Мысли в ночной детской

За окном мало-помалу стало темнеть. Вскоре на черничном небе стали едва заметны уже темно-голубые облака, и на всей поверхности стали проявляться белесые точки. Я уже битый час не могу оторвать взгляда от маленького светловолосого существа, тихо-тихо сопящего под байковым одеялом. Не сказать, что дома настолько холодно, чтобы кутать ребёнка в такие тёплые вещи. Просто ты сильно беспокоишься о слабом здоровье нашей малышки, которая периодически «радует» нас своим аллергическим кашлем. Таська спит крепко, но иногда поворачивается на бок и клюёт носом край подушки. Я ныряю пальцами в ее непослушные кудряшки, которые невозможно расчесать утром (я лично пробовал), аккуратно шебурша и задерживая в своих прикосновениях каждую. Каждую ночь разглядываю ее детское лицо и вижу в нем себя: тот же нос, тот же островатый подбородок, даже веки — и те мои. Но, приглядевшись получше, с горечью замечаю, что многое из этого не моё. Однако это мелко. Главное, что это мой птенец, моя Таська. Если бы не твоё решение полгода назад я бы скитался по одинокому миру, как невидимый путник, в поисках своего многолетнего счастья. Снова все триста с лишним дней приходил бы в дом и включал на телефоне запись детского смеха. Покупал самому себе шоколад с топленым молоком. Краем уха слушал разговоры о тебе и твоей семье. У меня бы снова начались нервные срывы и сердечные приступы. Я бы снова не знал, на какую цифру заканчивается твой новый номер, чтобы поздравить тебя с днём рождения/с юбилеем мамы/с днём нашей дружбы/с годовщиной свадьбы/с именинами Таси. Я бы засыпал со своими боязливыми мечтами, в которых я знакомился с твоей новой жизнью. Но теперь эта жизнь слилась с моей воедино, и я верю, что больше она никогда не разъединится на две половины. Теперь я засыпаю не только с новыми мечтами о том, что через годика два у нас появится ещё одно маленькое чудо, но и вместе с тобой, что безумно важно… Таська во сне мурлычет что-то невнятное и переворачивается на живот. Я осторожно убрал руку из ее волос, чтобы не разбудить маленькую девочку. Кстати сегодня Тасюша почти не капризничала. Я счастлив быть причастным к наблюдению за тем, как наша дочь растёт. Если бы не твоё решение тогда, я бы может встретился с ней только на каком-нибудь светском мероприятии лет через двадцать. Почему? Потому что бы этому поспособствовал ее настоящий отец, я уверен. Зато теперь все хорошо. Теперь я счастлив называть себя отцом этой маленькой электростанции. И особенное в этом то, что порой мне кажется, что это действительно наше с тобой творение. Если бы не твоё решение тогда, я, быть может, и решился бы на долгий разговор с тобой по душам, чтобы окончательно и бесповоротно расставить все точки, без лишних запятых и многоточий. Я до сих пор гадаю, какой исход у него бы был, но это уже неважно и так глупо, потому что сейчас рядом со мной малышка видит уже десятый розовый сон, а я, как ночной Оле-Лукойе, оберегаю ее покой. Где-то внизу в одной из комнат ты растягиваешь удовольствие в длинных телефонных разговорах с мамой, с подругами, с коллегами и (я почти уверен!) с самой собой. Таська вновь зашевелилась во сне. Неужели этому существу действительно может что-то сниться? Раньше я считал, что сон — это просто гипноз, во время которого человек забывает про все, что окружало его в жизни. Однако, глядя на моего Тасёныша, я опровергаю свои предположения и теории. Ведь этот малыш уже совсем взрослый — он сегодня одолел почти всю невкусную манную кашу. На часах уже почти двенадцать. Сон потихоньку бредёт ко мне, но я не хочу уходить. Сегодня целый день провёл с этой маленькой неугомонной кракозяброй, за которой днём нужен глаз да глаз: то чай прольёт, то договоры разорвёт, то в розетку свои пальцы. И все-таки, какая же удивительная эта связь между отцами и детьми — с утра до вечера этот светленький птенец ходит за тобой по пятам и не оторвётся до тех пор, пока ты не ответишь на все его многочисленные вопросы. А ночью уже ты не можешь оторваться от детской кроватки, каждый раз заботливо подправляя то одеяло, то проверяя температуру тёплого лобика, то монстрики приснятся… Если бы не твоё решение, я бы, наверное, все же встретил твоего мужа и хорошенько набил ему морду. И плевать, что он выше меня на две головы. Я бы даже на цыпочках ему набил. Потому что не заслужил тебя, не заслужил нашу дочку. Потому что не понимает всю боль и разруху, которая преследовала нас с тобой с две тысячи четырнадца-пятнадцатого… — Спи, Тасёныш… — я пытаюсь отвлечься от плохих мыслей, вновь переключаясь на нашу малышку. На улице забарабанил дождь, но он не настолько шумный, чтобы разбудить обитателя этой комнаты. Если бы не твоё решение тогда, я бы никогда не познал счастья и не научился бы дышать в полную грудь. Но слава Богу, решение смогло изменить нас. Теперь я дышу каждым днём, каждой минутой, каждой секундой, проведённой вместе со своей семьёй. Я дышу, когда Таська, вся измазанная в акварели, грязными красочными ладошками пачкает мне новую белую футболку. Я дышу, когда утром я просыпаюсь от запаха гречневой каши и топленого молока, которого я покупаю для вас с Тасюшкой. Я дышу, когда ты целуешь меня круглосуточно и беспрерывно. Я дышу, потому что уже на следующей неделе моя дочка будет официально носить мою фамилию. Я дышу, потому что верю, что из Таси получится прекрасная сестра, а из тебя — дважды лучшая мама. Я дышу, потому что есть причины, заполненные кислородом и жизнью. Все благодаря твоему решению. Таська смешно чмокнула губами во сне.