alpha x2.

Бён Бэкхён всегда считал себя обычным, среднестатистическим альфой. Галантно вёл себя с омегами, уступал места пожилым людям и детишкам. И не ругался матом при других людях. До того момента, пока его не пригласили в гости к одногруппнику, где собиралась добрая треть студентов со всего потока их специальности, чтобы обсудить, где же адово напиться на выпускной через месяц, чтобы весь город потом ещё долго на ушах стоял от того, как будущие адвокаты и судьи провожают студенческую жизнь. Свои моральные принципы и устои Бён Бэкхён нарушил тогда, когда ему представили молчаливого альфу модельной внешности, который учился в другой группе, вследствие чего они почти не пересекались в университете. Максимум – виделись в коридорах раз в неделю. И уж тем более никогда не обменивались даже парой слов – второй альфа, Пак Чанёль, рассекал коридоры альма-матер с вечным надменным выражением лица, из-за чего даже подходить лишний раз к нему не хотелось Бэкхёну, который был (ну, как ему казалось) полной противоположностью того самого Чанёля. А тут их наконец решил познакомить (вовремя, в конце обучения) одногруппник Бэкхёна, который, кажется, знал абсолютно весь четвёртый курс со всех направлений. - Блять, - вырвалось у Бэкхёна, как только Пак Чанёль, натянув на по-прежнему надменное лицо вежливую улыбку, сжал его ладонь своими холодными пальцами. Все рядом стоящие замерли – ещё бы, никто за четыре года, кажется, ни разу не слышал от вежливого и приличного студента ни одного матерного слова, а тут вон что выдал при знакомстве с человеком. Чанёль тихо хмыкнул, выпуская чужие тонкие пальцы, и убрал обе руки в карманы. Посыпались вопросы и шутки, мол, «Чанёль, ты силы-то не рассчитываешь совсем, когда с людьми здороваешься?» и «Ты ему руку сломал, что ли?», на что сам Пак поджал губы, пряча полуулыбку, и отошёл к другой компании парней, а Бэкхён с потерянным видом отмахнулся от назойливых шутников и быстрым шагом прошёл в ванную комнату, на долю секунды опередив недовольно вскрикнувшего омежку, который как раз хотел туда зайти. Замок защёлкнулся за секунду, приглушая звуки, доносящиеся из гостиной, где альфы уже делили выпивку (да, хотели культурно обсудить, где провести выпускной). Дрожащие руки порывистыми движениями расстегнули рубашку, оголяя светлую подкачанную грудь, где, начинаясь прямо под ключицей, по правой стороне виднелся ещё нечёткий рисунок, состоящий из каких-то причудливых линий, разобрать которые было невозможно. Сам рисунок от ключицы переходил вниз по рёбрам, заканчиваясь прямо под нижним ребром сплетением неясных символов. Именно обжёгший кожу рисунок, которого ещё полчаса назад не было, и послужил причиной того громогласного «Блять», которое и шокировало всех присутствующих. Кроме, кажется, Чанёля, который слишком спокойно отнёсся к тому, что его соулмейт – альфа. *** Бэкхён глубоко вдохнул свежий воздух, стоя на крыльце университета. На улице в мае уже вовсю жарило солнце, а кожу на груди уже несколько дней жарила своеобразная метка, которая будто возмущалась тем, что хозяин тела не принимает её, поэтому краснота с кожи никак не сходила, а рисунок не приобретал чёткость. Пак Чанёля он с тех пор не видел. Просидел добрых минут сорок в ванной, откуда его каждые пять минут пытались выкурить, благо, в квартире была ещё одна ванная комната, и в итоге от него отстали. Все сорок минут провёл в глупых попытках стереть или отскрести с тела рисунок, появление которого (точнее, обстоятельства его появления) стали настоящим шоком. Где это вообще видано, чтобы соулмейтом альфы был другой альфа? Да, конечно, оправдывал ситуацию Бэкхён, сказки про каких-то истинных альф и омег остались в