Гадалка, бабуин и пчела

— А потом она сказала, что дома меня ждет черная птица, что она будет на удачу, и, поверишь ли, в тот же день брат подарил мне черного какаду! Представляешь, Сиэль?! Все, как эта женщина сказала, точь-в-точь! И птичка действительно принесла мне удачу: скинула со шкафа нотную тетрадку, которую я никак не могла найти, ну, нигдешеньки не могла! Лиззи болтала без умолку вот уже с четверть часа. Давеча она посетила городскую ярмарку, и сеанс местной гадалки впечатлил ее настолько, что девушка вот уже неделю способна была обсуждать исключительно это. Оказалось, что мода на гадание добралась и до женских салонов. Кажется, весь город сошел с ума, и дело было, конечно, не только в одной шарлатанке: шоу медиумов, набиравших известность, всколыхнула общественность. Это и «ложная смерть» миссис Гаскин, похороненной заживо, и общение с мертвыми, спиритические сеансы, и прочее-прочее. Но как обобщал это все Сиэль: «Проделки призрачного бабуина». Почему? Сейчас же и узнаем. — А, как она узнала о том, что в прошлом году я потеряла нечто очень ценное? — продолжала юная мисс, и ее изумрудные глаза так и сверкали от возбуждения. — Ведь тогда у меня пропала кошка по кличке Питти! — Какая досада, — вставил замечание Себастьян, подливавший всем чай. Между прочим, сочувствие его было куда как искренним, ведь, пожалуй, больше, чем Лиззи любила свою Питти, он эту Питти любил заранее и, как бы априори, а все оттого, что Питти была заведомо достойна самой трепетной и чистой любви. Ведь являлась кошкой, а этого оказывалось с лихвой достаточно для демона-кошатника. Сиэль же фыркнул и бросил несдержанное: — Разумеется, твоей гадалке нашептал невидимый бабуин, что же еще, это и так понятно! В глубине души он был крайне раздосадован приездом Лиззи — она отвлекала его от куда более важных и приятных дел. И, разумеется, куда как более, он не выносил чепухи, которую приходилось теперь выслушивать. А сказав свое мнение, он невозмутимо отправил ложку с эклером в рот. Этим самым он как бы подвел черту и поставил точку в нелепом монологе невесты. Лиззи не совсем его поняла, и зеленые глаза расширились от удивления: — Бабуин? — И не только она — судя по выражению лица Себастьяна. Оба они недоуменно уставились на графа: «Как это — бабуин»? Сиэль усмехнулся: — Это означает, что вероятность того, что новость предоставляет призрачный бабуин, куда больше, чем то, что твоя гадалка, Лиззи, имеет хоть какое-нибудь настоящее отношение к мистике. Я и говорю — чепуха, вздор! Ты же какую-то часть сведений выдала ей сама, а об остальном — проанализировав — можно было догадаться даже полному простофиле! Последнее юноша объяснил крайне терпеливо, но личико девушки тотчас скривилось: — А вот и неправда! — она мотнула прехорошенькой головой так, что локоны всколыхнулись. — Она нагадала, что у меня есть жених, и у него необычайно красивые глаза! Откуда ей было это знать, Сиэль? Синий, и действительно очень красивый глаз юноши, прищурился: — Потому что для любого жениха или невесты, Лиззи, глаза его суженного (тут он все же покраснел) или суженной всегда красивы. Будь то карий, — Сиэль поймал взгляд дворецкого, разливающего чай, и мужчина чему-то тихо улыбнулся, — или серый. Не имеет значения! Спроси у любого, никто не скажет, что цвет глаз его суженного — Сиэль вновь покраснел, — или суженной некрасивый! «И правда», — кивнул Себастьян. На него бросили полный негодования взгляд: "Ну а ты-то чему улыбаешься?!" С доводами Сиэля весьма трудно было поспорить. И все же Лиззи упрямо вздернула носик. — Хорошо! Раз ты такой упрямый, Сиэль… Гадалка еще сообщила, что от тебя нужно держаться подальше, потому что ты… как же она это выразилась… муха.. шмель? Ах, нет, ты: «Темная пчела, которая цветам предпочитает других пчел»! Вот! Вот, что она сказала! Впрочем, судя по тому, как Лиззи тут же стушевалась и забормотала что-то невнятное, она сама не поняла, что собственно услышала