Худоба или здоровье

Проснувшись утром, я смотрю на чисто белый потолок. Совершенно бледный и идеальный. Без всякого намека на изъян. Стены, потолок, здания… Хочется просто стать частичкой Вселенной, но не её составляющей. Все происходит, как по автомату: я встаю, умываюсь, расчесываю волосы, одеваюсь, но не делаю одного: не ем. Совсем. Уже на протяжении недели ничего не кладу в рот, ведь мне безумно нравится чувство голода и подкашивающиеся колени, которые еле держат тело. Голова кружится, и я решаюсь положить в рот немного еды. Я ем салат, приготовленный мамой. Так вкусно, что я даже не успею вздохнуть. Я ем так быстро, что не успеваю заметить как съела почти весь салат. Сцепила стол руками мертвой хваткой, дабы не съесть еще немного. Меня начинает тошнить, и я, резко хватаясь за живот, бегу в ванную. Меня вырывает и, кажется, я выдала наружу все содержимое желудка. Я начинаю рыдать и истошно орать на всю квартиру, одновременно бью себя и заставляю забыть о еде. Судорожно хватаюсь за стакан с водой и пью его содержимое. Не обращаю внимание на то, что захлебываюсь, просто пью, чтобы хоть чем-то заполнить пустоту внутри. И я снова чувствую себя худой. Пытаюсь обхватить свои ляжки одной рукой, но жировая прослойка мешает. Я касаюсь своих ключиц и понимаю, что они выражены сильнее, чем неделю назад. Слабая улыбка касается моих губ, но не глаз. Они как всегда не выражают ничего, кроме глубокой тоски и голода. Я одеваюсь и выхожу с зеленым яблоком в руках. Я не хочу упасть в обморок, ведь скорее всего меня уволят, если это повторится. Погода, должна признаться, прекрасная на удивление. Солнце светит, но не печет, как в летние деньки. Я наслаждаюсь легкими порывами ветра и лучами солнца, обогревающими мою смуглую кожу. Я ем яблоко и не чувствую голода. Я обманула свой живот салатом, и теперь единственное, на чем будет основан мой день — это зеленое, еще не совсем спелое яблоко. В метро, как всегда, очень много людей и мало пространства. Люди толкаются, кричат, матерятся и иногда лапают. Я ненавижу людей и чувствую себя некомфортно рядом с ними. Мне по душе одиночество во всей своей красе. Я оглядываюсь по сторонам в попытке найти места, где нет такого скопления и, возможно, я смогу вздохнуть, не слыша запаха чьего-то пота. Будь что-нибудь вразумительное в животе, меня бы, наверное, стошнило от этого «аромата». Оглянувшись, я встретилась глазами с незнакомыми и одновременно до боли известными мне голубыми глазами. В них было столько всего: и боль, и отчаяние, и красота, и безмолвие… Я не знала этого парня, но он пробивался ко мне, а я испугавшись, вышла на следующей остановке, несмотря на то, что до моей оставалось еще две. Что-то в нем одновременно привлекало и отталкивало меня, и поэтому я выбежала из метро, проталкивая людей, извиняясь, попутно слушая их недовольство. Я не знала, куда и зачем бегу. Просто мне так хотелось, просто… так было легче. Не помню, сколько именно я бежала, но когда я остановилась, обнаружила, что оказалась в каком-то безлюдном узком переулке. Я чувствовала резкую боль в сердце и голова кружилась, а стены так и сжимались все сильнее, в то время как слезы все текли ручьями по моему лицу, и я не понимала, что со мной. В глазах темнело, и я впервые почувствовала зачатки клаустрофобии, а стены все сжимались, я уже не понимала ничего кроме чувства волнения, что заполнило всю меня без остатка. Я села на корточки, пытаясь избавится от этих всепоглощающих болей в голове и в животе, я все еще чувствовала, как все сжимается, как сильно меня тошнит. Мне захотелось кричать о помощи, но я не могла издать ни звука, как вдруг, почувствовала чьи-то теплые руки у себя на лице. Это был тот голубоглазый парень. Его крепкие руки обняли меня за талию и притянули к себе, и теперь я, оказавшись в плену сильных мужских рук, смутно понимаю слова, что он мне говорит: «С тобой все хорошо.