***
Оказавшись наконец в просторном кабинете доктора Торна, Чарли чувствует, что только что прошёл ещё через пару кружков. Потому что он ну совсем никак не ожидал, что приходить за сорок минут до сеанса необходимо не для того, чтобы морально настроиться, а чтобы отвечать на нескончаемые вопросы администратора, женщины средних лет, очень приветливой и деликатной. Наверное, только благодаря этому её качеству он смог нормально ответить на вопросы вроде: "В каком возрасте вы достигли половой зрелости? Когда впервые испытали оргазм? Имеете ли проблемы с потенцией?" У неё-то это всё на автомате уже, отработанная схема, а вот он впервые говорил кому-то о чём-то настолько личном. В конце концов, даже его лучший друг, и тот не может похвастаться такими знаниями о его личной жизни. И вот после успокаивающих заверений, что их никто не побеспокоит и что как только она соберёт анамнез, Чарли сможет пройти на приём к доктору, он сдаётся. И в прямом, и в переносном смысле. Раз уж набрался смелости прийти, надо довести всё до конца. Мужчина он, в конце концов, или кто! А то что ладони потеют, как у первокурсника на экзамене, так это так, мелочи жизни. Кресло в кабинете доктора Торна оказывается больше и удобнее, чем стул в приёмной. И цвета необычного, изумрудного. Как и вся мебель, начиная от стеллажей, заставленных книгами, сертификатами и грамотами, и закачивая люстрой на потолке в виде морских волн. А стены белые. Вообще это место мало походит на медицинское учреждение, в которых бывал Чарли раньше. Оно, скорее, смахивает на гостиную какого-нибудь модного архитектора, со всеми этими геометрическими журнальными столиками, стильными кожаными диванами и окном во всю стену. Вообще он очень хорошо успел рассмотреть обстановку. И свои колени, обтянутые тёмно-синими джинсами, и руки, сцепленные в замок, и мыски нубуковых ботинок… Только вот на самого доктора Торна глаз так и не поднял. И ни слова из себя и не выдавил. В тишине движения стрелки больших настенных часов кажутся оглушающими. — Итак, мистер Уиллард… — Голос доктора оказывается низким, обволакивающим, но для Чарли, чувствующего себя голым посреди таймс сквера, и этого оказывается достаточно, чтобы буквально подскочить на кресле и выпалить короткое: — Понимаете, у меня не получается с живыми людьми! — Тогда это вам через две улицы. Морг там, — Торн говорит это с таким непроницаемым видом, что до Чарли не сразу доходит смысл сказанного. Краска заливает обычно бледную кожу. Его нестандартный подход что, заключается в издевательстве над пациентами? — Что? Нет! Нет-нет-нет, я имею в виду, что сам я могу, а вот с кем-то… — Чарли выпячивает вперёд руку и тут же убирает её обратно. Проводит пятернёй по голове, в надежде пригладить вечно торчащие, несмотря на всевозможные дорогие средства, русые кудри, и ожидаемо делает только хуже. Ему не нравится это чувство. Словно провинившийся школьник в кабинете у директора. Он уже хочет встать и, брякнув что-нибудь нечленораздельное на прощание, уйти, но, впервые за весь приём взглянув на доктора, усаживается обратно. И дело не только в его абсолютном спокойствии, но и в странной ауре, которая буквально пригвождает Чарли к месту. Подавляет. Похоже, в этом случае будет лучше капитулировать сразу. Тем более что его так нахваливают… — Расскажите, как вы делаете это, когда один… Чарльз? Я могу называть вас так? — Торн смотрит на него поверх узких очков в модной чёрной оправе. — Чарли, — на автомате поправляет и тут же прикусывает язык под слегка удивлённым взглядом. Ему уже много раз говорили, что когда-нибудь это станет проблемой. Потому что "Чарли" звучит несолидно. Зато полностью соответствует его собственному ощущению себя. На Чарльза он пока ну никак не дотягивает. Торн тем временем едва заметно кивает, делает какую-то пометку