книгах восемнадцатого века, в настоящем такой сильной зависимости от представителей противоположного пола никто не испытывал уже давно. Довольно редко среди альф и омег находились соулмейты, но это было далеко не так, как описывалась в старых книгах истинность – никакой болезненной привязанности, неконтролируемого возбуждения рядом со своей предназначенной судьбой парой. Именно это и было главной фишкой – пара выбиралась не природой, как в тех самых сказках, а судьбой. Соулмейты были вовсе не обязаны жить вместе и вообще заводить отношения – они вполне могли мирно разойтись и не страдать от этого, разве что на теле всё равно оставался рисунок, который нравился не всем. Ну, конечно же, при отношениях с тем, с кем хочешь, а не с кем свела судьба, не было того понимания и гармонии, что царила между соулмейтами. Но, блять, Бэкхён даже не слышал о том, что соулмейтом альфы может быть альфа. Последним аргументом в защиту своего мнения был вопрос «А как тут трахаться-то?» Разумеется, он вполне мог просто проигнорировать это. Или спокойно поговорить с Чанёлем и обсудить всё. Вряд ли тот тоже в восторге от такого поворота дел и станет его держать. Альфы созданы для омег. Но вместо немедленного серьёзного разговора Бэкхён сначала оккупировал ванную, а потом несколько часов методично нажирался виски, сидя на диване в нескольких метрах от изредка кидающего на него долгие взгляды Пака. Что они в итоге решили насчёт выпускного, он так и не услышал, потому что в результате просто отрубился на том же диване, а рано утром был разбужен хозяином хаты и выгнан на пары. Туда он, конечно же, не пошёл, решив отправиться домой и поспать. На следующий день он тоже благополучно забил на учёбу (конец года, почему бы и не расслабиться), и вот только через день после той пьянки, простите, обсуждения выпускного, он притащился на пары и чудом ни разу не наткнулся на своего новообретённого соулмейта. Чего он, если честно, по закону подлости ожидал. И только он спустился на одну ступеньку, выйдя из дверей университета, как за спиной послышался мягкий, но невероятно низкий голос. - Привет, Бэкхён. Бён от неожиданности дёрнулся и с тоской подумал, что совсем нервы ни к чёрту, когда чуть не упал, лишь каким-то магическим образом удержавшись на ногах. А потом мысленно возмутился, какого чёрта этот Пак Чанёль его даже не попытался поймать. Ладно, он тоже не принимает этот подарочек судьбы, но хотя бы из чисто человеческого сострадания, по-братски, по-дружески, по-альфьи! - Привет, - Бэкхён растянул губы в улыбке и развернулся лицом к Чанёлю, который, стоя на ступеньку выше, казался просто великаном. Бён нахмурился и сделал шаг вперёд, становясь на один уровень с Паком, но в итоге всё равно к своей досаде оказываясь ниже. Чанёль же удивлённо приподнял одну бровь, даже забыв про свою маску высокомерия. Окинул взглядом Бэкхёна, спускаясь с выкрашенных в светло-русый волос по белой рубашке и светлым джинсам к ногам, по дороге пытаясь выцепить рисунок на груди, который был настолько бледным, что даже не просвечивал через белую ткань. Окончив короткий осмотр, довольно хмыкнул. Шатен был весьма хорош, однако крупными буквами перед глазами маячило одно «но». Ну, альфа альфой! Даже при всём желании довольно трудно спутать с омегой, чтобы Пак мог убедить себя в том, что его соулмейт как раз относится к слабому полу. Запах горького шоколада с нотками альфьего мускуса и крепкая фигура, вовсе не как у женоподобных омег. Сам же Чанёль пах морозной свежестью. Мелькнула мысль, что его запах нихрена не сочетается с горьким шоколадом, хотя, кому как. - Ты что-то хотел? – Бэкхён нагло щёлкнул пальцами прямо перед его лицом. Довольно привлекательным