… Все хорошо.» «Успокойся, попытайся дышать размеренно.» «Это паническая атака, она не будет длиться очень долго.» Я закрываю глаза, пытаясь сосредоточится на словах незнакомого мне парня, и далее просто наслаждаюсь его теплом, а, открывая глаза, больше не ощущаю тех болей, словно жрущих меня изнутри. Я отхожу от него, смотря на него как на сумасшедшего. — Зачем ты побежал за мной? Кто ты такой? — с хрипотцой в голосе произношу я, инстинктивно хватая сумку, встаю на ноги, готовая бежать. — Ты меня не помнишь, Лидия, но я давно наблюдаю за тобой. — (На этих словах я невольно съежилась, сжимая сумку). — Ты ведь помнишь Мию? — когда я кивнула, он попытался приблизиться, однако, увидев, как я шагнула назад, он остановился. Я вспомнила рыжеволосую кареглазую Мию Саттер. Мы с ней общались некоторое время, но потом она стала жертвой анорексии и умерла два года назад. — Я её брат и… я знаю, что это звучит безумно, но вы с ней похожи. Больше, чем ты можешь себе представить. — он явно не говорил о внешних качествах, ведь я шатенка с огромными голубыми глазами и смуглой кожей, общего с Мией имею разве что одинаковые носы, и на этом наше сходство чисто на внешнем уровне оканчиваются. — У нее тоже все началось с желания похудеть, далее диагноз анорексия, потом панические атаки и летальный исход. Если в моей возможности предотвратить хотя бы одну смерть, что происходит ежедневно по вине этого диагноза, я готов рискнуть всем. -он выглядел чертовски уверенным в своих словах и от него исходило лишь осознание своей правоты, и это подавляло меня, заставляя излучать еще больший страх и скептицизм. — У меня нет анорексии, — поспешно солгала я. — Кого ты обманываешь, Лидия? Меня или себя? Ты видела свое исхудавшее лицо и томные глаза? Видела круги размером с черную дыру под глазами? Видела безжизненные губы? Пожалуйста, не надо! Не нужно, ведь овчинка выделки не стоит. -я смотрела в его глаза и читала немую мольбу и стремление помочь. Мне отчего-то хотелось обнять его, пообещать, что такого больше не повторится, но я не могла. Я не могла отказаться от того, к чему стремилась годами. Я больше не выдержу смешков за спиной из-за моего веса. — Ты уверен, что-то что со мной произошло было панической атакой? — я не верю, что со мной происходит то же, что и происходило два года назад с Мией. — Более чем. Лидия, тебе нужна помощь профессионала. Если ты хочешь умереть, или что еще хуже, как по мне, оказаться в больнице для душевнобольных, тогда давай, дерзай! Но знай, что ни один эталон красоты не стоит твоей жизни. Ты красивая тогда, когда выглядишь здоровой. Как года, три года назад, помнишь? Вы часто гуляли с Мией и улыбались во все 32 зуба, не обращая внимания ни на кого. У вас обеих был здоровый румянец на лице, а глаза блестели ярким огнем. Вы были так красивы и прекрасны, что люди не могли пройти мимо вас не улыбнувшись. — я подняла свои голубые глаза и устремила свой взгляд на него. Через год в кабинете врача-психолога Лиззи Карутерс. Я лежу на коричневом кожаном диване с закрытыми глазами. В кабинете чувствуется прохлада, поэтому мурашки покрыли все мое тело. В комнате пахнет антисептиками и медикаментами. За долгое время я успела привыкнуть к этому запаху, не чувствуя страха или отвращения. Открыв глаза, я заметила, что миссис Карутерс уже в кабинете и уже заняла свое место на черном кожаном стуле напротив меня. Она высокая, статная женщина лет 37 с белокурыми волосами и зелеными, совершенно добрыми глазами. Она одета в зеленую блузку под цвет её глаз и черные прямые брюки, подчеркивающие стройные ноги. Она взяла свой блокнот, готовая начать свои записи. — Здравствуй, Лидия. Как ты себя сегодня чувствуешь? — в комнате послышался её стальной и одновременно такой нежный голос. Её голос словно имел способность заполнить всю комнату и душу