в его карте и ждёт. Ах да, он же должен рассказать этому гению, как дрочит холодными одинокими ночами. Только вот… — А разве на приёме в таких местах не принято сидеть так, ну, чтобы… Не видеть друг друга? Доктор кладёт ногу на ногу и откидывается на спинку кожаного кресла. — Если пациентам неудобно, они могут разместиться на софе, — жестом указывает на небольшую софу, расположенную впритык к креслу, на котором сидит Чарли, — Но для врача наблюдать за пациентом во время приёма обязательно. — А, ну хорошо. Да. — Мнётся на кресле, понимая, что переползти сейчас на софу было бы подобно подвигу. А подвиги это явно не про него. Не под пронизывающим до самых костей взглядом этого доктора. Поэтому Чарли старается принять такое же положение и напустить на себя как можно более равнодушный вид. Дрочка? Отлично. — Обычно я делаю это один. —Тут он теряется. Что именно хочет знать Торн? — Сколько раз в неделю, в какое время, где, как? — Как? — не удерживается Чарли. Ему что, придётся рассказывать, как именно он это делает?.. — Да, как. Сидя перед зеркалом или лёжа в темноте в постели. Наблюдая за соседями или под тематические видео. Чарли усмехается. Тематические видео? В первый раз он слышит, чтобы порно называли так… научно. — Обычно я делаю это, ну… Раза три-четыре в неделю. После работы и под… тематическое видео, — выделяет последнюю фразу, стараясь произнести её так же, как только недавно доктор, но тот и глазом не ведёт. — Есть ли какие-то особые предпочтения по ним? Обычное видео? Или, возможно, гей, лесбийской направленности? Групповой секс или классический парный? — Эм-м… Обычное, между мужчиной и женщиной, — мямлит Чарли. Может, он ещё про студию его любимую спросит?! — Есть что-то общее? Например, определённый типаж девушки? — Торн всё время делает какие-то пометки в его карточке, и это уже начинает порядком раздражать. А почему, Чарли и сам вряд ли скажет. — Зачем вам всё это?.. — Мы сейчас пытаемся разобраться в причинах вашей проблемы. — Чарли морщится, а Торн продолжает, — У многих пациентов неспособность заниматься сексом в реальности связана с подавлением подсознательных желаний и пристрастий. Например, если у человека существует тяга к нетрадиционным практикам, вряд ли он испытает оргазм или просто желание от нежных ласк и миссионерской позы. — Лениво меняет одну ногу на другую, откладывает ручку с карточкой. — Или, например, если мужчине нравятся полные женщины, но в силу современных стереотипов он встречается с худышками, его сексуальное желание будет гораздо меньше. Если вообще будет. Возможно, у вас аналогичный случай. Чарли закусывает губу, и во рту появляется слабый металлический привкус. Ещё одна дурацкая привычка. — Девушки… Не знаю, нет, наверное, определённого типа. Это правда. Обычно, он просто врубает ноут перед сном и выбирает первое попавшееся из вкладки "популярное" на проверенном сайте, который ему когда-то скинул Ли. Если задуматься, то он при всём желании не сможет описать ни одну из них. — А мужчины? — вторгается в поток его мыслей низкий голос. — Мужчины? — Чарли переводит удивлённый взгляд на доктора и, пользуясь тем, что тот что-то строчит в карточке, впервые внимательно рассматривает его. Рассматривает сильное, с легко угадывающимися даже сквозь классическую серую рубашку мышцами, тело; строгую, гелем забранную назад причёску. Ровную линию носа и чуть вытянутое лицо. Полные губы и открытую линию шеи. Кажущиеся из-за очков немного раскосыми серые глаза. Длинные пальцы, обхватившие ручку, и сложенные одна на другую ноги. Позу расслабленного хищника, скорее, чем человека. — Такие как вы, — выдаёт на автомате, всё ещё находясь в задумчивости. Заторможенным сознанием не сразу понимает, что именно брякнул и как оно звучит, а потом не находится с отмазкой. Ну хоть какой-нибудь, лишь