~Zz*sS~
ZsZsZsZsZsZsZsZsZsZsZs
Ночь всегда была его преданной любовницей – давая кров под своим чёрным крылом, укрывая после жаркой погони, всегда принимая его окровавленное тело в свои тёмные одинокие объятия, кутая в холодную вуаль ночного воздуха, она давала ему то, что уставшее тело требует – покой. Ночь никогда не предавала его, она могла стать тем условием смерти, что принесёт своим лезвием Зоро, приоткрывая ему занавесы по одному лишь требованию. Ночью можно было сделать свою работу быстрее и больше, а затем в её объятиях встречать рассвет нового дня, устроившись на крыше одного из полуразрушенных домов, распивать очередную бутылку дешёвого рома и слушать её шёпот о скорой встрече. Но эта ночь была капризна - Зоро вслушивается в взволнованное состояние ночи вполуха, сидя в поскрипывающем фургоне, одновременно слушая уверенный голос капитана, сегодня в разы громче обычного, но настороженный и не по-детски взрослый. - Я очень рассчитываю на тебя, Зоро,- черноволосый мальчишка сидит совсем рядом, касаясь его плеча своим,- и я буду скучать, и если что-то пойдёт не так, мы вас обязательно вызволим, но никогда не бросим в этом рассаднике зла! - Ты можешь полностью положиться на меня, капитан,- тихо отвечает он, вдыхая запах гари и серы от бочек с порохом и маслом, что они везут. - Я доверяю Cан-чана в твои руки,- он хлопает Зоро по плечу,- потому что он тоже наш накама, хотя ещё не знает об этом. Но я так решил. - Я позабочусь о нём. Ночь обволакивает их своей вуалью, когда они окружают здание… слишком тихое здание. И он слышит предостерегающий шёпот ночи слишком поздно, не успевая предупредить своих накама и попадая в ловушку. Он уже не чувствует собственного тела, он не совсем хорошо помнит, что случилось и почему он остался там один в разрушенном здании, с болью в спине от предательского удара своих накама. Попытка пошевелить хоть пальцем приводит к болезненным судорогам во всём теле, но хотя бы так он может ощущать себя живым. То, что он раньше называл ночью оказалось мраком, собственным мраком его ослепших глаз. Глухо звенят цепи, когда Зоро делает рывок в попытке освободить себя. Затем ещё раз и ещё. Он прикован к металлическому бруску, тянущемуся от запястья вдоль шеи ко второй руке, закрепленный так, что не может даже согнуть руку в локте. Металл давит вниз, насильно сгибая. Новая попытка распрямиться, и он измеряет длину цепи, про себя тихо хмыкая - всё оказалось не так плохо, как он предполагал: ему оставили полметра на движения, заковав в кандалы лодыжки и обездвижив руки. Мышцы напрягаются, когда он тянет цепь на себя, пытаясь вырвать ее из металлического настила, на котором он стоит. И он настороженно замирает, когда слышит стук приближающихся шагов – мягкие короткие шаги, явно женские. - Успокойтесь, мистер Ророноа,- он чувствует её присутствие, тепло ладоней, когда она касается его скулы, её аромат духов, неизменный с их последней встречи. Мрак пропадает, ослепив ярким, раздирающим глаза светом. Зоро часто моргает, склоняя голову, чтобы укрыть чувствительные после темноты глаза. - Буду кратка, мистер Ророноа, времени у нас нет,- он видит подол её тёмно-багряного платья, напоминающего ему цвет засохшей крови,- во-первых, спасибо, что вы согласились. Я не была уверена, что вы пойдёте на это. - Где я? – хрипит он не своим голосом, поднимая голову и, щурясь, глядя на женщину над собой. Её образ тёмным пятном прикрывает источник света, и он благодарен ей за это. - Вы в главном здании суда, вас сейчас будут оформлять как собственность Крокодайла. Он хрипит в смехе. - Крокодайл?