человека. Красивые длинные пальцы, готовые записать мои ответы, мягко придерживали черную тонкую ручку. — Здравствуйте, миссис Карутерс. Хорошо спасибо. Мой врач диетолог вчера заявил, что я, наконец, официально свободна от своего диагноза «анорексия». — Пальцы рук немели от холодного воздуха, и я начала их тереть друг о друга. — Итак, сегодня последний день нашей терапии, и мы вынуждены начать с начала, дабы понять, не осталось ли у нас нерешенных вопросов. — Её глаза излучали добро и искреннюю заинтересованность в моем душевном самочувствии. — Конечно. Я готова, — ответила я, смотря на картину прямо перед собой, словно оставшуюся со времен эпохи рококо. Мой психолог однажды призналась, что является большой поклонницей этой эпохи, и отдала бы все, что угодно, дабы побыть там немного и ощутить атмосферу того времени. Некоторые мечтают путешествовать по миру, а другие — сквозь время. — Когда началось твое нездоровое стремление к худобе? — она специально акцентировала свое внимание на слове «нездоровое». Подправив челку, она была готова слушать мой ответ. Почувствовав, что мне холодно, она закрыла окно, не сводя с меня свой взгляд. — Еще в школе, — я не боялась своего прошлого и говорила об этом так, словно это произошло не со мной. — Меня обижали очень долгое время из-за моего веса, но переломным моментом стал момент, когда мальчики из параллельного класса толкнули меня в грязь сказав, что свинья оказалась в своей естественной среде обитания. — я вспомнила этот момент, будто это было вчера. Я вспомнила Грега, Люка и Кристофера. Они насмехались надо мной, а потом пнули меня и ушли, попутно смеясь и вспоминая свою «смешную» до коликов в животе шутку. Помню, как расплакалась и решила в тот момент, что похудею, чего бы это мне ни стоило. — Что ты чувствуешь по этому поводу в данный момент? — она подправила изумрудную серьгу на своем ухе, однако не отвела взгляда от моих глаз ни на секунду. — Я их простила, но никогда не забуду, что они сделали. Я больше не позволю кому-либо подобным образом оскорблять меня, — за очень долгое время я поняла, что эти слова стали правдой. Я больше не чувствую ненависти. — Сколько лет ты пыталась похудеть и чем это все сопровождалось? — я посмотрела на панорамное окно, желая купить такие же у себя дома. — Я худела на протяжении пяти лет, однако я ожесточила свои методы за последние полтора года. Мои попытки похудеть сопровождались адскими болями в животе и голове, а далее диагнозом «анорексия», — я вспоминаю с какой гордостью носила этот диагноз на себе словно диадему. — Что ты будешь делать теперь, если захочешь похудеть? — спросила миссис Карутерс, поджав свои губы. — Запишусь в спортзал и ограничу себя в еде, но не откажусь от нее полностью, — я сейчас не пытаюсь похудеть, но тем не менее хожу в спортзал. — Хорошо. Прекрасно. Раньше твоей целью было похудеть и все время ты думала лишь об этом. В чем твоя цель теперь? — Открыть свой собственный реабилитационный центр. Мне до этого далеко, да и не моя это сфера деятельности, но я уверена что один день я достигну этого. — Я хочу реабилитационный центр для людей с диагнозом, который я не так давно поборола. Мне есть что сказать и чем поделиться. — Ты действительно идешь на поправку. Каков твой рост и вес на данный момент? — мне было странно слышать этот вопрос и не чувствовать смущения за свой вес. — При росте 166 я вешу 48 кг, — все еще не достаточно для моего роста… — Довольна ли ты свои весом? — скептически спросила она. — Вполне, — уверенно ответила я, бросая вызов всему миру. — Теперь за последующий год тебе требуется посетить мой кабинет трижды, — оповестила она меня с гордостью и пожала мне руку. — Хорошо. Спасибо за все. — я действительно была благодарна ей. Вспоминая весь прошедший год, полный страданий, панических атак и болей, я успокоилась. Теперь я здорова и свободна.