* * *
Она разбивается на мелкие осколки, как волны об острые скалы внизу. Она ощущает мощь водной стихии, оседающей на кончике языка соленым привкусом. Она чувствует дыхание смерти затылком и электрическими импульсами вдоль позвоночника. И отчего-то совсем не боится. Не сегодня. Не сейчас. Она закрывает глаза и видит изумрудное небо с тысячью золотых солнц. Вдыхает глубоко и видит звездную россыпь шоколадных родинок. Выдыхает долго, облегченно, спокойно и чувствует прикосновение его длинных пальцев к её обнаженной пояснице. Барри Аллен повсюду. Будто рядом… Окружает её ароматом свежих яблок, теплыми нотками карамели с корицей, горячим дыханием в ключицу. Барри Аллен всё еще с ней. Всё еще рядом. Сейчас. И всегда. И она вдавливает педаль газа в пол…Прекрасны в небесах, а на земле — безжизненные тени
Кейтлин зябко потирает плечи, вдыхает прохладный воздух и старается забыть о жгучем желании закурить. Теперь она правильная девочка. Теперь ей курить нельзя. Она следит ленивым взглядом за Хантером, который выпивает уже двенадцатую бутылку коллекционного шампанского «Дон Периньон», каждая из которых стоит около сорока тысяч долларов. Он что-то бормочет официантке, и та тут же смущенно краснеет. Очередная пошлость, очередная подстилка. Кейтлин не удерживается и закатывает глаза, отворачиваясь от этого зрелища. Только деньги. Ей нужны только его деньги. И она напоминает об этом себе уже три месяца. Ей нравятся коллекционные вина, «Бугатти Вейрон» в гараже и особняк на пятнадцать комнат. Ей нравятся дорогой парфюм, элитные СПА-салоны, брендовые вещи и сумочки, которые стоят целое состояние. Ей нравится чувствовать себя изысканной, сытой, богатой… У неё никогда этого не было. Наверное, именно поэтому она терпит Хантера и все его выходки. Кейтлин Сноу уверена, что её ждет долгая, нелегкая, изматывающая, но обеспеченная жизнь с Хантером Уэстом. Она готова терпеть его пьянства, грубый секс в любое время суток и сестру с приклеенной к губам улыбкой. Она готова терпеть его многочисленных шлюх, отца с манией величия и неумело флиртующего брата. Кейтлин слишком долго жила без куска хлеба. Она слишком долго была умирающей собакой в подворотне. Возвращаться к этому она не намерена. Кейтлин планирует свою жизнь спокойно, принимая все тяготы, понимая, на что соглашается в тот момент, когда Хантер впервые бьет её по лицу так сильно, что гематому не может скрыть даже тональный крем, а его приемный отец — Джозеф Уэст — лишь одобрительно фыркает, будто гордится поступком сына. Кейтлин понимает, чего ожидать, когда Хантер дарит ей кольцо «Картье» из белого золота с таким огромным бриллиантом, что она с грустью думает: её жизнь, возможно, стоит меньше. Мир Кейтлин разлетается на куски, когда она встречается взглядом с изумрудно-солнечными глазами Барри Аллена. Она ненавидит себя, ненавидит его и ситуацию, в которой она (они?) оказалась… Кейтлин смотрит на Барри Аллена двадцать восемь секунд без возможности вдохнуть кислород, отвести глаза и снова заставить сердце биться. Она видит, как чуть расширяются его зрачки. Она видит, как он приоткрывает губы, облизывает их — безумно сексуально, сногшибательно завораживающе. Кейтлин в тот вечер знакомится с женихом Айрис Уэст. Кейтлин знакомится с Барри Алленом. *** Кейтлин уверена, что влюбляться не умеет. Она думает, что это ненужная функция человека исчезла клубами дыма в прошлом. В том прошлом, где был Ронни, старый потрепанный диван и мечты о будущем. В том прошлом, где была ипотека, тапочки у входа и смерть Ронни в пожаре. В том прошлом, где она осталась одна с ипотекой, старым потрепанным диваном и абсолютно без средств к существованию, когда банк отобрал всё и даже больше. Включая диван. Кейтлин думает, что чувствовать разучилась, но шоколадные звезды, кокетливо выглядывающие из-под ворота выглаженной брендовой рубашки, и изумрудные солнца, прожигающие сквозь густые ресницы каким-то нереальным взглядом, убеждают её в обратном. Она сопротивляется. Она даже начинает улыбаться Хантеру, а во время секса пытается имитировать оргазм и выглядеть не уставшей и