бы не выглядеть больным извращенцем. Взгляд Торна на мгновение становится напряжённым, но затем всё исчезает. Снова спокойный как скала. И если уж рассуждать честно, то Чарли не соврал. Ему действительно нравится порно, в которых мужчины выглядят как, ну… Как положено выглядеть крутым самцам. — Доктор, так может в этом дело? Не в девушках, а во мне самом? В том что я не устраиваю сам себя? — А вы не устраиваете? — Очередной вопрос и очередной тупик. — Ну, вообще-то нет, но вы же сами говорите про подсознание… — Чарли, — слышать, как Торн называет его так, до невозможного странно, — Вы очень много молчите. Я вижу, что вы всё время думаете, возможно, фильтруете в голове информацию: что можно мне сказать, а что нет. Но я попрошу вас быть предельно честным и рассказывать мне всё. То что может показаться несущественным вам, вполне может оказаться решающим для меня, как для врача. Чарли кивает, хотя в душе совсем не собирается слушаться. Ещё не хватало рассказывать этому сексологу о том, как он только что на него откровенно залипал. — Но это в следующий раз, — в кабинете раздаётся мелодичная трель, сигнализирующая о конце сеанса. — И ещё, могу предложить вам завтра посетить моё групповое занятие. — Что-то вроде клуба анонимных алкоголиков? — прокашливается, — Простите. Я просто немного, э-э-э, не в своей тарелке, поэтому мелю всякую чушь. Торн встаёт, разминает мышцы, словно огромный хищник, и кладёт карточку на край рабочего стола. — Это вполне естественно, не переживайте. А занятия эти физические. Помогают направить энергию в нужное русло, ну и в вашем случае мы сможем проверить, правда ли причина ваших трудностей кроется в недовольстве собой. Немного подумав и оставив пару новых отметин на многострадальных губах, Чарли кивает. Что ему терять? — Тогда жду вас завтра здесь, в четыре. Не забудьте взять с собой форму.***
И вот ради этого он отпросился с работы пораньше? Чарли, проклиная всё на свете, пытается удержаться в позе, которой даже создатели камасутры бы позавидовали, и очень надеется, что руки не разъедутся от собственных капелек пота на идеально гладком и до жутки скользком полу. Ещё одного падения его бедное тело просто не выдержит. И ведь, казалось бы, ничего сложного, ни гантелей тебе сорокафутовых, ни беговых дорожек, но программа "призванная раскрыть внутреннюю энергию и направить её в нужное русло" на деле точно сделает из него калеку. Да, растяжка у него примерно как у трухлявого бревна. И литыми кубиками пресса он, в отличие от Торна, похвастаться не может, но откуда у всех этих, с виду таких же, как он, пришедших на занятие людей столько силищи? Повторяют ведь все упражнения за Торном, ещё и с видом заправских йогов. Некоторые даже напевают под нос мотивы спокойной нео-классической музыки, негромко играющей из колонок, расставленных по периметру довольно просторного и светлого зала. Так что и ему приходится пыжиться изо всех сил. Ибо природное упорство никогда не позволит быть хуже других. Был бы это только Торн, Чарли бы может и смирился, но вот другие? Нет уж. — А теперь возьмите резинки и повторяйте за мной. Не забывайте: в этом упражнении самое главное — чувство внутреннего равновесия. — Торн, так словно это самая удобная в его жизни поза, наступает на гимнастическую резинку одной ногой, а другую продевает в образовавшуюся петлю и поднимает на девяносто градусов, вытянув руки перед собой. — Выдыхаем и медленно поднимаем левую ногу. Задерживаемся в этой позиции и потом так же медленно опускаем ногу. Правую при необходимости можно немного согнуть, но старайтесь делать всё на ровных ногах. Первые раз пять у Чарли с трудом, но всё же получились, а вот на шестом то ли его совершенно неспортивное тело решило сыграть с ним злую шутку, то ли он слишком уж увлёкся созерцанием с каждым движением