для альфы лицом. Будь Бэк омегой, пришлось признать ему, - он бы такого ни за что не упустил. Но… - А, да, - очнулся Чанёль, - поговорить для начала. Бён беззвучно вздохнул. Не удалось всё же сбежать от разговора. - Это надолго? Чанёль, будто отказываясь смотреть в глаза своей паре («Боже, даже звучит-то дико, если употреблять в этом контексте»), уставился куда-то вдаль и помолчал пару секунд. - Думаю, не на пару минут разговор, - наконец сказал. Бэкхён нервно облизал губы, раздумывая, и кивнул. - Пошли, я тут в трёх минутах ходьбы живу. Не будем же на улице говорить. *** - Так что ты хотел сказать? – Бэкхён уже успел изобразить гостеприимного хозяина и разлить по кружкам кофе, а Чанёль всё хмуро молчал. Наедине его вид самоуверенного альфы с завышенной самооценкой сошёл на нет окончательно. - Да, - Пак, успевший взять в руки горячую кружку, поставил её обратно, так и не сделав глотка. – Думаю, для тебя тоже было неожиданностью это, - пальцы начали ловко расстёгивать верхние пуговицы рубашки, и Бэкхён уже хотел было пошутить, типа «Воу, прекрати стриптиз, помогите, чести лишают», но было как-то не до шуток. Тем более, что он понимал, что хочет ему показать второй парень. Бэк молча оглядел рисунок, выглядывающий из-за оттянутой рубашки, находящийся точно там же, что и у него. Разве что рисунок Чанёля был гораздо чётче и без покраснения кожи вокруг – видимо, он так старательно, как Бэкхён, не отторгал их «парность» физически и морально. Бён молча кивнул и отвернулся, отпивая горячий кофе и давая Чанёлю застегнуть рубашку, что тот делать не торопился. Тишина уже начинала напрягать, и Бэкхён прочистил горло. - Что ты предлагаешь? - У меня есть вариант, но я не уверен, что ты будешь в восторге от него. Поэтому спрошу сначала тебя, чего ты хочешь? – Чанёль, так и сидя в расстёгнутой рубашке, внимательно посмотрел на шатена, нервно теребящего чёлку. - Я… Не знаю, - ещё утром вариант «послать Пака на хрен» казался самым правильным, а сейчас это никак не удавалось из себя выдавить. – Думаю… - и окончательно замолчал. - Мне кажется, самым правильным будет попробовать. - Я думаю, ты пра… Что?! – Бэкхён, пребывающий в своих мыслях, был на все сто уверен, что Чанёль откажется от него как пары, и уже успел обрадоваться, что вслух это не придётся говорить ему самому, как тот вдруг выдал что-то, не поддающееся пониманию Бёна. - Я так воспитан, - упрямо гнул свою линию Чанёль. – Это не просто так. Шутки судьбы, не шутки – мы должны попробовать. Расстаться всегда успеем. Бэкхён поднял на Пака шокированный взгляд. Подсознание шепнуло, что вот, видимо, и причина, почему Чанёль никогда не попадал в какие-то громкие студенческие скандалы с омегами – он просто слишком высокоморальный и всё делает по совести, а не «трахнул и пошёл искать нового». - Боже, Чанёль, ты вообще понимаешь, о чём ты? Лучше сразу отказаться от этой идеи. Я не омега, у меня не будет детей и течки, как и у тебя. В конце концов, я альфа, у меня инстинкты будут просить, чтобы я кого-то поимел. А я уже знаю, что ты планируешь вставить мне, а не наоборот. Ты хочешь терпеть постоянные измены с моей стороны, чтобы я цеплял омег каждый раз после того, как ты меня трахнешь? Или будем сразу устраивать тройнички, чтобы далеко не бегать? – Бэкхён уже не знал, как ещё переубедить второго парня, в глазах которого горело упрямство. – Блять, да мне претит мысль о том, что меня, нормального альфу, будут иметь в задницу. И в конце концов, Чанёль, стереотипы общества никто не отменял. Это не нормально. - Я смогу тебя убедить, что это вполне нормально и такое может быть. Насчёт того, что твой внутренний альфа тоже требует кого-то подчинять – это мы