неудовлетворенной, а счастливой и измотанной его неистовостью. Обмануть Хантера ей удается. Себя — нет. Кейтлин выходит на террасу, где белый мрамор еще сохраняет приятное тепло дневного солнца. Сноу прикрывает глаза, стараясь забыться, раствориться в ночной тишине, снова перестать жить, опять начать существовать, когда слышит сзади тихий голос: — Здесь безумно красиво… Он говорит с легкой хрипотцой, со смущением, и Кейтлин удивленно разглядывает его. Вблизи он кажется очаровательно трогательным, высоким и каким-то притягательным. Неправильно притягательным. Кейтлин не нужно долго думать, чтобы понять, что с ней сделает Хантер, если узнает о том, что она ночью общалась с женихом его сестры. Хотя главный вопрос в том, что Хантер сделает с ним… — Тебе не стоит здесь быть, — кидает она ровно, и ей кажется, что Барри Аллен теплее, чем солнце, что светило сегодня с утра. Барри взъерошивает растерянно волосы и смотрит на неё удивленно: — Почему? — Ты сам знаешь. Кейтлин старается выглядеть холодно, неприступно, и ей на секунду кажется, что у неё получается. Барри Аллен плавит её ледяные стены растерянным теплым взглядом олененка Бэмби, и она ненавидит себя за слабость в коленях и учащенное сердцебиение. У неё ведь слабостей быть не должно. Она помнит, слабости убивают людей быстрее, чем смертельные болезни. *** Барри рассказывает ей, что его родителей убили люди Уэллса — те, с которыми сейчас ведет бизнес Уэст. Барри рассказывает, что сводит концы с концами с одиннадцати, порой промышляя карманными кражами, передачей наркотиков и другими незаконными делами. Барри чисто случайно находит работу тренера по танцам, где не без сожаления подцепляет Айрис. Исключительно из-за её состояния. Ему слишком надоело собирать деньги на еду или питаться помойными объедками. Кейтлин его понимает. Как же она его понимает, но лишь хмурится и говорит спокойно: — Кажется, мы оба продались за хорошую жизнь. Барри лишь жмет плечами и смотрит на неё пристально, спокойно: — Если в конечном итоге я сижу рядом с тобой — всё не так уж и плохо. И Кейтлин начинает его ненавидеть. За эти слова, за этот пронизывающий взгляд и за то, что она абсолютно с ним согласна. *** Кейтлин путается в ледяных нитях своего безразличия, старается придать голосу уверенности, но ничего не получается. Хантер не меняется. Он всё так же груб, непредсказуем и абсолютно неуравновешен. И немного одержим ею. Последнее пугает больше всего. Кейтлин надевает шелковую ночнушку, когда Хантер грубо хватает её за подбородок двумя пальцами, сжимая кость так, что у неё в глазах темнеет, и угрожающе шипит ей на ухо: — Ты — моя, поняла? Сноу даже кивнуть не в состоянии, когда чувствует, что захват слабеет, огромные ладони ложатся ей на плечи, тянут к широкой груди: — Прости меня, Кейти… Я просто немного схожу по тебе с ума… — бормочет он ей в волосы, мягко поглаживая по спине. Схожу с ума… Определенно. *** Хантер уезжает с отцом на следующее утро. Куда и зачем не отчитывается. Не обязан. Кейтлин наплевать. Она зажигает ароматные свечи, наполняет ванну до краев, добавляя душистую пену. Сноу погружается под воду, ощущая волшебный вакуум, и радостно слушает тишину. Кейтлин готова не дышать. Сноу практически уверена, что может не выныривать. От этого ничего не изменится. Кровь начинает болезненно давить на виски, пульсировать сердцем в ушах, когда она слышит настойчивый стук в дверь и выныривает. Стук повторяется. Кейтлин неловко обматывается полотенцем, шлепает босыми ногами по паркету, оставляя мокрые следы за собой. Она уверена, что это горничная дома Уэст снова хочет навести порядок в и без того отполированной до блеска комнате. Сноу распахивает дверь, готовая отчитать нерадивую прислугу (она знает, что в Аду её ждет особое место), и задыхается словами. Барри замирает на пороге, без стеснения рассматривает её тело, прикрытое лишь полотенцем, а когда сталкивается взглядом с её глазами, тут же краснеет. Краска заливает даже кончики ушей, и Кейтлин готова поклясться, что в жизни ничего милее не видела. Она приходит в себя первая. С вероятностью в девяносто девять