***
— Те трусы ты надеть отказался, а голым ходить нормально в толпе озабоченных омег? — недовольно шипит Бэкхён, размахивая зажатыми в ладони чёрными плавками, которые Чанёль, в данный момент завязывающий на поясе хитрый (и как можно более надёжный) узел из обмотанного вокруг бёдер полотенца, не надел. К счастью, в раздевалке для альф больше никого не было. — Я не голый, Бэкхён, — устало выдыхает Чанёль. — На мне полотенце. Я всегда хожу так в сауну. — Купаться в бассейне ты тоже в полотенце будешь? Или в победном жесте сорвёшь его и прыгнешь в воду, размахивая членом? — Если я вдруг решу поплавать, я надену бельё. — Не удивлюсь, если решишь прямо при этих недоёбанных омегах переодеться, нарцисс чёртов, — Бэкхён кидает злосчастные трусы в голову Чанёля, который не успевает их поймать, и с видом победителя (правда, не очень довольного) быстро выходит из раздевалки, привлекая взгляд задницей в обтягивающих плавках. Чанёль на долю секунды закатывает глаза и нехотя выходит следом, проверив надёжность замотанного полотенца. Он, и правда, не привык в сауне надевать под полотенце бельё, но до ужаса ревнивому Бэкхёну можно даже не пытаться это доказывать сейчас. Один только взгляд «бесхозного» омеги на Пака — и все убеждения слетят в никуда на фоне собственничества Бэкхёна. В любом случае, на всякий случай приходится ещё раз поправить кусок ткани. Если развяжется в компании кучи омег и одного недовольного и ревнивого альфы, то кому-то как минимум откусят яйца. Наугад пройдя по коридору (Бэкхён уже успевает куда-то исчезнуть), Пак натыкается на закрытую дверь в парилку. Не факт, что это именно та, которую выбрали коллеги, но без попытки открыть возможности понять наверняка нет. Молясь, чтобы за дверью не оказалось какой-нибудь оргии с альфой-переростком и парой-тройкой омег, Чанёль нерешительно тянет на себя ручку двери. В нос сразу ударяет смешанный сладковатый запах омег. Повезло — там действительно обнаруживается альфа и несколько омег, но альфа оказывается до боли в заднице знакомый. Который с недовольным видом сидит чуть в стороне от смеющихся над какой-то шуткой омег в компании зажавшегося в угол беты с их работы. Коротко усмехнувшись зашуганному виду парня (видимо, думает, что раз Бэкхён спит с альфой, то и им может не погнушаться), Чанёль протискивается мимо всех и садится чуть ниже Бэкхёна, укладывая ладони на его дёрнувшиеся лодыжки. Похер на глазеющих омег и брезгливо сморщившегося бету, который, если Чанёль не ошибался, и есть тот самый одногруппник Бэкхёна, разболтавший на работе об их отношениях. Повернувшись, насколько это было возможно, к Бэкхёну, Чанёль кладёт чуть колючий от пробивающейся щетины подбородок на колени того и начинает легонько массировать пальцами чужие ступни, максимально абстрагировавшись от шепотков вокруг. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы понять, что окружающие бурно обсуждают необычно большие парные метки соулмейтов, идущие от груди к кончикам пальцев на руке. — Бэкхён-а, — почти неслышно урчит Чанёль. Так, что шёпот доходит лишь до того, кому предназначен, а всем остальным приходится безрезультатно напрягать слух. — Не ревнуй, ты же знаешь, что я только тебя люблю, — каждый раз во время приступа бэкхёновой ревности снова и снова хотелось добавить: «И вообще, это ты меня не хотел принимать, а я сразу готов был к твоим ногам упасть, так что не смей меня подозревать в неверности», но Чанёль разумно молчал. То, что Бэкхён элементарно боялся и был не готов к отношениям