Недостатки

      Почти все люди всегда ищут в себе недостатки. Кому-то не нравится своя внешность, кто-то хочет изменить свой голос, а кто-то мечтает изменить свой внутренний мир. У каждого есть свои причины меняться. Кто-то меняется для себя, а кто-то пытается измениться для любимого человека, но если в первом случае ты еще можешь контролировать себя и свои интересы, то во втором случае нужно научиться вовремя останавливаться, чтобы человек, для которого меняешься, не почувствовал твою помешанность в усердии измениться. Юри никогда не нравилось свое телосложение. Стоило ему прекратить следить за своим питанием, как лишний вес давал о себе знать мгновенно. Только тренировки и усиленный контроль возвращали фигуриста в нужную форму, в такую, какой любовался даже он сам. Ему безумно нравилось, как он выглядел, когда возвращал свой вес к тому, какой был еще на первом Гран При, ведь именно тогда он был стройным и подтянутым. Сейчас он снова смог вернуть прежний вес, но в любой момент мог снова начать набирать, но, благо, Виктор также за этим следил, иногда запрещая парню есть излишние сладости и отлеживаться на кровати. Юри точно знал, что Виктор, хоть и достаточно добрый человек, мог спокойно запретить ему выходить на лед. Никифоров мог мгновенно перевоплотиться из доброго весельчака в серьезного тренера, который знал свое дело и знал, как воздействовать на своего ученика. Он знал все, чтобы заставить Кацуки дрожать, — интонацию, выражение лица, психологическое давление. И Юри никоим образом не хотел попасть снова под это воздействие, послушно выполняя все требования, однако на соревнованиях позволял себе менять программу для большего эффекта, за что потом сильно огребал. Лед был для него всем. Он всегда выражал свои чувства именно на сцене, в жизни часто скрывая свои эмоции и переживания, но на льду он становился совершенно другим, выплескивая все, что накопилось, в тренировки перед выступлениями. Он не мог позволить, чтобы из-за какого-то лишнего веса он лишился и лучшего в мире тренера и, по совместительству, главного кумира, и своей мечты выиграть в Гран При. Он не мог себе этого позволить. Просто не мог. И он взял над собой сильный контроль и начал выкладываться на полную, пытаясь скинуть как можно больше. Но в последнее время Юри даже не замечал, как начал перегибать палку. Жажда похудеть после очередной диеты и изнурительных тренировок, на которых он скинул больше пяти килограмм за небольшой срок, что было реальным достижением для его организма, выросла настолько, что Юри просто сошел с ума, контролируя свое питание до калорий, а тренировки увеличивая почти до состояния обморока. Виктор часто ругал его, пытаясь выяснить причину такого поведения, но Кацуки молчал и все равно продолжал стремительно худеть. Но он делал это не только для себя. Почему-то Юри казалось, что самая привлекательная фигура у русского Юрия. Стройные ноги, миниатюрное телосложение и невысокий рост делали фигуру аккуратной и изящной, несмотря на хамское поведение Плисецкого. Юри хотелось стать таким же, ведь на выступлениях это выглядело изящно и красиво. Ему надоело, что Виктор или тот же Юрий подшучивали над ним, намекая на то, что ему пора худеть. Хотелось сделать так, чтобы такие шутки никогда не проскальзывали в их разговорах. Кацуки действительно верил, что Виктора привлекает фигура Плисецкого. Когда русский готовил произвольную программу для них двоих, он часто говорил Юрию, что тот выглядит очень красиво, когда катает свою программу под «О любви: агапэ». И все бы ничего, но Юри в тайне ревновал, ведь ему Виктор такого не говорил. И эта маленькая обида до сих пор крылась в душе парня, потому он буквально помешался на похудении. Снова бегая по набережной, Юри думал о распорядке своего дня. Пробежка, затем сразу на лед, без передышки, потом легкий обед из каких-нибудь овощей и комплекс упражнений, а затем опять тренировки в зале и пробежка на ночь. Да, определенно нельзя было расслабляться, ибо потом он уже никуда не встанет. Быстро отбегав несколько километров, Кацуки сделал пятиминутный перерыв, пока шел к Ледовому Дворцу, после чего приступил к разминке перед выходом на лед, проверяя растяжку и прогревая мышцы. Он очень надеялся, что Виктор придет нескоро и у них не будет времени на разговоры, ведь тогда русский снова будет пытать своего подопечного насчет его помешанности, а тот снова начнет выдумывать ерунду или будет просто молчать. Не мог же он сказать, что у него осталась психологическая травма и теперь он хочет изменить