Чай.

— Постарайся, Снежок. Постарайся забыть. Постараешься? Мартовский Заяц ласково и выручающе улыбается, не чувствуя злобы и всеотрицающего гнева, словно старший брат, дующий младшему на разбитую коленку. И касается словами самого сердца, заставляя ощущать, как нечто небезумное, невообразимо чистое разумом вдруг вторгается в мглистый смрад обители душевнобольного. Мартовский Заяц ласково и выручающе улыбается, глядя прямо в ошарашенные, сумасшедшие глаза. Глядя в их маковый цвет, а не в отраженную в радужках ярость. — Ты никуда не опоздаешь, если выпьешь чаю. Забудь о них. Белый Кролик чувствует, как его онемевшие пальцы сплетают со своими, а через секунду тянут, заставляя стучать каблуками и пошатываться, озираться на стены и гобелены, теряя в них понемножку рубиновый клинок угасающей злости. С каждым шагом. С каждым шагом. — Забудь о них, Снежок. Белый Кролик забывает. Кипяток мыслей застилает белоснежной пургой, такой же белоснежной, как он сам. Алиса... Алиса? Он понимает, конечно, кто такая Алиса, но больно уж смутно. Чай. Что такое чай — он помнит. Ему дают в руки чашку, наполненную до самых краев этим самым чаем, медным и пряным на вкус. — Тебе нельзя здесь... — в конце концов, говорит Белый Кролик, едва нервно сглотнув напиток, едва обретя реальность. — Да ну? — улыбаются ему, не требуя ни извинений за грубость, ни благодарностей. — А что бы ты без меня делал, м-м? Мартовский Заяц садится напротив. Белый Кролик чувствует, как они соприкасаются лодыжками под столом, а потом слышит тоненький, задумчивый звон фарфора, с которым встречается одна чашка с другой. Впервые в жизни ему не хочется сорваться с места и бежать за Алисой, безэмоционально, но стремительно, чувствуя, как сабля подскакивает на бедре. Ему хочется осесть на пол и остаться навсегда в душных объятиях дружеского отношения, в пряном аромате чая, в скучной безопасности. Белый Кролик одними губами шепчет благодарное "понятия не имею". И в ответ ему улыбаются.