решим. Бэкхён покачал головой и поднялся со стула, подходя с кружкой к раковине. - Нет, Чанёль. *** То, что Пак Чанёль пиздецки упрямый, Бэкхён понял уже через неделю. Он упорно встречал его каждый день после университета, хотя Бён до сих пор на каждую попытку позиционирования их, как пары, говорил твёрдое «нет». Хотя, шатен должен признаться, дружить с Паком оказалось очень даже неплохо. Ещё бы, сдружиться со своим соулмейтом оказалось одной из самых простых вещей. Конечно, все знакомые порядком удивились их резко зародившейся дружбе, но Бэкхён был доволен. Во всяком случае, руки Чанёль не распускал, намёков не делал, они спокойно могли выпить вдвоём, и иногда даже удавалось забыть о том, что у них на телах парные рисунки. А тем временем, рисунок на груди Бэкхёна принимал всё более чёткие очертания и тёмный цвет. Загогулина под рёбрами оказалась заковыристым переплетением букв «C» и «B». В ходе ненавязчивого допроса выяснилось, что у Чанёля под рёбрами написано то же самое. Тело принимало «пару», а голова - нет. Единственное, что огорчало Бэка – с его «другом», который вёл себя настолько прилично и непринуждённо, что они действительно казались окружающим хорошими приятелями, нельзя было подцепить в клубе сладко пахнущих омежек. Чанёль сразу пресекал на корню такие разговоры, а свободного времени, которое Бэкхён мог потратить на поход в клуб в одиночестве, у него просто не было – шла сессия, долги навалились с новой силой, а те крупицы свободного времени, что у него были, бессовестно забирал Чанёль. Так в завалах учёбы прошёл весь месяц, только последняя неделя которого выдалась более или менее свободной. И то, она была потрачена на марафон фильмов в квартире Бэкхёна, где Чанёль будто поселился на эту неделю. Наконец, дипломы были получены, а бар для выпускного выбран и арендован на вечер и часть ночи (разориться будущим адвокатам пришлось знатно). Каждый понимал, что это лишь зовётся так культурно и прилично – «выпускной», а на самом деле, это будет последняя в их студенческой жизни вечеринка, полная алкоголя и разврата, где наверняка оприходуют не одного омежку, а кому-то из них «повезёт» ещё и залететь спьяну от нежелающего брать ответственность альфы. В десять вечера большая часть народу уже была на месте, кто-то успел порядком набраться ещё по дороге на вечеринку, а Бэкхён, одетый в дорогущие чёрные джинсы (для него самого осталось загадкой, зачем он их надел на мероприятие, где велика вероятность того, что уже через несколько часов он будет стоять на коленях на грязном полу перед унитазом) и тёмно-синюю идеально выглаженную рубашку, сидел в одиночестве за столом, лениво оглядывая бар. Друг ещё не пришёл. Мелькнула мысль подцепить пока что одну из легкодоступных омежек, что уже не совсем крепко стояли на ногах около барной стойки, но сам он ещё не был настолько пьян. И обухом по голове била совесть, кричащая, что скоро придёт какая-никакая, но предназначенная ему судьбой пара, даже если они не спят и вообще не встречаются по сути. После трёх крепких коктейлей, которые он так и влил в себя в одиночестве, в голову полезли тоскливые мысли. Что он настолько неудачник, что парой ему достался человек, которого не представишь всем, как своего парня – слишком сильно в Бэкхёне палится альфа, не говоря уж о самом Паке. Оттуда мысли медленно поплыли по направлению к «и каково это, жить двум доминирующим сущностям вместе и пытаться подчинить друг друга». Как итог – спустя час Бён уже откинулся на мягкую спинку дивана, который так никто и не занял, кроме него, и прикрыл глаза на секунду. Через эту самую секунду, а может, минут через пять или даже десять, обоняние резанул резкий запах свежести, а сиденье