себя хотя бы для того, чтобы Никифоров также говорил ему комплименты во время катания и любовался им. Но Виктор, будто чувствовал, пришел раньше положенного, успев перехватить парня во время разминки. Тут-то он не отделается, а то вечно уезжает во время разговора на лед и начинает репетировать компоненты, делая вид, что не слышит тренера. — Доброе утро, — как всегда дружелюбно поздоровался Виктор, накидываясь на сидящего на полу и проверяющего растяжку паренька, который явно не ожидал такого поворота. Юри испуганно дернулся и обернулся. — Мог бы ты больше не подкрадываться так и не пугать меня? — как можно вежливее попросил японец. — Доброе. Почему так рано пришел? — А что, нельзя? Какие-то секретики тут появились? — Нет, все хорошо, просто интересно, — возвращаясь к тренировке, отмахнулся Юри. Лишь бы не начал эту тему. — Почему ты так рано каждый раз уходишь из дома? Я не могу вставать так рано и контролировать тебя. — Тебе не нужно меня контролировать, это ведь просто пробежка, — улыбнувшись, пояснил Юри. Лишь бы не начал эту тему, ну пожалуйста. — С этим я и сам справлюсь, спасибо. — Ты слишком сильно увлекся. Завязывай с этим, — уложив голову на чужое плечо и обняв сзади фигуриста, уже серьезно сказал Виктор. — Мне надоело бегать за тобой и уговаривать оставить диеты или изнурительные тренировки. — Не нужно за мной бегать. Я могу контролировать себя и свою нагрузку вне катка. — Ты выглядишь отвратительно. — В смысле? — дернувшись от такой фразы, нервно спросил Кацуки. — Отвратительно? Ты о чем? Я ведь слежу за собой и… — Ты отвратительно выглядишь. Где твои прежние мягкие щеки? — сдавливая обе щеки рукой, фыркнул Виктор. — От них же почти ничего не осталось. А аккуратный живот где? Такое ощущение, что он начал расти в сторону позвоночника! — Неправда! Я скинул всего шесть килограмм, это мало что изменило! — возмутился Юри. — Но для меня это, между прочим, большой прогресс! Раньше я никогда не скидывал столько от того веса, который был на Гран При. Для меня это личный рекорд! — Мне плевать на твои рекорды. Рекорды ты должен ставить в фигурном катании, а не по размерам синяков под глазами от недосыпа из-за пробежки! — грозно рыкнул Виктор. — У тебя даже задница уходит уже! — Неправда! С ней вот я мучаюсь больше всего и никаких изменений! — вскочив с пола и отпихнув Никифорова, снова возмутился Юри. — Я только и мечтаю, чтобы она, наконец, ушла и я смог продолжить худеть! — Тебе повезло, что хоть там изменений нет! Совсем больной! — также вскакивая с пола, повысил голос Никифоров. — С этого дня я запрещаю тебе заниматься спортом, который не касается тренировок на льду! Разминка и лед! Все. — Не надо ограничивать меня! Я развиваюсь! — Куда ты развиваешься?! В обратную сторону?! Скоро сальхов приземлить не сможешь на свое дрищовское тело! — Чего?! Ты сейчас ругаешь меня за то, что я хочу стать идеально стройным, а Юрия хвалишь за то, что он изящно выполнял все движения при его телосложении?! Ему можно, а мне нельзя, мне нужно оставаться таким, какой был, чтобы ты дальше шутил про поросенка?! Так получается?! — взорвался Кацуки. — Что? — в шоке спросил Никифоров, сбавляя тон и удивленно уставившись на парня. — В смысле хвалил?! Я шутил так только в начале нашего знакомства, чтобы мотивировать тебя! — В прямом. Когда мы тренировались, ты хвалил его потому, что при его миниатюрности он выглядел красиво и изящно! — У тебя просто дар все перекручивать. Что сальхов, что события, — в бессилии прикладывая руку ко лбу, тяжело вздохнул Виктор. — Я хвалил его потому, что ему это удавалось сложно. Юрий не привык к изящным движениям под такую музыку и я хвалил его тогда, когда он переступал свою гордость и отводил свою самоуверенность на второй план. А ты что, до сих пор это помнишь? — Да, я помню, — нахмурившись и недовольно взглянув на тренера, фыркнул Юри. — Так тебе было обидно? — хитро улыбнувшись, Виктор уверенно направился в сторону Кацуки. — Нет, просто запомнилось, — невольно отступая назад и через несколько мгновений уткнувшись спиной в стену, сглотнул Юри. Дело дрянь. — Ревнуешь? Думаешь, я так говорил потому, что меня привлекает Юрий? — сдерживая смех, как можно серьезнее спросил русский. — И дело лишь в телосложении? Какой же ты идиот… Неописуемый идиот. — Ты сам заставил меня так думать! Между прочим, именно поэтому я и начал худеть, чтобы начать привлекать тебя! — на эмоциях выпалил Кацуки, только через секунду понимая, что сказал. — Ой. Виктор расширенными от удивления глазами смотрел на Юри, после чего