Новая палитра

      Рейген не мог понять с каким цветом ассоциируется у него Шигео. Иногда, ночами, он лежал в холодной кровати, закрывая глаза и представляя его. В голове возникала тонкая фигура, окутанная в белую простынь.       Белый?       Аратака вспоминает бледную кожу и такие же мраморные губы. Вспоминает выпирающие лопатки, которые, подобно крыльям, рвались наружу. Он вспоминает, как своими же пальцами играл на фортепиано-ребрах, аккуратно нажимая на белые клавиши, выигрывая простую, но такую нежную мелодию, касаясь белой глади. И как они танцевали вальс под его прикосновениями. Как он тянулся вверх, плавно переходил на черные клавиши…       Черный?       Как волосы, короткие, жесткие, они так нежно заплетались между пальцев. Вились, будто живые, возможно, они и были живыми… А его бездонные глаза… которые никому не удавалось прочитать, никому, кроме него.       Моб был черно-белым. Но не серым.       И тогда, когда мальчишка лежал напротив него, все казалось черно-белым тоже. Одеяло. Кровать. Даже собственные руки становились какими-то серыми и незначительными. Рейген терялся в этом мире, в мире черных полос, которые чертили мебель, и белых фонов — пустых стен. В такие моменты Аратака терял и Шигео.       Ему стало страшно. Он понимал, что может потерять его в этой иллюзии навсегда.       И он начал разукрашивать его. Спасать от сухого, потресканного мира.       Первым цветом был нежно-розовый — румянец на чужих щеках. Такой приятный взору.       Вторым цветом стал ярко-красный — Рейген припадал к мягким губам парня, целовал их, кусал, пока они не наливались густой вишневой краской.       Синий. Он опускался ниже по шее, выдыхая горячий воздух. Кончиком носа проводил линии от скулы к плечу, медленно опускаясь, слыша рваные вдохи Шигео. Рейген легко улыбался. Одной рукой ближе прижимая его к себе, а второй держась за чёрные волосы. Он покрывал тонкую шею синими бабочками. Не мог оторваться от сладкой, такой желанной кожи.       И чем темнее был цвет, тем легче было его творить. Тем сладостнее, вкуснее, но... проще?       Рейген вдруг вспомнил о цвете солнца, таком светлом и теплом. Как он мог его забыть? Лицо Аратаки опустилось ниже, а за ним и обе руки, очеркивая изгибы парня. Коленки Шигео развелись в стороны, а огромные ладони уже лежали на его хрупких бедрах. Рейген сжимал их, оставляя после каждого твердого прикосновения тяжелые отпечатки. Совсем скоро эти пятна превратятся в светло-желтые цветы…       Шигео гулко выдохнул. Он почувствовал Рейгена слишком близко.       Мир плыл. Топился в горячих волнах. Под мелодию пианино.       Нет. Шигео больше не черно-белый.