процентов она уверена, что их могут заметить. С вероятностью в сто — после этого их обоих убьют. Кейтлин затаскивает его в комнату одним рывком и закрывает дверь на ключ, молясь, чтобы за Алленом не увязалась какая-нибудь любопытная горничная, которых в доме больше, чем членов семьи. — Какого черта ты здесь делаешь?! — взрывается Сноу. Кейтлин хочется его ударить, Кейтлин хочется сделать ему больно. Она ненавидит его. Ненавидит так сильно за улыбку, от которой ноги подкашиваются, за глаза, изумрудная зелень на солнечном свете которых заставляют сердце биться чаще, за длинные пальцы и наверняка мягкую кожу. Она ненавидит его невинную очаровательность вкупе с душераздирающей чувственностью, когда он опускает глаза или тихо смеется. Кейтлин ненавидит его так сильно, что ей кажется, он послан ей в наказание за то, что она продала душу за дорогие тряпки и огромные особняки. Нельзя ведь иметь всё и сразу? Барри Аллен ей никогда принадлежать не будет, и за это она его тоже ненавидит. Ей даже думать об этом запрещено, и за это она ненавидит себя. — Айрис нет дома. Ушла в клуб, и я… просто… — он замолкает и сталкивается с ней взглядом. — Хотел увидеть тебя, Кейтлин. И у неё нет ни единого гребанного шанса. — Он убьет нас, — уверенно говорит она, и Барри делает к ней шаг, нежно, невесомо касается мокрых спутанных прядей на её лбу, и Кейтлин глаза прикрывает, трется о его ладонь (мягкую, как она и думала), словно кошка. — А мне плевать, — его голос звучит твердо, без тени сомнений, и он целует её. Мягко, но напористо, обхватывая большими ладонями её скулы, проводя языком по нижней губе, тут же ловя её судорожный выдох. У Кейтлин глаза слезятся от такой нежности. За несколько месяцев отношений с Хантером она от неё отвыкла. Да и если быть честной, то никогда и не привыкала. Нежности в её жизни в принципе не было. Сноу сдергивает с него футболку, припадает губами к ключицам, и Барри дышит часто, пальцами ведет по её выпирающим позвонкам, поддевая полотенце, сбрасывая его на пол. Он прижимает её к стене, запутывается в мокрых волосах, вылизывает ключицы, прикусывая выпирающие косточки. Они нетерпеливы, немного торопливы, но бесконечно нежны: главенствуют и покоряются одновременно, отдают и берут вместе. Они тонут, захлебываются друг в друге, не сдерживая стоны, впиваясь в кожу пальцами до легких синяков, двигаясь в унисон, растворяясь в друг друге и ощущениях невероятной близости. Им обоим кажется, что они ждали этой встречи всю свою жизнь. Они оба уверены, такая любовь слишком дорого стоит. *** Кейтлин существует где-то между реальностью и горячими руками Барри Аллена. Она — ходячий секундомер, отмеряющий время, когда снова окажется в его объятиях. Она уверена, он чувствует то же. По его горячим поцелуям украдкой, по крепким объятиям в минуты страсти. Барри Аллен — её. Её, а не Айрис Уэст, и тут даже кольцо от «Картье» ничего не изменит. Кейтлин живет между хлесткими пощечинами Хантера в минуты алкогольного дурмана (или черт знает еще чего) и Барри, упрямо сжимающего кулаки, когда он обводит гематомы пальцами, едва касаясь раненного участка кожи. — Сделать ничего нельзя, — говорит она. — Давай наслаждаться тем, что есть. И они наслаждаются… Крадут мимолетное счастье, растягивают удовольствие, принимают друг друга так, что голова начинает кружится, а пальцы судорогой сводит от спазма, прошивающего тело. Барри до боли нежен, до головокружения прекрасен. Он покрывает её тело беспорядочными поцелуями, когда она, еще не отошедшая от очередного оргазма, смаргивает слезы, зарывается пальцами в его волосы и шепчет-шепчет-шепчет: — Барри, мы с тобой, как воздушные змеи. Прекрасны в небесах, а на земле — безжизненные тени. *** Всё рушится так неожиданно, что Кейтлин даже не может до конца этого осознать. Они идут «большой, дружной» семьей обсудить возможность объединения в один день двух свадеб, «раз уж любимые дети Джо решили этот вопрос так быстро». Полностью закрытый ради них ресторан, французская кухня и выпивка, льющаяся рекой прямо в рот Хантера. Он грубо лапает бедра Кейтлин, и она едва