- переспрашивает Зоро,- какого черта я стал рабом Крокодайла?! - Потому что,- она улыбается,- подобраться к Принцу очень сложно. Не волнуйтесь, Зоро, вы сегодня уже будете ночевать в доме Санджи-сана. - И как ты это сделаешь? - Это моя проблема. Ваша обязанность, мистер Ророноа,- она опускается на колени рядом с ним, аккуратно берет его лицо в свои ладони и заглядывает темными глазами в его светло-серую пропасть, слегка ошарашенную, но упрямую и сильную,- любыми путями войти в доверие к Принцу; сделайте так, чтобы вы были для него самым преданным и доверенным лицом. Не знаю, станете ли вы для него другом, любовником или семьёй, но он должен отдать вам свою душу. От этого будет зависеть последний ход Луффи. Они оба поворачиваются на звук - так стучат в дверь, предостерегая и напоминая о времени. Робин чуть склоняет голову, встречаясь с ним взглядом вновь. - Я свяжу его по рукам и ногам, и мне это будет дорого стоить, мистер Ророноа, но я верю в вас. - Зачем тебе всё это?- хриплым шепотом спрашивает он, когда женщина поднимается с колен, незаметно отряхивая платье. Она улыбается, хотя в её глазах он видит усталость и грусть: - Потому что мы стоим на грани новой истории, той новой истории, которую мы можем написать сами. Теплые пальцы снова одевают на него мрак, нетуго повязывая на затылке, и он слышит её прощальные слова: - Напоследок хотела предупредить вас,- теплое дыхание касается кромки уха, провоцируя тысячи ледяных мурашек на коже спины,- не угодите сами в чары Принца. Не доезжая три квартала до здания суда, он слышит его – шум толпы, мощный, как лавина, неконтролируемый, как волна цунами, и беспорядочный, подобно зарождению хаоса. И Санджи завидует Крокодайлу, потому что ублюдок - создатель этого совершенства. Сотни и тысячи людей выкрикивают его имя. Его, чёрт возьми, имя, а не имя Санджи! Чёрная дорогая машина, импортированная из-за границы, медленно шуршит шинами по мокрому асфальту, передвигаясь по широкой дороге, очищенной гвардией от шумной неугомонной толпы, спугнуть которую не способен даже разразившийся ливень. Блондин сидит в молчании, откинувшись на спинку кожаного сидения тёплого салона, элегантно закинув ногу на ногу и вслушиваясь в самые громкие реплики, толком разобрать которые ему мешают ритмичные выстукивания капель дождя по стёклам авто, мурлыканье мотора и грозные раскаты грома на сером небе. Его тонкие светлые брови нахмурены, свидетельствуя, что Санджи совершенно не нравится то, что он слышит. Слишком много противоречий в их словах, словно толпа состоит из двух враждующих лагерей: одни требуют крови предателя, другие же - его свободы, проклиная Крокодайла очень яркими эпитетами. Машина плавно останавливается, и лакей открывает дверцу, позволяя высокому худощавому блондину в дорогом чёрном смокинге и совершенно не по погоде надетых жёлтых узких очках ступить на выложенную камнем мокрую дорожку. Он тут же раскрывает большой чёрный зонт, слегка дрожа от осознания того, кто стоит сейчас рядом с ним. Санджи выпрямляется во весь рост, окидывая взором многоколонное здание, построенное в лучших традициях Востока – с ноткой тонкого изыска и строгости. Санджи засовывает руки в карманы брюк и неспешно достаёт пачку сигарет, выуживая зубами одну. Лакей, уже знающий все повадки представителей сената, предоставляет огонь, подкуривая сигарету блондина. Санджи глубоко вдыхает горький дым вперемешку с тяжелым дождевым воздухом и шумно выдыхает, не отводя своего задумчивого взгляда от здания городского суда. Санджи слышит, как толпа, уже давно заприметив и узнав машину, зовёт его по имени - выкрикивая, моля, проклиная, насмехаясь, восхищаясь… разжигая криками пламя в груди блондина и лаская его самолюбие. Гремит гром на чёрном небе, предвещая о яркой вспышке молнии, и блондин выкидывает недокуренную сигарету себе под ноги, позволяя ей потухнуть от мощных потоков ливня, смешиваясь с грязью асфальта и кровью митингующих. Санджи не спеша направляется к главному входу здания суда. Он знал, что найдёт Чаку и Крокодайла здесь, в специально отведённом