обрисовывающихся через тонкую ткань мышц доктора, но… Ноги неожиданно подкашиваются, резинка соскакивает, и он тяжёлым неповоротливым мешком валится прямо на коврик для йоги. Который по идее должен смягчать падение, но на деле ни черта он не смягчает. В копчик словно раскалённый прут вбили, мышцы от перенапряжения дрожат и совершенно отказываются работать. А этот чёртов доктор как ни в чём не бывало откладывает резинку и всё тем же спокойным обволакивающим голосом говорит, что занятие почти подошло к концу и напоследок нужно расслабиться и просто полежать. Пока все откладывают в стороны резинки и укладываются на коврики, Торн проходит к стене и переключает свет. Так что его не остаётся совсем, но зато из закреплённого на противоположной стене проектора появляются сотни маленьких звёздочек, заполняя всё пространство, создавая ощущение открытого космоса. Чарли с трудом принимает ровное положение и, подняв руки, задумчиво рассматривает причудливые узоры на коже. Тихая музыка успокаивает, а голос доктора, который что-то говорит, словно уносит его в открытое море. Только это совсем не страшно, наоборот, хочется вот так лежать как можно дольше… Свет зажигается слишком резко, ослепляя привыкшие к темноте глаза. Торн благодарит всех за тренировку и, кажется, впервые за всё время улыбается. Дежурной улыбкой, но Чарли даже такой себе представить не мог. И, кажется, слишком уж задерживается на её рассматривании. Потому что к тому времени, как понимает это, в зале остаются лишь они вдвоём. Собраться после пускай и небольшого отдыха оказывается просто нереально, Чарли чуть ли не кряхтя поднимается сначала на четвереньки и только потом с большим трудом всё же встаёт на дрожащие ноги, скатывает злосчастный коврик, вместе с резинкой отправляет в отделение для инвентаря. Да после таких тренировок не то что сексом заниматься — двигаться лишний раз не захочется! Это и есть его направление энергии в правильное русло? И что он вообще должен был понять о себе? То, что он слабак? О да, это он понял прекрасно. Только вот никакой связи с мужиками из порно до сих пор не видит. И уже собирается об этом сказать подошедшему к нему Торну. Честно, именно это и собирается, но… — Хуёвый вы сексолог, мистер Торн, — выдаёт Чарли, потирая ноющий зад. Как-то излишне зло выходит, с вызовом. Реакция доктора не заставляет себя долго ждать. — Что, неужели так больно? — с откровенной издёвкой в голосе и таким же выражением лица. А в следующее мгновение Чарли чувствует обжигающую боль от удара гимнастической резинкой, по сравнению с которой недавнее падение кажется просто расслабляющим массажем. — Вот теперь действительно больно, — проговаривает Торн, нагнувшись к нему. Это стыдно настолько, что исчезнуть куда-нибудь подальше отсюда кажется единственным возможным выходом. Потому что через боль Чарли явственно ощущает удовольствие. Голос доктора так близко разносит по телу новую волну дрожи, дыхание сбивается. Он сам себя не понимает. А в голове крутится только: "Надо срочно сваливать. До того как этот долбанный извращенец увидит его реакцию. До того как, чего доброго, решит ещё пару раз отходить его этой адской резинкой по заднице. Чтобы уж наверняка убедиться". Но, судя по усмешке, не успевает. С какой-то обречённой покорностью смотрит, как Торн снова поднимает руку, и уже готовится ощутить новый удар, но его так и не следует. Доктор просто складывает резинку в отделение, наклоняясь при этом ещё ближе к нему. Нависая. — Вот видите, Чарли, — над самым ухом с придыханием произносит, — Вы и с живыми людьми вполне… способны. Разве что стимуляция требуется не совсем обычная. Не понять, смеётся или серьёзно, да и Чарли всё равно сейчас не в состоянии реагировать адекватно. Выбегая из зала, он думает только о том, что никогда, ни под какими пытками больше к этому чудо-доктору не вернётся. Ни-ког-да!***