сдерживается, чтобы не скорчить гримасу отвращения. Барри смотрит на это с едва сдерживаемой яростью, и Сноу понимает, что он сорвется. Если она что-нибудь не предпримет, то он сорвется. Кейтлин извиняется, треплет Хантера по щеке, получая ощутимый шлепок по заднице и исчезает в уборной, которая выглядит намного шикарнее, чем большинство мест, в которых Кейтлин ночевала до знакомства с Хантером. — Не хочу тебя с ним делить! — Барри залетает за ней коршуном через минут пятнадцать, закрывает дверь на замок, и она впервые видит его настолько злым. — Барри… — Мы можем сбежать, — шепчет он горячо, целует её пальчики и смотрит доверительно в глаза. — Прямо сейчас. Мы можем оставить всё это и… — Они найдут нас. — А если нет? — Они найдут нас и убьют. — Необязательно. — Барри упрям. Барри удивительно упрям и настойчив, и Кейтлин начинает пугаться, что он выкинет какой-нибудь фокус, из-за которого пострадает. — Я не готова тебя потерять, — чеканит она. — Только не тебя. — А я не готов делить тебя с другим мужчиной и бессильно наблюдать, как он избивает тебя! Потому что рано или поздно он тебя убьет! — Мы ведь оба этого хотели! Мы оба хотели эту жизнь, забыл? — напоминает ему Кейтлин, и он хмурится. — Даже сейчас? Сейчас ты тоже этого хочешь? Кейтлин знает, ей не под силу сказать ему правду. — Барри, прошу… — Он прерывает её требовательным поцелуем, больно толкает к столешнице с раковиной, едва удерживая на весу. Он не борется с ней, он доказывает свое неоспоримое право на неё, и Сноу знает, что доказывать особо нечего — она всегда будет принадлежать ему. Он приподнимает её за ягодицы, сажает на мраморную столешницу, запускает руку под шифоновое изумрудное платье («Под цвет твоих глаз», — до этого невзначай шепчет она ему на ухо), и Кейтлин выгибается ему навстречу, подставляет шею под жалящие поцелуи, сдается… Он сдергивает лямки платья с её плеч, припадает к молочной коже, пока её пальцы проскальзывают под рубашку, ласкают мышцы пресса, спускаются ниже. Барри шипит, ведет дрожащими пальцами по внутренней стороне бедра, пока Кейтлин нетерпеливо расстегивает ремень на его брюках. У них сносит голову от желания, поэтому чувство самосохранения исчезает напрочь. Она стонет срывающимся шепотом, прикусывая его шею, пока он порывисто двигается, утопая губами в её волосах, заглушая свое шумное дыхание. У неё пальцы ног сводит судорогой, когда её тело обжигает оргазм, и Кейтлин стонет протяжно, пока Барри покрывает её лицо мелкими поцелуями. Он всегда так делает, и Сноу смеется искренне, пока Барри снова надевает лямки платья ей на плечи, проводит длинными пальцами по обнаженным, умопомрачительно-длинным ногам, мягко целуя их. — Мы должны сбежать, — шепчет он ей, касаясь её лба своим, когда они восстанавливают дыхание. — Прошу тебя… Кейтлин смотрит в его умоляющие глаза, считая блики солнечных зайчиков в изумрудной зелени хвойных деревьев, прикусывает губу и осторожно кивает. — Хорошо. — Она ведет ладонями по его волосам. — Хорошо. Только не сейчас. Сейчас у нас шансов нет. — Тогда ночью? И она неуверенно кивает. Когда Кейтлин распахивает дверь из уборной и сталкивается с ненавидящими глазами Айрис Уэст — она столбенеет. Барри за её спиной замирает, но приходит в себя быстрее. Айрис не успевает выплюнуть обидные слова; Аллен хватает Кейтлин за руку, и они бегут по коридору. Сноу скидывает туфли через пару метров и босиком скользит по мраморному полу ресторана. — Кажется, это судьба, — усмехается Барри, когда они садятся в отполированный до блеска Aston Martin, который Джо дарит Барри, когда они объявляют с Айрис о помолвке. — Сбежать сегодня. Они слышат крики и шум, топот многочисленных ног и уходят от погони еще около часа: Барри виртуозно лавирует в бесконечном потоке машин, а Кейтлин с корнем выдергивает все устройства слежения, которые понапихала в автомобиль служба безопасности семьи Уэст. Они бросают машину на окраине города, переодеваются в ближайшем магазине, отдавая бриллиантовые серьги Кейтлин в место оплаты, и направляются улочками к железнодорожному вокзалу, мечтая покинуть этот город