~Zz*sS~
ZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZs
Небо сегодня, как обычно, было затянуто серыми скучными тучами, не пропускающими ни одного маломальского луча солнца. Здесь всегда такая погода – поздней осени, когда земля ещё не полностью потеряла тепло летнего сезона, но воздух уже звенит от приближающейся зимней стужи. И дожди, казалось бы, вечные… Очередной поворот в тёмную обитель узкой улочки стал прибежищем для запыхавшегося мужчины. Сгорбившись и придерживая бок рукой, он глухо облокотился об стену спиной, откидывая голову назад и громко дыша через рот. Под окровавленными пальцами темнело огромное грязное пятно на куртке. Мужчина ещё был жив, несмотря на слегка посиневшую кожу лица и обескровленные сухие губы. Медленно, оставляя на стене окровавленный след, он опустился на землю, больше не в силах держать потяжелевшее тело обессиленными дрожащими ногами. Длинные ресницы дрогнули, слегка приоткрываясь. Мутный взор был направлен на небо – вечное, безмолвное... К смерти он был давно готов, но не хотел встречать её именно так. В свои последние минуты он не хотел видеть ни небо, ни пыльные стены каких-то домов, ни валяющийся мусор под ногами. Он не хотел ощущать этот затхлый запах грязной улицы вперемешку с его собственным запахом пота и крови. И заменить воспоминания нет возможности. Сколько раз он уже оказывался в таком положении? Пятый? Десятый? Двадцатый? Вот только сегодня уже нету сил. Зачем бороться, если ты так слаб? К чему стремиться, если твоя цель недостижима? Так есть ли смысл играть дальше, преследовать те же цели, быть тем же, кем ты был? С громким звоном падает катана на грязный асфальт, больше не удерживаемая широкой окровавленной ладонью. С тонкого длинного лезвия срываются на землю ещё не засохшие капли чужой крови, продолжая петь песню смерти белого оружия, даже не подозревая, что смерть находится совсем рядом. Рваное дыхание клубами пара срывается с бледных ссохшихся губ, не способных уже даже произнести последние слова старушке-смерти. Но даже если бы и была возможность, мужчина бы не проронил ни слова. Возможно, не зная, что нужно сказать напоследок этому миру, возможно, у него просто не было слов и желания говорить ему что-либо - какой-нибудь шутки, обещания, молитвы, прощения, проклятия или благодарного спасибо… Мужчина лишь закрывает ослепшие глаза отяжелевшими веками, глотая последними рваными вдохами пропыленный воздух затхлого мира и почти видя, как ад распахивает свои владения, приглашая давно заждавшуюся душу, чёрной дырой засасывая её внутрь. - Эй, эй! Человек-маримо! Настойчиво проносится в голове чужой голос, такой яркий, уверенно выгравировывая каждое произнесённое слово внутри головы мужчины, в непроглядной чёрной мгле. - Проснись немедленно, голова-трава! Голова-трава? Кто это? Что ему от него надо и почему его голос так сильно раздражает. - Просыпайся! Он невозможен, невозможен до силы, способной свести его с ума – мрак рушится на мелкие осколки вместе с ним, врезаясь в каждую клеточку его тела, пытая и мучая. Если ад действительно существовал, то он был создан этим голосом, голосом, присущим дьяволу. - Вот так, отлично, ты видишь меня? Эй, маримо, ты меня понимаешь? Обоняние вернулось не сразу, вместе с сильным сладковатым запахом гниющей плоти, грязи, пыли и… лёгкого дурманящего аромата, распознать который для мужчины было слишком сложно, и в тоже время так срочно необходимо, словно это был смысл всей его жизни. - Какой ты тяжелый... акх… давай-давай, поднимайся! Теперь он чувствовал только этот аромат, тёплый, обволакивающий, невыносимо притягательный, живой… он стал зависим от него, как наркоман, не способный продержаться и минуты без наркотической дури. Ему нужен был этот аромат и этот голос. - Почти приехали, ещё немного… Чоппер! Чоппер, спускайся немедленно, я подобрал на улице кота! Аромат тускнеет, ускользая, как вода сквозь пальцы, растворяясь так, словно его никогда и не было. И мужчина кричит в агонии без своего наркотика, просит на равне с требованиями, разрушает вместе с тихим шёпотом мольбы, уничтожает, преклоняясь на коленях… Ему нужен, нужен… Маленькая комната с наглухо зашторенными окнами была пропитана запахом спирта и лекарств. Около круглого стола набирает из колбы в шприц подросток – его рыжеватые светлые волосы топорщатся в разные стороны, приоткрывая широкий лоб, характерный для многих гениев. Он был невысокого роста, а на худоватой фигурке некультяписто свисал явно большой по