На деле "никогда" длится недели две. В течение которых Чарли, смирившись со своими не совсем стандартными предпочтениями и даже признав в чём-то правоту доктора Торна, созванивается с бывшей одногруппницей, пару лет как признавшейся ему в своих романтических чувствах, назначает ей свидание и предлагает встречаться. Раньше Мэг его отпугивала своей настойчивостью и совершенным отсутствием женственности, но сейчас показалась самым идеальным вариантом. Да и сколько у него уже было милашек, от которых в итоге никакого толку? И вот Чарли в полной мере наслаждается всеми прелестями отношений с раскрепощённой Мэг, цветёт от завязавшейся романтической переписки в Фейсбуке, приятно разбавляющей трудовые будни, и даже совершенно спокойно реагирует на все подколки заметившего изменения в его поведении Ли, как… Пиздец подкрадывается незаметно, в лице уехавшей на все выходные соседки по квартире Мэг. Точнее, она становится его причиной, оставив двух юных влюблённых наедине. — Ваш чёртов метод ни фига не работает! Вы вообще как умудрились диплом получить?! В переходе купили?! — Чарли прямо с утречка в понедельник оказывается в клинике доктора Торна, ворвавшись в кабинет без записи, злой как чёрт. Благо приветливая администратор то ли ещё не пришла, то ли куда-то отлучилась, и никакого сопротивления в приёмной он не встретил. Торн, уже при полном параде, выходит из закрытой двери, которой Чарли в прошлый раз не заметил, и удивлённо приподнимает бровь. — Вам разве назначено на сегодня? — спокойно, холодно, как и всегда. И это ещё больше поднимает градус злобы и стыда, который у Чарли на данный момент и так зашкаливает. — Назначено? Да чтоб я ещё когда-нибудь к вам записался. Вы мошенник! — С каждым его словом Торн становится всё мрачнее и пугающее. Чарли больно закусывает изнутри щёку, чтобы хватило сил продолжить. В конце концов, из них двоих прав именно он! — Я последовал вашему совету, нашёл себе девушку, у нас было всё прекрасно, и потом… я… — слова через глотку буквально проталкивать приходится, — Я попросил её выпороть меня, и что? Это не помогло! Ничего не изменилось! Да, ничего. За исключением его гордости, которая была уничтожена сначала недоумением, а потом искренним смехом Мэг. Раньше Чарли думал, что небрежность его бывшей сослуживицы больно бьёт, но вчера убедился, что разочарование, завуалированное смехом из уважения к нему, буквально припечатывает к полу. Носком армейского ботинка, да так, что он до сих пор чувствует каждую выемку рисунка подошвы. А всё этот долбанный доктор со своими идиотскими методами! Который сейчас чуть ли не за шкирку тащит его в ту самую комнату, из которой только что вышел. И у Чарли не остаётся выбора идти или нет, ноги и так еле-еле касаются пола, а когда дверь за ними захлопывается, его разворачивают и чуть ли не впечатывают в неё носом, удерживая руки над головой. — Что вы… — задыхается, чувствуя, как что-то похожее на бинты оборачивается вокруг запястий и надёжно их фиксирует, — …делаете? — Всего лишь собираюсь опровергнуть заявления о том, что я мошенник, — Торн растягивает слова, склоняется так близко, что Чарли кожей чувствует его улыбку. Именно в этот момент понимает, что реально попал. Потому что совершенно не предвидел возможность оказаться запертым и привязанным спортивными бинтами к турнику над дверным косяком этим "доктором". Потому что от Торна опасность волнами исходит, плетьми бьёт по инстинкту самосохранения, включившемуся слишком поздно. — Вы считали, что двух сеансов достаточно, чтобы начать практиковаться? Очень опрометчиво. — Торн ещё раз проверяет надёжность узлов на запястьях Чарли и ведёт прикосновениями вдоль вытянутых рук, торса, задерживаясь на его бёдрах. — Но всё же я уверен в своих выводах. Так