маленьком зале для разбирательств о невольниках. И Санджи не боялся, что опоздает, даже несмотря на статус и положение Чаки и Крокодайла. Суд начнут не ранее, чем через три часа после подачи заявки, а заявление, как он понял со слов Игарама, Крокодайл подал только сегодня. Внимательный взгляд Санджи замечает патрулирующих солдат по всему периметру холла. Его даже не хотели впускать, пока Санджи не пригрозил устроить большие неприятности любому, кто преградит ему дорогу. Его проверяют на всех постах, и Санджи злится, а на втором этаже не выдерживает, громко требуя, чтобы его немедленно отвели к главнокомандующему. В итоге, только через полчаса потрёпанный и раздражённый Санджи смог добраться до маленького кабинета одной из сторон сегодняшнего судебного разбирательства, где его уже ожидал широкоплечий брюнет с острыми чертами лица в солдатской мантии высшего чина, свидетельствующей о том, что перед тобой председатель негласного комитета, а также главнокомандующий армии. - До тебя добраться практически невозможно,- смешок срывается с губ блондина, когда он снимает свои очки. Мужчина напротив разворачивается к нему, делает шаг вперёд и разжимает скреплённые за спиной руки, протягивая ладонь для рукопожатия. Санджи пожимает её в ответ, чувствуя, как рука солдата сжимает его ладонь крепко, почти до хруста. - Ещё раз добрый день, господин БлегЛег,- у него басовитый голос, грубый, точный, командный. При появлении блондина в кабинете на его хмуром вытянутом лице не дрогнул ни один мускул,- смею сказать, чтобы вы немедленно отправились домой и не покидали границы своего дома ровно неделю. Он снова делает шаг назад, скрещивая за спиной руки. Санджи же прячет ноющую руку в карман брюк, принимая более расслабленную позу. - Конечно, Чака, я просто проезжал мимо и решил пригласить тебя официально к себе домой на торжество. Как ты знаешь, сегодня я собираю всех своих близких - никого лишнего не будет. Мужчина коротко кивает головой: - Смею отказать вам, господин БлегЛег, у меня срочные дела, не требующие отлагательств. - Ты, наверное, насчёт Ророноа Зоро,- улыбаясь, предложил блондин,- слышал, Кроки записался в самоубийцы. Санджи замечает, как дёрнулись в раздражении уголки губ мужчины. - А знаешь, Чака, может быть оно и к лучшему. Я имею ввиду эта ситуация с Ророноа,- задумчиво произносит Санджи,- пускай Кроки побалуется немножко. - Господин БлегЛег,- его маленькие чёрные глаза отражают мрак, когда он разворачивается в пол-оборота, подставляя лицо под свет лампы,- вы не понимаете, кто такой Ророноа Зоро. - Нет, я прекрасно понимаю… - Нет, не понимаете,- жёстким командным тоном прерывает он его,- вы политик, не солдат. А Ророноа Зоро был солдатом и стал убийцей. Не вмешивайтесь в то, что вы не понимаете. - Политики - те ещё убийцы,- усмехается Санджи, совсем не по-доброму оскаливая верхние зубы,- и для того, чтобы понять убийцу, необязательно быть солдатом. Голубые глаза выдерживают прямой напор темных бездонных глаз главнокомандующего. - Господин БлегЛег,- снова начинает он, произнося имя, словно приговор,- я знаю о вашей войне с Крокодайлом, но убийца и предатель должен ответить по закону перед государством и перед его народом, а не быть наделённым правами и защитой. - Я согласен,- тут же отвечает Санджи, согласно качая головой, отчего его волосы мягким золотом отливают в свете ламп,- но почему бы не подождать, скажем, хотя бы три дня. Ведь тогда, схватив Ророноа, вы сможете повесить на него ещё и убийство одного из членов сената. - Играйте в свою войну без внедрения посторонних сил. Попробуйте хоть раз поработать своими собственными руками. Его голос ровный так же, как спокоен и тон – но Санджи кажется, что на него кричат. И в ответ он улыбается ещё шире. - Чака, вы мне только что сказали взять револьвер и спустить кобуру в грудь