самодовольно усмехнулся. Японец хотел было уже куда-нибудь сбежать, но Никифоров придавил его к стенке, склоняясь над парнем и утыкаясь в чужой лоб. — А вот с этого момента поподробнее. Ты худел ради того, чтобы привлечь меня? Хм… Тогда открою тебе секрет: меня не привлекает тело Плисецкого, как и он сам. Мне не нравятся худые, как спички, парни, которых даже легкий ветер может сдуть. Да и в принципе мне не нравятся парни, — пояснил Виктор, однако почувствовал, как его ученик заметно напрягся. — Кроме тебя. Мне не нравятся никакие парни, кроме тебя. И мне нравится твое тело. Даже больше — оно меня возбуждает… — забираясь рукой под тренировочную майку и проводя пальцами по напряженному прессу, хмыкнул русский. — Ты чего творишь?! — дернувшись от холодных пальцев в сторону, спросил Юри, но его только сильнее притиснули к стенке, тем временем руками оглаживая талию и спускаясь к пояснице. — Эй, не смешно! — Я и не смеюсь. Мне нравится. Хочу почаще к тебе так прикасаться, — горячо шепнул Виктор, наклоняясь к шее и влажным языком проводя по гладкой коже. — Но мне нравится не только это. Мне нравится то, что ты такой мягкий — как в душе, так и внешне. Тебя приятно обнимать и приятно касаться. А еще можно кое за что ухватиться… — спускаясь руками на упругий зад и сильно сжимая на нем пальцы, усмехнулся Виктор. — Давно мечтал это сделать. Неописуемо. Черт, даже слишком… — чувствуя мгновенно нахлынувшее возбуждение, жарко шепнул на ухо парню Никифоров. — Эй, прекрати! Нас же могут увидеть! — начал сопротивлять Юри. Страшно подумать, что будет, если это увидит кто-нибудь из работников или, хуже того, три маленьких девочки, которые сталкерят за Виктором с самого приезда. — К тому же… — Это сейчас неважно. Расслабься, — прерывая японца, попросил тренер и поцеловал ерзающего во все стороны Юри. Как бы он ни пытался сопротивляться, но Виктор понимал, что на самом деле Кацуки безумно любит его и восхищается им. Один взгляд на русского фигуриста говорил о том, что Кацуки влюблен, и это сложно было не заметить. Сначала он пытался скрыть свои эмоции, убегал из дома, пытался как можно реже разговаривать с Виктором вне тренировок, стеснялся, а потом он начал раскрываться. Уверенность, которая появилась у Юри с появлением тренера, помогла японцу раскрыться не только перед Никифоровым, но и перед всем миром. Если раньше можно было считать любовь Кацуки к Виктору исключительно любовью к своему кумиру, то теперь эта любовь была не такой поверхностной. Никифоров наблюдал за изменениями в Юри долгое время и заметил, что теперь фигурист делает все, чтобы получить какую-то похвалу от тренера. И с каждым разом становилось все сложнее придумывать похвалу, ведь Юри поражал своего тренера в каждом новом этапе, а тот не хотел уступать своему ученику и старался удивить его еще сильнее. Но если бы эта похвала была на словах… Удивить Юри могли только прикосновения. Слова уже давно отошли на второй план и русский заметил, что его ученик старается как можно чаще как-то прикасаться. Видимо, на словах он уже многое испытал, а прикосновения были чем-то новым. Кацуки нравилось то, что Виктор позволял себя трогать. Он часто обнимал тренера перед выступлениями или прикасался лбом к чужому лбу, говоря какие-то фразы. Он старался особо не показывать своей любви, но его тело будто само тянулось к русскому, пытаясь найти поддержку перед выступлением в прикосновениях. И Никифоров позволял ему трогать себя, получая от этого удовольствие. Но игра в прикосновения перешла все рамки и за ними последовал поцелуй… Тот самый поцелуй во время соревнований в Китае был слишком неожиданным для Юри, ведь он не думал, что все зайдет так далеко. Но как же он светился от счастья после этого этапа в Гран При. А теперь что? Куда подевалась его уверенность? Снова смущается и вырывается. Ох, как же сложно понять этих маленьких смущающихся своих же эмоций парней… Что ж, если он до сих пор дергается от таких прикосновений, то нужно делать это гораздо чаще, чтобы малыш привык и больше не рыпался. Он должен был уже понять, что эта игра затянулась и теперь их отношения переходят на новый этап. Одурманенный прикосновениями к напряженному телу, Виктор отключился от всего мира, концентрируя внимание лишь на своем ученике и слыша лишь тихие вздохи. Он прервал поцелуй, спускаясь на шею и прикасаясь к гладкой коже языком. Несмотря на то, что с виду Юри был порой неопрятным и это могло отталкивать, его кожа и его запах были великолепными, сводя с ума даже Виктора. Сам того не замечая, Виктор