Ты мой

Шершавые губы скользят по щеке, а грубые пальцы исследуют мощное, закалённое апокалипсисом тело Граймса. Глаза безвольного раба закрыты, а губы едва дрожат от накопившегося гнева. Прикосновения мужчины кажутся быстрыми ударами острого ножа — так же режут кожу и душу. Ниган улыбается, медленно облизывает нижнюю губу и запускает руку вниз, натыкаясь на туго затянутый ремень Рика. — Туго, как твоё очко, — он наклоняется к его уху близко-близко и шепчет, делая длинные паузы. — Но я это исправлю. Бывший шериф немного отклоняется, уворачивается от требовательного языка Нигана, когда тот снова норовит опробовать его шею. Или щетинистый подбородок. — Рик, неужели ты не думаешь о них? — притворно удивляется мужчина, не оборачиваясь находя концом биты единственную фотографию (ещё когда Монро была жива) его группы. Фотографию, где Гленн и Абрахам улыбаются, а лицо Мэгги не искажено болью. Колючая проволока скрипит, сталкиваясь со стеклом, оставляет мелкие царапинки, и Ниган подцапливает сухим пальцем ворот рубашки Граймса, притягивает его к себе, впиваясь в его шею. Запах дешёвого мыла и страха. Последний запах Ниган знает настолько хорошо, что, кажется, различит его среди миллиона других. Комната не заперта, и на секунду у Рика проскакивает мысль, что кто-то может войти и увидеть этот позор. Мимолетно кинув взгляд на дверь, Граймс тяжело сглатывает, а Ниган будто мысли читает: — О, кажется, кто-то уже обмочился! — и, наклонившись к нему, почти проникая языком внутрь уха, добавляет: Можешь не бояться. Без моего разрешения никто не войдёт. Граймс позволяет наклонить себя, стянуть грубым уверенным пальцам с себя рубашку, расстегнуть ремень; легонько шлёпнув им по заднице Рика, Ниган весело откидывает его в сторону. Но потом, задумавшись, поднимает его с пола и затягивает на шее Рика. Он видит, как тот трясётся от отвращения и ярости. Он не только позволил ему убить двух его друзей, двух членов его семьи, но и позволит (позволяет) грубо отыметь себя в собственном доме. Руки Нигана оставляют лишь синяки и мерзкое чувство грязи на спине и плечах Рика. Если бы не было угрозы с его стороны, если бы у них были оружие, время и численное превосходство, то Рик не то что раздеть себя, даже тронуть не позволил бы. — А ты у нас здоровяк! — хрипит мужчина, двумя пальцами пытаясь сорвать брюки с ягодиц Граймса. Выходит не очень хорошо, даже несмотря на отсутствие ремня. Тёмные поношенные трусы Ниган рвёт сразу же, аргументируя это тем, что он может дать ему другие — более новые и более удобные. От резкого жёсткого проникновения Рик содрогается и скулит, когда Ниган входит быстро и неожиданно, пытается дернуться, но ремень в твёрдой руке мужчины затягивается всё туже, и Граймсу приходится подчиниться (уже в который раз). Движения Нигана походят на него самого: жёсткие, какие-то урватые, с каплями злорадства, злобы и садизма. Лидер Спасителей даже не потрудился сам раздеться, лишь расстегнул джинсы, закатал рукава узкой косухи и бережно положил Люсиль рядом. — Ты не против, если она понаблюдает? — иронично интересуется он, с хлюпаньем засаживая Рику по самые яйца. Тот снова выгибается, низко клокоча что-то себе под нос. Ниган не останавливается, ускоряется, сжимает ладонями крепкую задницу Рика, гортанно стоная, подняв голову. Граймс уже молится, чтобы этот ад закончился. Ниган почти кончает, в то время как Рик не возбуждён ни на сотую процента. Если бы в этот момент к ним ворвались ходячие, Рик не моргнув глазом начал бы орудовать всем, что попалось бы под руку, оставив оргазмирующего Нигана на полу, пока до него не доберутся алчные на плоть зомби. Ниган выходит из него, тут же вытирает о его бедра свой член, Рик просто чувствует у себя на затылке его ухмылку. Он прямо чувствует, как тот рад. Но вместо живого горячего члена он чувствует что-то холодное и чрезмерно твёрдое у себя в заднице. Это нечто уже проникает внутрь, царапая его изнутри. Из-за необычной, слегка изогнутой с разных стороны, формы Рик сначала подумал, что это какая-то продолговатая статуэтка, но когда он всё-таки понял, то мгновенно похолодел. — Оказалось, Люсиль тоже любит анальный секс! — восклицает Ниган, орудуя своей битой внутри Рика. То медленно, то быстро, он, кажется, хочет свести его с ума. Равнодушный и холодный, Граймс начинает ощущать, как его собственная плоть увеличивается в размерах и встаёт, а хлюпающие движения приносят удовольствие. — Ты мой, — не переставая двигать своей любимой, Ниган притягивает за ремень голову Рика ближе, шепча ему на ухо. — Мой. Бьющийся в оргазме Граймс, яростно ненавидящий его, хотевший убить пару часов (или минут) назад, просто заставляет Лидера Спасителей захлебнуться смехом. Влажная рукоять биты добавляет садистских идей, и Ниган бросает Люсиль на пол. Впервые он так небрежно относится к ней. — Вылижи. Когда я вернусь, чтоб было идеально, иначе я запихну её полностью в сраку твоего пацана. Гулкие шаги постепенно стихают за дверью. Рик медленно трясущимися руками надевает брюки, рубашку находит где-то за столом, помятую и уже пыльную. Тоже надевает. Липкую биту отпинывает ногой в сторону, закрывая лицо руками. Его спина начинает потихоньку дрожать от рыданий, а на шее до сих пор горят влажные следы Нигана. Той тряпкой, которая была его трусами, он вытирает Люсиль и ставит её на место (около стола). Потрепанный вид в целом и сломанная психика в частности — цена его колебаний. Надо было разобраться со Спасителями ещё тогда, когда была возможность. Надо было лучше всё проверить, перестраховаться. Перед отъездом Ниган даже не отпускает никакой колкости. Лишь в очередной раз проводит битой перед носом, повторяя: — Ты мой. Теперь навсегда.