у гадалки, и что именно повторила за ней. Цепной пес... пчела... возможно, насекомое как вариант первого прозвища? — Ее почему-то это очень развеселило, — пролепетала она, — но я, правда, совсем не поняла, что она имела в виду… что это за пчелы такие? К счастью, девушка так задумалась, что не заметила перемены в женихе, чье лицо стало похожим на помидор, а чашечка в руке так и заходила ходуном. Бархатный шепот раздался прямо около уха графа: — Действительно, какой интересный и осведомленный «бабуин» у этой гадалки, не находите, господин? — Себастьян не преминул воспользоваться случаем и поерничать. — Никогда бы не подумал, что из мужчины и демона я превращусь в… пчелку. Бзззъ. — Помолчи, ради бога, услышит же! — шикнул юноша, — иди лучше… делай свою работу. — Как скажете, милорд, — отозвался дворецкий, не скрывая улыбки. Напоследок, он произнес уже совсем громко. — Буду трудиться, как известное насекомое, милорд. «Ах ты!..» — как же Сиэлю нестерпимо захотелось пульнуть в него чем-нибудь! Себастьяна спасло лишь присутствие гостьи да длинные ноги. — Как думаешь, что гадалка хотела этим сказать, Сиэль? — наконец, спросила девушка уже после того, как дворецкий покинул комнату. Что касается самого Сиэля, то ему вдруг показалось странным, что Лиззи до сих пор не замечала совсем ничего необычного: ни в нем, ни в дворецком. «И как же такое может быть?» — подумал он, и тут же — как это по обыкновению и бывает — все их поведение с Себастьяном стало казаться преувеличенно заметным, как если бы невидимый осведомитель гадалки, этот загадочный мистер Бабуин, вдруг вспрыгнул на стол на глазах у всей публики, а того гляди, и на люстре стал раскачиваться. Мол взгляните-ка на них! Ба-а! Да как можно не замечать этих двух пчел?! Эти… жужжащие, снующие около друг дружки, пче-... А все эти Сиэля с Себастьяном дела?.. Невесомые касания, рука к руке, — и все где-то под столом, невзначай, или в коридоре, едва горничная скроется за углом — ускользающие ощущения атласа на самых подушечках пальцев, мимолетно оброненный взгляд, полный скрываемого вожделения и загадочные, утешающие друг друга полуулыбки. А вот, поглядите, Себастьян заправляет прядь за ухо и точно знает, что Сиэль ловит этот жест взглядом. А уже за званным ужином сам граф умело-неумело обронит вилку, и вот она — мнимая близость, как по капризу: заденет мизинчиком рукав слуги да кусочек кожи. И какая рискованная игра, ведь кругом свидетели, а они, можете не сомневаться, пчел опасаются, как огня. Однако, это было всем тем, без чего Сиэль уже, как ни странно, не представлял своей жизни. Темная пчела он или шмель, какое это имеет значение?.. Но, разумеется, Лиззи ничего узнать не должна. Никто не должен. Поэтому он нарочито и с ленцой отозвался: — Это же очевидно, Лиззи. Медиумы говорят загадками, которые можно положить под любой смысл, который ты сам сочтешь наиболее подходящим. Отсюда вера в гадание крепнет, но, по сути, твоя гадалка не сказала ничего, кроме набора двусмысленных фраз. Только подумай: ты сама выдумала все, что было нужно. И, правда, поразмышляв, Лиззи кивнула. Кажется, она начала верить доводам Фантомхайва, а еще убедилась, что жених ее — крайне умный молодой человек. Девичье личико озарила улыбка: — Ты такой умный, Сиэль! "Забудется", — с облегчением вздохнул граф и тут же поспешил добавить: — Все же ты больше никому не говори о том, что гадалка наговорила, — робкий кашель в кулак. — Особенно, кхм, о пчелах. Зеленые глаза наивно распахнулись. — Почему? — Не стоит распространять информацию, которую можно… хм... личную информацию. С ним тут же легко согласились: — О, думаю, ты прав! А вскоре граф и его невеста выйдут на прогулку в сад, где девушка насобирает ромашек на венок. Ей окажется очень приятно, когда Сиэль обронит неловкий комплимент. Он скажет, что сама девушка похожа на цветок, на что невеста добавит со звонким смехом: —  И как хорошо, что я не пчелка, как ты! — Лиззи!..