увлекся шеей. Влажной дорожкой от языка он очертил все еще напряженную шею, после чего оставил первый засос недалеко от ключиц и прикусил кожу, на что Юри что-то жалобно пискнул, но убегать даже не думал. Он уже никуда не убежит. Слишком поздно бежать и вырываться из этого плена. Русский только усмехнулся на такую реакцию. Отпрянув от шеи, он быстрым движением стянул с парня майку, после чего с жадностью осмотрел чужой торс. Не успев возмутиться против раздевания, Юри почувствовал, как горячий язык уже прошелся по груди и остановился в районе сосков. Крепкие зубы прикусили выпирающую бусинку соска, несильно сжимая, а после и вовсе отпуская. Кацуки отреагировал первым стоном, дернувшись от новых ощущений и мгновенно покраснев от того, что с ним делает его тренер. От первого стона Виктор почувствовал сильный прилив крови к паху. Внезапно стало жарко и душно, но останавливаться он даже не собирался. Выгибая в своих руках чужое тело и заставляя парня откинуть голову назад, Никифоров облизал грудь в районе солнечного сплетения, все еще кусая паренька и заставляя его дергаться. Но этого было уже мало, хотелось взять намного больше от этого момента. И он быстро придумал, что можно взять в этот момент. Вернее, кого. Несмотря на то, что Кацуки скинул достаточно много, его тело волшебным образом продолжало оставаться таким же мягким и подтянутым. У него не было видно выпирающих косточек, разве что ключиц, а прикасаться к нему было невыносимо приятно. У него буквально везде было всего в меру, особенно на задней части. Нет, серьезно, Виктору безумно нравилось телосложение Юри, ведь он не был «дрищом», но при этом у него все распределялось в теле так, что он не казался полным. В «нужных» местах у него все выглядело более чем привлекательно. И сейчас, уже бесстыдно оглаживая задницу своего ученика, Никифоров сходил с ума, лишь на грани разума думая о том, что давно нужно было это сделать. Лаская чужое тело и сжимая упругие ягодицы, тренер уже не думал о последствиях. Им сейчас управляла лишь безумная страсть к своему ученику, который сначала буквально таял от прикосновений, а затем хватался за тренера, коготками впиваясь в чужую спину и сквозь чужую водолазку оставляя на лопатках пока что еле заметные следы. Быстро избавляясь от чужой одежды и оставляя парня совершенно обнаженным, Виктор прильнул к парню в страстном поцелуе. Следом, подхватывая парня за ягодицы, Никифоров поднял его над полом, усаживая на себя. Юри быстро среагировал, уже отвечая на поцелуи увереннее и обвивая ногами чужую талию, а затем и вовсе раздевая тренера в ответ, оставляя только штаны. Потянувшись к чужому ремню и расстегивая его, Кацуки в последний момент остановился, на секунду возвращаясь в реальность и пугаясь груза ответственности. Виктор, будто поняв, в чем дело, только схватил руку парня и прижал ее к груди, довольно усмехаясь. — Чувствуешь? — прижимая руку прямо к бешено колотящемуся сердцу, спросил русский. — Если бы не ты, оно бы не билось так сильно. Думаю, ты давно заметил, как я отношусь к тебе. — Как?.. — нервно сглотнув и отводя взгляд, спросил Юри. — Посмотри на меня, — приказал Виктор, утыкаясь лбом в чужой лоб и ловя чужой взгляд. — Я люблю тебя. Кацуки замер и несколько секунд пытался осознать сказанное, после чего ласково боднул Никифорова в лоб. — Я тоже люблю тебя. Дальше все было, как в тумане. Новые ощущения, новые эмоции. Громкие стоны, быстрый темп и жаркие поцелуи. Эти двое стали одним целым, идеально дополняя друг друга. Они держались друг за друга и боялись потерять друг друга. Они чувствовали огромную ответственность друг за друга, вкладываясь по максимуму в общую работу и получая из этого шедевральное выступление. Они все делали вместе — в этом был успех их побед в соревнованиях. Да, именно их побед. Юри никогда бы не справился в одиночку, никогда бы так не раскрылся и не смог поверить в себя, а Виктор никогда бы не нашел того, кого хотел бы всегда поддерживать на соревнованиях и безумно любить за рамками спорта. Их отношения, начинавшиеся, как отношения кумира и фаната, закончились отношениями двух совершенно разных, но идеально гармонирующих друг с другом людей. А недостатки, которые искал в себе Юри и старался исправить, для Виктора были необычными и интересными преимуществами, именно потому они находили компромиссы и помогали друг другу полюбить себя такими, какие они есть, несмотря на то, что говорили люди вокруг. Главное, чтобы тот, кого любишь ты, любил тебя таким, какой ты есть на самом деле, а остальное неважно.