рядом прогнулось под чужим весом. Тонкие губы невольно растянулись в улыбке, когда рука Пака осторожно растрепала уложенные волосы Бэкхёна. - Кто-то уже набрался. Бэкхён нехотя открыл глаза и в пляшущей разноцветными огнями темноте с трудом сфокусировал взгляд на фигуре абсолютно трезвого парня, сидящего рядом, который слабо улыбался, не отрывая взгляда от шатена. - Потому что ты меня бросил тут в компании кучи легкодоступных омег. - Как будто тебя это не устраивает, - Чанёль натянуто улыбнулся, вставая. – Я к бару, тебе принести что-нибудь? - Возьми нам бутылку чего-нибудь хорошего, я угощаю, - Бэкхён пьяно отсалютовал смеющемуся Паку и начал озираться по сторонам, чтобы, будучи разморенным от алкоголя и тепла, не уснуть. Где-то распалённые алкоголем альфы зажимали по углам стонущих омег, чьё скуление не было слышно в общем шуме, но запросто угадывалось, где-то пары или небольшие компании просто танцевали, но большая часть присутствующих разбрелась по диванчикам за столиками и от души нажирались. Стук стекла о деревянную поверхность стола отвлёк от созерцания толпы. Бэкхён перевёл взгляд на Чанёля, который плюхнулся рядом, принимаясь открывать бутылку рома, всунув взбунтовавшемуся Бёну колу, которая стоит на порядок меньше и которую будет хотя бы не жалко разлить. Бутылка пустела стакан за стаканом, Чанёль ненавязчиво наливал и без того уже ничего не замечающему Бэкхёну значительно меньше, чем себе, чтобы тот совсем не отрубился. Когда на дне осталась едва ли пара глотков, Бён откинулся на плечо Чанёля и низко простонал. - Хочу трахаться. - Тебе только этим и заниматься сейчас, - беззлобно фыркнул Пак, посмеиваясь с шатена, который всеми силами уже пытался сидеть ровно. Сам Чанёль тоже был порядком пьян, но значительно меньше. - Слишком скучная вечеринка, - цокнул языком Бэкхён, обводя взглядом зал и ища, за что интересное зацепиться. Так и не найдя, пошатываясь, встал. – Пошли. - Куда? – Чанёль встал следом, заинтересовавшись. - К барной стойке. Так и не получив нормального ответа, зачем они туда идут, Пак покорно проследовал за вторым альфой, который удивительно твёрдо стоял на ногах для человека, влившего в себя столько алкоголя. Подойдя к барной стойке, за которой практически не было народа, Бён схватил откуда-то маленькую ложку и постучал по стеклянному бокалу, привлекая внимание окружающих. Благо, музыка была приглушена. Часть танцующих и пьющих удивлённо обернулись на шум, а Чанёль всё не мог понять, что замыслил Бэк. Впрочем, долго гадать не пришлось. - Господа, - Бэкхён многозначительно вздёрнул бровь, что выглядело весьма курьёзно. – Я хочу сделать объявление. Окружающие зашушукались, подняв гомон на пару секунд. Подождав, пока все замолчат, Бён продолжил. - Я хочу представить вам своего соулмейта, которого нашёл месяц назад, - прежде чем медленно соображающий из-за алкоголя Чанёль успел его остановить, продолжил. – Это Пак Чанёль, прошу любить нас и жаловать. Оглушительная тишина на несколько секунд (не считая музыки), а затем нерешительные смешки тех, кто оценил пьяную «шутку». - Какого хрена вы смеётесь, - Бэкхён принялся резко выдёргивать пуговицы своей рубашки из петель, едва ли не отрывая их. По мере оголения толпа подступала всё ближе, пытаясь увидеть, что там Бэк хочет показать. Взору открылся угольно-чёрный рисунок на груди, который переходил на руку, а оттуда на кисть руки и заканчивался на безымянном пальце. Бэкхён ненадолго подвис, рассматривая ту часть рисунка, которой недавно не было, а затем принялся расстёгивать рубашку Пака, который слабо сопротивлялся. У того рисунок дополнился точно так же. Чёрные линии оплетали руку и заканчивались на безымянном пальце, образуя