочет прогнать его с его планом «спасения». Она просто хочет, чтобы все это прекратилось. — Он бы хотел, чтобы ты жила, Лидия. Стайлз бы хотел, чтобы ты была счастлива. — Я знаю- она прикрывает веки и чувствует себя немного раздраженной, но усталость берет вверх, так что она ничего не чувствует. Ничего, кроме, конечно, огромного чувства, что все надоело. С нее хватит. — Но не понимаешь. Ты не понимаешь, что в жизни может быть еще что-то хорошее. Ты должна выбраться — ради Стайлза, пожалуйста — голос «призрака» звучит так жалобно и так похоже на голос настоящего Стилински, что сердце пропускает удар от одного его «пожалуйста». — Ты была первой его любовью. И он жил с этой любовью всю свою жизнь. Он умер, думая о тебе, Лидия. Желая тебе всего самого лучшего, что только может быть. Он отдал за тебя жизнь. Не позволь этому пропасть просто так. Она смотрит на него, чувствуя, как глаза наполняются влагой, и решает все-таки попытаться. Всего один раз. И больше она пытаться не будет. — Хорошо. Что я должна делать? — она приподнимается с пола и выжидающе смотрит на силуэт. — Попробуй сконцентрироваться и голосом вышибить дверь. — Это конечно хорошо — кивает Лидия — Но я потеряла власть над своими способностями банши с тех пор как… с тех пор, как предсказала смерть Стайлзу. — Ты не ее потеряла, Лидия — Девушка не видит, но готова поклясться, что «призрак» смотрит ей в глаза — Ты потеряла контроль над своими эмоциями. Ты сосредоточилась лишь на одной смерти и теперь не можешь расширить свое «поле действия». Тебе просто нужно успокоится. — Успокоиться? — Просто дыши. Спокойно. И отпусти все мысли, сконцентрировавшись только на своем предчувствии. Она встает напротив двери и закрывает глаза, выполняя указания «призрака», пытаясь отпустить все лишние мысли. Вдох. «Лидия, открой свои глаза. Лидия, ты должна открыть глаза». Выдох. «Лидия, посмотри на меня». Вдох. «Лидия, пожалуйста, заткнись и дай мне спасти тебя». Она набирает побольше воздуха в легкие и кричит так, что не то что дверь, а даже стены покрываются трещинами. Крик будто бы очищает ее. Делает все мысли более сформулированными. Планы — детальными. Чувства — настоящими. Открывая глаза, Лидия видит свободный проход и слетевшую с петель дверь, которая разбилась в дребезги. Она выбралась. Она все-таки выбралась. — Спасибо — слово пробегает по всему помещению и разбивается об стены. Стайлз спас ее. Снова.