Крокодайла. - Я вам сказал, чтобы вы немедленно отправились домой и отсидели свой срок в тишине и покое, а не устраивали себе лишние неприятности перед выборами. Санджи тихо хмыкает: - Крокодайл очень силён в вопросах о невольниках, вы уверены, что справитесь? - Это уже не ваша проблема, господин БлегЛег. Держите своё дурное любопытство при себе, иначе когда-нибудь оно скажется вам боком. - Да, ты прав, Чака – меня это дело, слава Богу, не касается,- он протягивает руку для прощального рукопожатия. Мужчина, ни секунды не теряя, жмёт тонкую сухую, по сравнению с его, ладонь с нежной, почти как у женщины, кожей и, глядя на широкую ослепительную улыбку на лице парня, невольно усмехается в ответ, пряча за ухмылкой совсем не подобающую для него мягкую улыбку. - Предатель ответит перед сенатом и народом. Хотя есть и более страшный суд - ему придётся ответить перед Богом,- Санджи чуть задерживает рукопожатие,- я надеюсь, что ты найдёшь время навестить меня на неделе. - Всего доброго, господин БлегЛег,- кивает головой Чака и разворачивается к блондину спиной, показывая, что разговор их окончен. Санджи хмыкает, чуть склоняет голову и на каблуках разворачивается в сторону выхода. Чака, как он и предполагал, был неотступен в своём решении, что, однако, Санджи БлегЛега не сильно расстроило. Он сдувает пряди волос, выбившиеся из чёлки и, кивнув головой страже, что теперь следует за ним, направляется на поиски другой стороны этого дела. Он нашёл их быстро, в другом конце холла, с многочисленным скоплением гвардии вокруг небольшого куба, покрытого сверху плотной чёрной тканью. По предположению Санджи там и находился небезызвестный всем дикий зверь по имени Ророноа Зоро. Блондин без интереса скользнул взглядом по клетке. Его поимка так сильно всколыхнула Серебряный корпус, что он даже себе представить не мог, что сейчас должно твориться на Медном. Ведь Ророноа Зоро - это один из титанов сопротивления, поймать его - это как поджечь паровоз с порохом и отправить в пещеру с плутонием. Они захотят вернуть его любым путём, пока предателя не казнят, но если Крокодайл не позволит казни состоятся, то рейтинг крокодилового ублюдка в Серебряном корпусе взлетит до небес. Но это будет на короткий промежуток, пока зверь не выпутается из оков или пока не придут за ним его верные подручные. То есть товарищи... или лучше сказать друзья? - Чему вы так улыбаетесь, мистер Принц?- мягкий женский голос звучит всего в паре метров, и Санджи резко разворачивается, расплываясь в широкой улыбке. - Роби-и-и-н-тян!- восклицает он высоким тенором,- мелорин моего сердца, я ослеп от счастья! Его ноги подгибаются, и парень падает на колени, захватывая руку своей женщины, и осторожно прикасается губами к её мягкой белой коже. Он глубоко вдыхает тонкий цветочный аромат её духов и блаженно прикрывает глаза. Санджи поднимает голову, глядя на неё снизу вверх и слыша, как его сердце сбилось с ритма. Её чёрные, как уголь волосы обрамляют угловатое точёное лицо с совершенно не мягкими чертами, а цепкий взгляд её тёмно-синих глаз смотрит снисходительно. Она улыбается, мягко растягивая губы в нежной улыбке, но глаза этой женщины никогда не смеются – в них расчётливый ум мудрой женщины, повидавшей в свои жизни, казалось бы, всё. И Санджи протяжно сглатывает, когда его жадный взор непроизвольно скользит по её фигуре, останавливаясь точно между глубокой ложбинкой полных грудей в вырезе её кружевного платья. Длинные пальчики женщины осторожно, но требовательно поднимают его голову за подбородок, не разрешая ему разглядывать её округлые прелести. - Вы мне льстите, мистер Принц. Она никогда не говорит громко и никогда не шепчет, но её слова всегда слышны и всегда скрыты от посторонних ушей. Так говорить может только она одна. - Бог бы не позволил мне этого,- порывисто шепчет он, пойманный