подобие кольца. Бэкхён стянул рубашку Чанёля окончательно, начиная зачарованно вести кончиками пальцев по новым линиям, будто проверяя их долговечность. Рвано дышащий из-за нежных прикосновений Пак попытался накинуть одежду обратно, но был остановлен резким жестом. - Не смей. Пусть смотрят, что мне досталось. Фырканья вокруг начали принимать более отчётливые формы – кто-то тихо посмеивался от абсурдности ситуации, кто-то с отвращением смотрел и возмущённо шипел что-то про извращенцев-альф, которым омеги не дают, остальные же просто кривили лица в презрении, отходя подальше, будто боялись заразиться. Бэкхён, игнорируя все шепотки вокруг, прижал ладонь к чужой горячей груди поверх рисунка. - Хочу, чтобы все запомнили мой последний день студенчества. И чтобы у них всех окончательно челюсти отвисли, - приподнялся на носочки и ткнулся губами в ухо. – Трахни меня прямо здесь, при них. Чанёль глухо прорычал и рывком подсадил тяжёлого для своего роста Бэкхёна на барную стойку, оказываясь лицом на уровне его живота. Остатки людей, сидящих рядом, резко исчезли. Несмотря на своё отвращение, почти все смотрели, что альфы делают. «И это возбуждает», - короткая мысль, прерванная тем, как резко Пак стянул с чужих ступней мешающуюся обувь. Бён рывком притянул за волосы своего возбуждённого и чертовски привлекательно выглядящего с голым торсом альфу ближе и, не приглушая голос, насмешливо произнёс: - Даю тебе сегодня меня трахнуть только потому, что я уже в хлам, и боюсь, что у меня в самый ответственный момент упадёт, если я решу тебе вставить. Чанёль лишь бархатисто рассмеялся, грубо хватаясь за чужой ремень, который под руками жалобно звякнул, затем позволил рывком расстегнуть ширинку и парой движений стянуть джинсовую ткань вместе с бельём с ног. Бэкхён еле успел сориентироваться в пространстве и схватиться за стойку, чтобы не приземлиться голой задницей на пол с высоты полтора метра. Гул вокруг стал громче. Не каждый день увидишь во всех отношениях хорошего альфу полностью голым, лишь в рубахе, до сих пор висящей на одном плече. Да ещё и под другим альфой, который уже самозабвенно вылизывает и выцеловывает косточки в основании стопы и лодыжку, закинув чужую ногу себе на плечо. Мокрые жадные поцелуи движутся всё выше. Кажется, ещё немного – и возбуждённый парень просто вцепится зубами в нежную кожу, оставляя как минимум налитую кровью гематому. Бэкхён же, абсолютно отбросив стыд и перед брезгливо скривившимися альфами, и перед покрасневшими от стыда омегами, лишь за волосы прижимает чужую голову ближе, чтобы прикосновения ярче чувствовались, и запрокидывает голову назад, ловя кайф похлеще, чем от выпитого ранее алкоголя. Он бы никогда раньше не подумал, что чувство подчинения другому самцу может так возбуждать. На бедре в полумраке багровеет россыпь тёмных засосов, за которые Чанёлю ни капли не стыдно – это не омежка, чтобы сюсюкаться и возиться, это такой же мужчина, как он сам. Тут можно и даже нужно погрубее. Особо наглые и развратные омеги укладываются подбородками на барную стойку около взмокших плеч Бэкхёна, который уже лежит по диагонали, лишь сместив таз к краю. В юных омежьих головах что-то вздыхает по поводу того, что Бён Бэкхён – один из самых завидных альф в группе, а тут такой сюрприз. Шатен уже не замечает, что кто-то находится вплотную к нему. Главное, что не трогают. Он блаженно жмурится, чувствуя влажные губы и ловкий язык на промежности, и надрывно стонет, когда его ноги раздвигают шире, и язык Чанёля упирается в непредназначенное для этого кольцо мышц. Чанёль пошло облизывается и удобнее закидывает ногу на плечо, уже с силой надавливая твёрдым языком на анус, который с трудом