в чём же дело? — Ждёт, пока Чарли перестанет барахтаться, и продолжает, — В прошлый раз я сделал это гимнастической резинкой. Но, думаю, ваша девушка использовала руки. Я прав? Чарли не отвечает, зажмурившись до чёрных пятен перед глазами, и до сих пор не до конца верит в реальность происходящего. Этот псих что, лицензию потерять не боится?! — Ну же, Чарли, вы снова слишком много думаете. Как я разберусь в причинах, если вы молчите? — обманчиво спокойно, почти касаясь губами мочки уха. И от этого "почти" Чарли буквально трясёт. — Д-да, руками, — сквозь зубы произносит и чувствует, как Торн кивает. — И я так понимаю, что в отличие от того раза в зале вы были раздеты. Это уже не вопрос — утверждение. Торн подходит вплотную, с лязганьем расстёгивает ремень на его брюках, и Чарли даже не успевает возмутиться, как за ремнём следуют и пуговица с молнией. Пытается вывернуться, но добивается только того, что Торн одним движением руки припечатывает его грудью к двери, другой рывком стягивая брюки вместе с боксерами. Холодный воздух мурашками покрывает оголённые бёдра, а в том месте, где руки доктора прикасаются к нему, наоборот горит, даже через ещё оставшуюся на нём рубашку. — Да что вы себе позволяете! — Чарли задыхается от негодования и беспомощности. Ненавидит непонятно кого больше: себя, за то что сделать ничего не может и только болтается, как марионетка, или Торна за его "методы". — Я, кажется, уже сказал, что. Или вы не поняли? Чарли чувствует, как ладонь доктора накрывает ягодицу, и хочет разразиться самыми грязными ругательствами, но слова исчезают. Всё что ему остаётся, это закусывать губы, чтобы не закричать или, что ещё хуже, не застонать, пока Торн каждым новым ударом выбивает из его головы все остатки разума. Вместе со стыдом. Оставляя концентрированное удовольствие. Через боль. Через звуки шлепков, кажущиеся неприлично громкими. Мурашки по всему телу уже давно не от холода. И кожа горит. Прогибаться, самостоятельно вжимаясь в стену, подставляться под удары, как будто это что-то совершенно естественное… Он определённо с ума сходит. — Значит, я всё же прав, — голос Торна становится глухим, пробирающим ещё сильнее, чем раньше. — Мошенник тут ты, а не я. — Обхватывает рукой вставший член, давит большим пальцем на головку, проводит по всей длине, размазывая проступившую смазку. И Чарли не выдерживает. Полушипит-полустонет сквозь зубы, неосознанно толкаясь в умелую руку. Вздрагивая от нового звонкого шлепка. Ему ещё никогда не было так хорошо. До красного марева перед глазами. Удовольствие в каждой клеточке тела пульсирует, и Чарли кажется, что он способен кончить от одного ощущения дыхания доктора на своей шее. — У меня есть новое предположение насчёт природы твоей проблемы, Чарли, — насмешливо и в то же время с хрипотцой, прихватывая зубами мочку. — Думаю, что дело не в том, какие девушки, а в том, что это девушки. — Намекаешь, что я гей?! — Констатирую факт. Прямо сейчас у тебя стоит от того, что тебя порет мужчина. А вот от этого, — Торн снова проводит рукой по члену, — Ты чуть не кончаешь. И снова шлепок. Болезненный, но Чарли с ужасом понимает, что Торн прав. Ему едва-едва удаётся сдержаться. И то, наверное, потому что тот сильнее, чем нужно, сжимает член у основания. А ещё страшнее от того, что даже через унижение, боль и всю неправильность происходящего он хочет ещё. Почти готов умолять Торна продолжить. Не отпускать, не отходить. Чарли хочет чувствовать его за собой. Представлять, как это могло бы быть. Если бы Торн вжался в него всем телом. Кожей к коже. Почувствовать его возбуждение. — Ты знал, что стимулировать простату можно не только снаружи? — доктор улыбается, носом утыкаясь в его затылок, разводит руками ягодицы и проходится скользкими пальцами от впадинки у основания до мошонки. Чарли