размерам, застиранный и некогда белый халат с наспех засученными до локтей рукавами. Его милые мягкие черты на овальном лице сейчас были напряжены и по-взрослому сосредоточены. Отмерив нужное количества лекарства, он избавляется от маленького шарика воздуха в игле и оборачивается к лежащему на его кровати больному, уже два дня как переведённого из категории "при смерти" в категорию "тяжелораненый". Загорелая кожа мужчины выдавала в нём южанина, а разрез глаз - жителя востока. У него была довольно экзотическая внешность – тёмные зелёные волосы в короткой стрижке, слегка заострённые концы ушей и три продолговатые золотые серьги в левом ухе. Перетянутая бинтами с виднеющимися желтоватыми потёками от мазей и крови, фигура мужчины принадлежала человеку, явно занимающемуся своим телом. Длинные пальцы подростка заскользили по твёрдой мускулистой руке, безошибочно находя одну из выпирающих вен на сгибе локтя и дотрагиваясь пропитанной спиртом ваткой до темной кожи. И тут же мальчишка был сметён болезненным ударом и прижат к нагретой теплой поверхности кровати, где ещё недавно лежал больной. Светло коричневые глаза испуганно смотрят в тёмные затуманенные глаза напротив, глаза человека, который ещё только секунду назад дрейфовал в царствии Морфея. Широкая сильная ладонь чуть дрожит на худой шее, сжимая и не оставляя шанса на спасение. Чоппер замер как завороженный, глядя в эти чёрные опасные глаза. Кажется, он даже забыл, как дышать. Мужчина, склонившись над мальчишкой, скалится, как дикий зверь и предостерегающе утробно хрипит. - З-Зоро,- испугано прошептал мальчишка, обхватывая лицо напротив ладонями,- Зоро, это я! Мужчина перестает хрипеть, и Чоппер с облегчением замечает, как взгляд Зоро становится осмысленным, мышцы лица расслабляются, стирая этот ужасный дикий оскал и возвращая привычные человеческие черты. - Чоппер?- недоверчиво переспрашивает он низким грубоватым голосом. - Да, Зоро. Это я - Чоппер. Ты помнишь меня? Зоро прикрывает глаза, ощущая дрожание сухих ладоней на своём лице. - А себя ты помнишь? Что ты вообще помнишь последним? В тихом быстром шёпоте явно слышится страх. Наконец, полностью опомнившись, Зоро разжал руку и поднялся со своей жертвы. - Извини,- пробурчал он, сжимая пальцы в кулак, всё ещё ощущая остатки чужого тепла на своей ладони.- Я случайно. Чоппер нервно и тяжко сглотнул. Затем он поднялся, присаживаясь рядом с потерянным Зоро и осторожно накрывая его сжатый до побеления кулак своей ладонью. - Ничего страшного, Зоро,- мягко улыбается он ему,- я рад, что ты пришёл в себя. Дурак, я так испугался, когда Санджи принёс тебя! - Санджи? Кто это? Зоро смотрит удивлённо, силясь вспомнить. - А, ты ещё с ним не знаком!- восклицает Чоппер,- в любом случае, при встрече тебе следует поблагодарить его. Затем, заметив отстранённое состояние больного, Чоппер сильнее сжимает пальцы на руке мужчины. - Зоро, скажи мне, как ты себя чувствуешь? Дышать сложно? Конечности немеют? Головокружение? Тошнит? Зоро тихо шипит, затем поднимает голову, оглядывая ветхое помещение, и громко чихает, содрогаясь всем телом. - Будь здоров,- хихикает Чоппер, вспоминая слова Санджи и невольно соглашаясь - мужчина действительно похож на кота, только большого и опасного. Мужчина чихает ещё раз и зажимает чувствительный на запахи нос рукой, дыша через рот: - Где мои катаны?- гнусавит он, невзначай высвобождая свою руку. - В прихожей. Зоро, ты так и не ответил на мои вопросы! Мужчина поднимается со скрипнувшей кровати и, аккуратно ступая по прошарканному старому ковру голыми ступнями, добирается до окна, выдёргивая под крики сзади задвижку и резко надавливая на створки, заставляя их отвориться под скрежет ломающейся засохшей краски. Холодный осенний воздух, словно ожидая этого, мощным порывом ворвался в комнату, сминая лекарственные запахи. Зоро вдохнул полной грудью, снова пробуя этот привычный грязный воздух израненными лёгкими. С высоты девятиэтажки, единственного высотного здания в спальном районе «медного» корпуса открывался вид на темнеющие полуразрушенные серые дома, в сумерках дня окрашенные в ещё более грязный тон. В грохочущем небе низко летают одинокими силуэтами вороны в поисках еды себе на ужин. Зоро скрещивает руки на груди и улыбается так, словно выиграл партию в покер с суммой на триллион бели. - Хей, дерьмо-мир,- произносит он, опять, по новой кидая этому прогнившему изнутри миру очередной вызов. И мир отвечает ему жутким грохотом на чернеющем небе. Вызов принят.