поддаётся. Бэкхён списывает всё на количество выпитого алкоголя, но боль гораздо меньше и тупее, чем он ожидал. Впрочем, пьян он не настолько, чтобы у него упал от этого, и эрекция мокро блестит в свете цветных ламп, на что тоскливо мысленно облизываются омеги. Язык – это приятно и удобно, но Чанёлю уже не терпится. Вглубь скользят мокрые от слюны пальцы, которые непривычно сдавливаются мышцами (альфа отмечает про себя, что даже у девственных омег не так узко, и это заводит ещё больше). Бэкхён тихо вскрикивает от неожиданности, когда его вспотевшее тело рывком стаскивают с барной стойки и довольно грубо кладут на стол, потому что удобнее. Один из самых громких стонов вырывается из груди, когда влажная головка чужого члена прижимается к не особо растянутому анусу, но терпеть уже Чанёль не может. Поэтому настолько аккуратно, насколько может, помогает себе пальцами войти немного и замирает. А затем потихоньку протискивается дальше, закусывая губу от того, насколько это отличается от тела любого омеги. Гораздо уже и не так скользко, что из-за непривычности и осознания того, что он занимается сексом с альфой, возбуждает ещё больше. Зрителей уже порядком меньше, некоторые альфы вышли на улицу, чтобы не смотреть на это. А оставшиеся одногруппники наоборот уставились ещё внимательнее на то, что блестящий от слюны и природной смазки Чанёля член плавно выскальзывает из сжимающегося тела почти полностью и снова резко толкается внутрь. Бэкхёну остаётся лишь обессиленно скулить, потому что это круто. Как бы он ни отрицал, но это довольно приятно и (да, скорее всего благодаря алкоголю) не смертельно больно. Вскоре сходящий с ума от тесноты Пак ускоряет движения, и Бэкхён понимает, что выходить он никуда не собирается. Остаётся лишь собрать остатки сознания и приготовиться к боли. Потому что он знает, какого размера достигает узел и как от него из-за боли скулят даже омеги. Ещё несколько движений – и Чанёль резко входит до конца, насколько только возможно, и замирает, обжигая изнутри спермой. Бэкхён лишь закусывает губу, давя позорный стон удовольствия, когда узел внутри увеличивается и причиняет тянущую боль одновременно с невероятно приятным давлением на простату. С мыслью о том, до чего дошёл он, альфа – ложится под другого альфу и получает удовольствие, а ещё, вдобавок, собирается это делать неоднократно – Бэкхён кончает, забрызгивая спермой собственный живот и стол, на котором лежит. Чанёль игнорирует сиплое ворчание шатена и заваливается сверху – надо же как-то скоротать время сцепки. Пара омег, которые вообще чёрт знает как тут оказались (потому что, кажется, даже не учатся с ними) нерешительно аплодируют, пока остальная аудитория отходит от шока. *** Через полгода стало уже привычно получать колкие взгляды прохожих, которые при виде двух альф, держащихся за руки или целующихся на улице, переводили своих детей на другую сторону дороги. Чанёль эти взгляды и комментарии изначально игнорировал, и ему с невероятным трудом удалось уговорить до сих пор дёргающегося от каждого косого взгляда Бэкхёна, чтобы тот уже принял всё и перестал вырываться из его объятий на улице. Стыдно после выпускного ему было ещё долго, этого не отнять. Немного стыдно было даже Чанёлю. Но кому есть дело до мнения прохожих и бывших одногруппников, когда на безымянных пальцах, как раз между линиями парного рисунка, будто так и должно быть, уже два месяца блестят обручальные кольца? Зато это стоит тех выражений лиц молоденьких омежек, которые, тяжело вздыхая, ждут по окончании рабочего дня омегу, которая украла сердце и душу одного из завидных альф, а получают второго альфу, который лишь нагло улыбается и глубоко целует первого.