пленом её синих глазах,- можно я приглашу вас распить со мной бутылочку белого вина сегодня вечером. - Я прошу прощения, но я не приготовила подарок на ваш юбилей. - Видеть вас для меня уже самый дорогой подарок,- тут же отвечает он, поднимаясь с колен и сжимая в своих руках её тонкие ладошки,- я приготовлю вашу любимую пасту с креветками, открою чуть прохладную бутылочку вина, зажгу лавандовые свечи и… - К сожалению, мне нужно идти,- она поворачивает голову в сторону суетящейся гвардии, собирающейся нести клетку в зал суда. Она снова поворачивается к нему, заглядывая в глаза,- вам есть, что мне сказать перед тем, как я начну? Робин видит, как парень замирает, застигнутый врасплох её неожиданным прямым намёком. - Не понимаю, как такой прекрасный цветок, как вы, может работать в бездонной пустыне, как Крокодайл. Зачем, Робин-тян? Вы не должны туда идти, вам грозит суд и клеймо предателя. Она улыбается чуть шире, подаваясь вперёд: - Я знаю, мой Принц. - Нет, я вам не позволю загубить себя,- мягко возражает он, нежно убирая прядь длинных чёрных волос с высокого лба женщины,- вы самое прекрасное создание Бога. Он чуть прикрывает глаза, ощущая чувствительными кончиками пальцев приятный шёлк её волос. - К счастью, на это у вас нет полномочий,- напоминает она,- мне пора уходить, мистер Принц. Он сжимает её руку, не позволяя женщине отстранится. - Не делайте этого, пускай Крокодайл сам подставляет свою шкуру, но не Вы! Она качает головой. - Вы не понимаете, мой дорогой Принц, это моё личное желание. - Робин, я не могу вас отпустить,- парень говорит порывисто, с жаром,- вас приговорят к смерти, независимо от того, выиграете ли вы дело или проиграете! - Вы отпустите меня сейчас,- мягко выдыхает она, игнорируя взволнованное состояние блондина,- иначе я решу, что вы не уважаете не только мой выбор, но и меня. - Я вас бескрайне уважаю, Робин, и люблю всем сердцем, поэтому я не могу вас сейчас туда отпустить! Нет! Одна только мысль об этом заставляет моё сердце обливаться кровью! Санджи оставляет лёгкий поцелуй на тыльной стороне её руки и накрывает её руку своей, словно пытаясь сохранить свой мимолётный поцелуй на её коже подольше. - Простите меня, Санджи-сан. Он не чувствует, как её ладонь выскальзывает из его рук. Он успевает схватить её за локоть, останавливая перед самой ужасной ошибкой всей её жизни... и запоздало осознавая, что двери уже открыты, и гвардия ждёт у входа, чтобы проводить защищающую сторону к помосту правосудия. - Ещё минуту!- кричит он, загораживая высокую женщину собой от посторонних любопытных глаз. - Господин Принц, какие-то проблемы? - Я сказал подождать минуту!- грозный низкий рык срывается с его губ, и начальник гвардии, подчиняясь, отступает. Санджи поворачивает голову к женщине, что стоит так близко, согревая дыханием его кожу даже сквозь шёлк рубашки. Он наклоняется к ней, почти соприкасаясь губами с её тёмными волосами: - Я отменю дело, и мы найдём вам замену, Робин. Но я не отпущу вас,- шепот его слов заставляет женщину встретится с его взглядом – порывистым, открытым. Он всегда казался ей пламенем - чарующим, сильным пламенем, способным сжечь всю историю, оставив после себя только пепел. - Простите, Санджи-сан,- повторяет она извинения,- но если вы отмените сейчас заседание, я выступлю на следующем, а вам никогда не прощу этого поступка. Она коротко кивает головой начальнику гвардии, чтобы он проводил её. Санджи стоит, словно поражённый громом. Он не верит ей, не верит её словам, не верит её желаниям. Он что-то грубо отвечает на вопрос одного из гвардейцев, оскорбляет и, кажется, посылает в далёкие дали на предложение проводить до свободного места. Санджи не обращает внимание и на шёпотки в округе – он уже давно привык к шёпоту за спиной и крикам в лицо. Сейчас его ум занимала только одна женщина.