Почти.

Незаметной тенью скользнув в переулок, маг замер, осторожным движением достав из внутреннего кармана волшебную палочку. Город шумел прямо за спиной, пытаясь прорваться в тёмное узкое пространство между кирпичными домами. Он этого не допустит. Никаких звуков, никаких людей. Никого. Или... почти. Стоит прямо перед волшебником. Сгорбившись, в страхе сжав плечи и понурив голову, бродя взглядом по грязному асфальту, сжимая тонкие, бледные пальцы, натянув рукава чуть ли не до самых костяшек, явно пытаясь скрыть порезы, синяки и ссадины – щедрые подарки от любимой матери. Беззащитный. Робкий. Напуганный. Стоит магу сделать шаг, Криденс нервно дёргается, вжимая голову в сутулые острые плечи. Грейвз не может не признать. Ему нравится этот страх. Нравится покорность, с которой парень исполняет любой приказ. Нравится его хрупкость, ранимость. Он слабее, он так ничтожен. Всего лишь жалкий сквиб. Предательская дрожь бежит по коже, пальцы крепче сжимают волшебную палочку. Ненавидит себя за то, как отчаянно хочет поверить в столь желанную, сладкую ложь: «это просто задание». Но не может. Уже нет. Волшебник запускает руку в карман, вынимая лёгкий, почти невесомый кулон, блеснувший в смелом, – хитром воре в темноте, – блике тусклого света. Как долго хранил его? Будто вечность. Давно ли нашёл? Кажется, только вчера. Страх витает над ними, пропитывая зыбкий воздух насквозь. Но в этот раз, страшно не только худощавому пареньку с потухшими, мутными, почти агатовыми глазами. Приближаясь, слегка подталкивая того к холодной кирпичной стене, пытаясь поймать вновь и вновь ускользающий взгляд, Грейвз шепчет: «Я прошу тебя, сохрани его.» Криденс вновь дёргается, едва дыхание мага обжигает шею, после оставляя на ней ледяной след – касание серебряной цепочки. Движение столь поспешно и резко, что походит на порыв. От отчаяния ли? От страха? Кто знает. Лучше бы не поднимал голову, лучше бы продолжал изо всех сил всматриваться в неясные, расплывчатые пятна на асфальте. Поздно. Стоит сквибу всего на мгновение потерять бдительность, забыть, как мучительно, невыносимо для него смотреть прямо в жестокие, надменные глаза, чьё мягкое мерцание противоречит гордой природе, и он цепенеет, зрачки бешено мечутся, завороженно изучая лицо человека напротив. Невольно, бессознательно касаясь подрагивающей рукой пальцев, сжимающих полированное древко палочки, не до конца осознаёт, что не один сейчас сходит – или даже слетает – с ума, теряя последние капли самообладания и рассудка. Нет. Нельзя. Почему? Почему он вечно подчиняется? Как же сильно жаждет быть одним из них, быть таким же: уверенным, сильным, смелым, способным дать отпор. Только... не сейчас. В полумраке заброшенного переулка в Нью-Йорке, чувствует прикосновение чужих губ: сперва нерешительное, осторожное, робкое, но стоит ему ответить, как трепет тут же перерастает в пламя. Жгучее, терпкое, пьянящее. Веки сами, не подчиняясь воле, опускаются, отдавая его на растерзание тому, кто ранит, пленит, не отпускает, хоть и не стремится удержать. За что, за что, почему он, неужели это не прекратится? Не прекратится никогда? Ладно, и пусть. Пусть... только бы не уходил. Но ведь Грейвз уйдёт. Всегда уходит. Не нужен. Он. Никому. Не нужен. И не был. Никогда. Неужели это не прекратится? Неужели так будет всегда? Срываются, оставляя мокрые дорожки на щеках, хоть и солёные, но безумно горькие слёзы. Вырываются из-под тонкого защитного барьера – опущенных век. – Не стоит. Его голос необычайно спокоен и тих, тёплые ладони, обхватившие лицо парня, как лекарство от дробящей, разрывающей боли. – Помоги мне найти ребёнка. Обещаю, тебе больше никогда не будет больно. Слышишь? Обещаю. Криденс... ты веришь? Веришь мне? Слепой кивок. Открыть глаза кажется чем-то за гранью возможного. Чувствует, словно стоит перед пропастью: крутым обрывом, стремящимся вниз, в пустоту, во тьму. Распахнуть глаза – ровно как сделать смертельный шаг. – Посмотри на меня. Пожалуйста... Криденс. Нет. Нельзя. Почему? Почему он всегда сдаётся? Безмолвные, хрустальные капли вновь оставляют прозрачные, невидимые шрамы на щеках. Безучастные, отрешённые глаза оказываются во власти пронзительных и живых. Криденс знает, что сейчас услышит. Знает, что произойдёт. Только... не хочет в это верить. – Она тебя больше не тронет. Просто найди ребёнка. Я сразу заберу тебя, эй, слышишь? Сразу. Короткий кивок, и маг отпускает дрожащего парня, отдаляясь, отходя, бросая напоследок беглый взгляд. Город шумит прямо перед ним, огромный рассадник фантастических тварей: опасных и злых. Только ему никто не нужен. Или... почти.