от неожиданности сводит ноги, вырывается. Ну уж нет. Может, он и со странностями, но в зад себе пихать ничего не даст! — Тише, Чарли, тише. — Торн перехватывает его поперёк торса, протискивает колено между ног, не давая свести их обратно. — Не ты ли ворвался сюда, кидаясь беспочвенными обвинениями? За свои слова нужно отвечать. — Так это месть? — Ну что ты. Всего лишь нестандартный подход к проблемному пациенту. На шаг ближе — и Чарли действительно это чувствует. — Ты… Грёбаный извращенец! — удивлённо поворачивает голову впервые с тех пор, как Торн затолкал его сюда, и пытается краем глаза высмотреть, что же так рассмешило доктора. — Смазка, — Торн достаёт из кармана брюк тюбик. — Ты себе льстишь, Чарли. Новым ударом заставляет расслабиться, снова разводит сжатые ягодицы и выдавливает гель прямо так. Холод на резком контрасте с его горячими пальцами, умело массажирующими тугой вход пока только снаружи. Пока… Первый палец входит с трудом, и Торн снова велит Чарли расслабиться. А он, вместо того чтобы послать к чёрту, подчиняется. Послушно выдыхает, позволяет добавить второй палец и только шипит от появившейся внезапно тянущей боли внутри. А может, поэтому и позволяет? Чтобы доказать Торну, что он неправ, что его извращения с Чарли не сработают? То что он делает сейчас, явно ни в какое сравнение не идёт с… Внезапная вспышка удовольствия прошивает всё тело, когда Торн, изменив угол входа и согнув пальцы, задевает что-то внутри него. Что-то, что заставляет рот превратиться в миниатюрную копию Сахары, а сердце — пытаться продолбить рёбра. Впервые, не сдержавшись, застонать в голос. Насадиться на эти чёртовы пальцы ещё сильнее. Дыхание — как будто он пятую стометровку подряд бежит, претендуя на мировой рекорд. А Торн продолжает умело его растягивать, то и дело задевая чувствительную точку внутри, а в какой-то момент и вовсе сосредотачивается только на ней. Трёт, массажирует, каждый раз всё сильнее нажимает. Пока Чарли не начинает откровенно трясти, пока стоны больше не выходит проглатывать. А перед глазами картинка на сотни частей, калейдоскопом раскалывается с каждым новым движением. Он и в страшном сне никогда не мог представить, что его будет возбуждать мужчина. Что он будет готов умолять не останавливаться, что захочет большего… Что кончит от того, что его пальцами трахают в зад. Чарли словно из-под толщи воды слышит довольное замечание Торна: — Как я и говорил. Идеальный вариант для вас, мистер Уиллард. Сползает вниз по двери, уперевшись в поверхность онемевшими ладонями. Всё же решается посмотреть на Торна. Торна, который как ни в чём не бывало вытирает руки салфеткой и с лёгкой насмешкой смотрит на Чарли сверху вниз. Отвечает администратору, разрешая пригласить опоздавшего на приём пациента. Так словно творить вот такое с людьми для него самое обычное дело. Стыд накатывает с новой силой, лицо становится таким же красным, как, наверное, и отхоженная задница, особенно когда Чарли замечает белёсые следы на деревянной поверхности. — Мистер Уиллард, приём окончен, попрошу вас освободить кабинет.***
Чарли сидит на кухонном диване в своей небольшой квартире-студии и задумчиво сдирает зубами с многострадальных губ один кусочек кожи за другим. Ему совершенно плевать и на металлический привкус, и на явные болевые ощущения. Перед ним на мониторе ноутбука открыта вкладка с сайтом клиники доктора Грегори Торна. А точнее календарная сетка записи, где его имя мелькает по три раза в неделю вплоть до самого Рождества. Какой бы сволочью этот сексолог ни был, но Чарли за прошедшие две недели вполне разумно рассудил, что он прав. Только вот за просмотром тематических, на этот раз порно, Чарли заметил в себе одну очень интересную особенность. Про которую он просто обязан рассказать своему лечащему врачу. О-бя-за-тель-но!