навсегда. *** Простреленное лобовое стекло старенького джипа, который они угоняют со склада металлолома (и как он вообще завелся?) не задерживает обжигающий ветер, который воет волком, путая волосы, мысли, поселяя в душе страх. Их нашли. Иначе и быть не могло. Барри истекает кровью, дышит хрипло, рвано, и у Кейтлин сердце каждый раз болезненно замирает, когда она не слышит очередной его вдох. Сердце начинает неистово стучать, когда Барри все-таки вдыхает. Кейтлин останавливается около грузового вагона, затаскивает туда Барри, смотря на свои трясущиеся окровавленные руки. Её руки в крови Барри. И за это она никогда себя не простит. Кейтлин вспоминает, что когда-то училась на медсестру, вытаскивает пулю из бока Барри и неумело зашивает входное отверстие. Ей кажется, что он потерял слишком много крови. Мертвенная бледность лица ярко подчеркивает практически черные родинки-звезды, и Кейтлин плачет. Сноу иллюзий не питает. Она догадывается, что бесконечное богатство Уэстов заработано нечестным трудом. Она ощущает на себе их жестокость и понимает, что живыми им обоим не выбраться. Сноу слышит чьи-то крики, рев «Шевроле» где-то около вагона и принимает решение мгновенно. — Я люблю тебя, мой Барри Аллен, — шепчет она, роняя слезы ему на щеки. Грудная клетка Барри опадает рвано под ритм его неровного дыхания. Кейтлин смотрит на него с нежностью, надеясь, что его найдут и окажут помощь раньше, чем начнется заражение крови. Она мягко целует его в лоб и спрыгивает на землю. Сноу садится в джип и летит навстречу черным внедорожникам, уводя погоню за собой.* * *
Кейтлин тяжело дышать. Ладони вязко стягивает от засыхающей крови Барри. Металлический привкус даже на языке, и её немного тошнит. Сноу в Бога не верит, но сейчас молится-молится-молится… Молится за жизнь Барри Аллена. Она резко тормозит, когда замечает впереди крутой обрыв с бушующими внизу водами — так привычно для Аризоны; так волшебно — для обычного взгляда. Практически завораживающе… — Думала, что сможешь сбежать от меня, маленькая сучка! — слышит она яростный голос Хантера и усмехается. Он не торопясь выходит из черного внедорожника, играя пистолетом в руке. — Этот урод уже сдох? — кричит он, и его голос эхом отлетает от скал. — Я целился в печень, но в любом случае он должен был умереть от кровопотери. Она разбивается на мелкие осколки, как волны об острые скалы внизу. Она ощущает мощь водной стихии, оседающей на кончике языка соленым привкусом. Она чувствует дыхание смерти затылком и электрическими импульсами вдоль позвоночника. И отчего-то совсем не боится. Не сегодня. Не сейчас. — Тебе некуда бежать, Кейти!!! — И она морщит нос — всегда ненавидела, когда он её так называл. Она закрывает глаза и видит изумрудное небо с тысячью золотых солнц. Он смотрит на неё с примесью обожания, отчего миллион солнц начинают сиять бесконечным сиянием, ослепляя её своей нежностью, но она не в силах оторвать от него взгляд. Вдыхает глубоко и видит звездную россыпь шоколадных родинок. Она обводит их языком, слушая его тихий, мелодичный смех и наблюдая за его хитроватой улыбкой — такой теплой, такой родной. Выдыхает долго, облегченно, спокойно и чувствует прикосновение его длинных пальцев к её обнаженной пояснице. Его пальцы скользят по её телу, будто играют на музыкальном инструменте — умело, ловко, легко, волшебно… Барри Аллен повсюду. Будто рядом… Окружает её ароматом свежих яблок, теплыми нотками карамели с корицей, горячим дыханием в ключицу. Барри Аллен все еще с ней. Все еще рядом. Сейчас. И всегда. — Прекрати вести себя, как маленькая девочка, Сноу! — шипит Хантер и начинает приближаться к её джипу. — Выходи, черт тебя побери! Ты всё равно будешь моей! Кейтлин мягко усмехается. Это вряд ли. Ведь, в сущности, Хантеру она никогда и не принадлежала. «— Я люблю тебя, Кейт. Я так сильно люблю тебя… Господи, как же я счастлив, что мне встретилась эта глупая Уэст. Ведь если бы я не встретил её, я бы никогда не встретил тебя. Никогда бы не испытал этого… этого чувства… которое… — Я знаю. А теперь замолчи и поцелуй меня…» И она вдавливает педаль газа в пол…