Вестники Бури

      И снова сердцу тревожно в груди. Всего двое суток во владениях Мадам Помфри, и я снова лечу на стальном коне. На этот раз «к родственникам», как выразился профессор Дамблдор.       Совсем немного времени, а столько впечатлений. Во-первых, я видел Хогвартс, охрененная такая громадина. В фильме он напоминал Оксфорд со своими газонами, но во время единственной прогулки во дворе я видел только серый камень и хмурое небо. Сам замок не показался мне очень высоким, но его наружные стены имели ширину в два человеческих роста, и внутренние перегородки не сильно отставали.       Ещё я видел домовых эльфов, они помогали присматривающей за мной целительнице. Обтянутые дряблой кожей детские скелеты. Лица, в которых смешивалось человеческое с нечеловеческим и глаза без зрачков. Когда ночью одного впервые увидел, едва не обделался, очень уж страшные ребята, пока не заговорят. Даже интонации показывают их, даже не преданность, покорность. Именно таким я представлял себе полностью сломленного человека. Когда одна домовичка подошла ко мне ночью, а я её заметил и, подняв вой, всполошил Мадам Помфри, от Тинки, когда её спрашивала о произошедшем целительница, исходил животный ужас, ощущаемый даже мной. Откуда они такие взялись?       Интереснее же всего был разговор между Поппи, так называл мою сиделку директор, и самим профессором Дамблдором. Женщина отчиталась о моём здоровье. Кроме повышенной гиперактивности она ничего не заметила. С той ночи у меня действительно остался шрам в виде молнии, магическими методами не убираемый, и уже вылеченная шишка на голове. Большего даже проведённое диагностирование профессионального колдомедика не выявило. А вот конец разговора заставлял задуматься. Оказывается, я ещё не маг, первый магический выброс обычно происходит в шесть-семь лет и до этого невозможно определить колдун ли человек. Это собеседники знали и так, но когда Дамблдор второй раз задал вопрос повлияло ли столкновение Авады с моим лбом на магические способности, женщина провела обзорную лекцию, так сказать для умственно отсталых, спасибо ей за это. Да, у мадам Помфри, почему, кстати, мадам, характер тот ещё.       В животе потянуло, снижаемся. Когда приземлились, лесничий подошёл к Дамблдору и шумно шмыгнул носом:       — Прощай, малыш.       Угу, я вот тоже не хочу расставаться, насколько помню книгу Дурсли те ещё бяки.       Профессор берёт меня на руки, и мы вместе смотрим на взлетающего Хагрида. Эффектное зрелище, жаль, что фотоаппарата нет. Пока подходили к нужному дому, я всё ждал, пока недовольные жильцы не выйдут посмотреть на нашумевших, но всё было тихо. Дамблдор освободил одну руку и нажал кнопку звонка, за дверью раздалась трель. Эм, а где подбрасывание меня и письмо? Пока я удивлялся столь явному неканону, старик ждал под дверью. Наконец послышались шаги, кто-то прислонился к глазку, а через некоторое время стараясь красться, удалился. Ждать пришлось долго, около пяти минут, я бы точно раньше не удержался от повторного нажатия кнопки звонка, но Дамблдор стоял как истукан. Наконец дверь открылась, за ней стоял толстоватый мужчина с усами, одетый в халат. Судя по открывающемуся рту он хотел что-то сказать, но наша колоритная парочка заставила подавиться его воздухом.       — Мистер Дурсль, как полагаю. Я Альбус Дамблдор, вы позволите нам пройти?       Тот сглотнул воздух и видимо справился со ступором:       — Убирайтесь отсюда.       — Мне надо поговорить с вашей женой, Петунией Дурсль.       — Вы не поняли, уходите!       Дверь захлопнулась.       И как теперь? Я повернулся к старику и внятно сказал:       — Не хочу.       Дамблдор едва меня не выронил. Да, я могу говорить, но не делаю этого из-за опасений попасться за слишком правильной речью. К тому же давно заметил, что когда управление телом беру я, окружающие сразу замечают неправильность, что-то меня выдаёт. Обычно Лили старалась заглянуть мне в глаза, успокаивала и так далее, но действия профессора мне крайне не понравились. В том месте, где мы теснимся с Гарри, появилось что-то ещё.       Когда я полностью отстраняюсь от управления, то оказываюсь в полной тьме, лишь в одном месте можно заметить свет. Если двигаться к нему, то я начинаю чувствовать тело. Сначала запахи, потом слух, зрение, тактильные ощущения и лишь в самом конце оказываешься в теле и имеешь возможность им управлять. Но то пространство не безгранично, чем дальше отходишь, тем холодней, пока не чувствуешь, что ещё один шаг, и вернуться сил уже не хватит. Где-то тут бродит и сам малыш, иногда мы сталкиваемся. Интересные ощущения, если сам себя потрогать не могу, то Гарри ощущается как поток тёплого воздуха.       А вот то, что вторглось сюда, нечто похожее на жгут или веретено, я ощущаю даже без соприкосновения, потому что оно чужое, неестественное, но тоже похожее на сквозняк, только если Гарри почти обжигающий, то этот едва отличается от общей температуры, какая бы она здесь не была. Едва успел освободить место у света и отодвинуться в холод, как этот жгут задёргался в поисках, почти сразу наткнувшись на ребенка. Пройдя сквозь него несколько раз он убрался.       Блин, едва не попался. Помню старик подозревал Поттера как сосуд для части души Редла и боюсь, если бы он нашёл меня, то свернул бы шею в тот же момент. Называется попытался сменить канон, хотя как раз им уже и не пахнет.       Я не знаю, как Дамблдор уговаривал Дурслей, должно быть занимательное действо, но когда я осмелился высунуться, то оказался уже в гостиной. Некоторое время довольствовался только зрением, лишь иногда заставляя повернуться голову в ту или иную сторону, но убедившись, что старик ушёл, полностью взял управление телом. В это время Гарри играл с другим мальчиком в конструктор. Он так не хотел уходить, что я впервые почувствовал сопротивление. Потихоньку увеличивая давление на разум, определил его сегодняшние силы, как минимум в десяток раз слабее, неплохо.       Я так заигрался, что не заметил начавшееся дёргаться в конвульсиях тело. Пришлось уступить, чтобы ненароком не повредить ничего. Поттер быстро пришёл в себя, но его уже тащили в машину.       — Петуния, где документы на малыша, которые передал тот урод.       Женщина уже несла папку.       — Я же говорила, что от них надо держаться подальше, Вернон. Мы же не хотели его брать.       Уже пристёгивая меня ремнём безопасности мужчина выдохнул сквозь зубы:       — Я сам не могу понять как согласился.       Всё чудесатее и чудесатее, как говорила Алиса. Я представил, как ко мне под вечер вламывается непонятный старик и отдаёт ребёнка от родственников жены, которых мало того что не видел, так по её рассказам от них надо держаться подальше. Учитывая, что ещё есть свой спиногрыз, я бы точно передал бы его в детдом, хотя подозреваю, что не одному мне тут по мозгам проехались.