с альфой — уж точно не повод тыкать в него этим. Тем более, что прошло уже три года. Три года, за которые Чанёль не то, что не устал от Бэкхёна — лишь больше влюбился, как мальчишка, стараясь вообще от него не отходить, потому что вдали сразу накатывала невыносимая тоска. — Да я знаю, — бурчит Бэкхён, дёргая ногой от щекотки. — Всё, перестань, они смотрят. — Да нам ли не похуй? Пусть в свои постели заглядывают, а не в нашу, — уже громче говорит Чанёль, с удовольствием подмечая недовольно наморщившиеся лица омег. — Эй, Пак, — раздаётся неприятно-вальяжный голос одного из парней. Если Чанёля не подводит память (и по большей части логика), они работают на одном этаже — а откуда ещё ему знать чужую фамилию? — Бросай своего, а то он вечно какой-то недовольный. Мы с парнями согласны с тобой и без обязательств переспать пару раз. Краем глаза отметив нервно дёрнувшуюся бровь Бэкхёна, Чанёль только успевает открыть рот, как слышится реплика уже другого омеги. Голос у этого приятнее на слух, да и выглядит вполне мило. Но, к разочарованию Пака, внешность оказывается обманчивой. — Да ладно, прекратите недооценивать Бэкхёна. Я бы ему отсосал, как минимум. А может, и трахнулся бы с ним пару раз, если бы его интересовали омеги, — в последней фразе явно был камень в чужой огород. Поджав губы, Бэкхён встал. — Чтобы я дал тебе в рот, тебе бы его сначала нужно было кислотой вымыть после всех побывавших там членов, — встаёт и решительно направляется к выходу, понимая, что ещё чуть-чуть — и вспыльчивая натура не выдержит. — Бэкхён-а, не дуйся, — обращение от первого омеги режет по ушам. — Мальчики, давайте на четверых сообразим — вас двое, нас двое, как раз хватит. Ну, или, если у вас не встанет на омег, можете порезвиться вдвоём, а мы посмотрим и тоже без дела не останемся, наверное, дурной пример заразителен, как говорится. Да и вам вроде привычно, когда на ваши игрища смотрят другие люди, — омеги звонко смеются, довольные шуткой. Чанёль молча встаёт и идёт в сторону двери, напоследок бросив на развеселившихся (и явно подвыпивших) омег презрительный взгляд. Приобняв уже открывшего для ответа рот Бэкхёна за плечи, он мягко подталкивает его в сторону двери. Когда та закрывается, отрезая их от шумного смеха и криков омег, Бэкхён глубоко вдыхает и выдыхает, чуть расслабляясь под весом чужой руки, так и лежащей на его плечах. — Не знаю, как ты, а я в их компании оставаться не собираюсь, — тихо произносит Чанёль, с внутренним удовлетворением встречая уверенный кивок. — Давай хоть в бассейне искупаемся разок, чтобы приезд сюда не оказался совсем бессмысленным, и поедем домой. — Предвижу, как завтра по офису будут разносить слухи о том, что мы импотенты, — фыркает Бён, уже более беззаботно оглядываясь в поисках самого большого бассейна. — Ой, не похуй ли? — усмехается Чанёль. — Главное, что ты же знаешь, что я не импотент, — мужчина пытается поиграть бровями, но нужного эффекта не успевает добиться — Бэкхён умело игнорирует это и с воплем бежит в сторону приглянувшегося бассейна, на ходу сбрасывая полотенце. — Бэкхён! Почему меня не подождал?! — обиженно выкрикивает вслед Чанёль, мгновенно изменившийся в лице. — Сам виноват, надо было сразу трусы надевать, — брызнув водой в подошедшего Чанёля, Бэкхён со смехом отплывает в сторону и показывает язык. Пак осуждающе качает головой и поворачивается в сторону раздевалки — месть за брызги от Бэкхёна не потерпит отлагательств.***
К моменту приезда домой выветриваются уже даже остатки злости на омег. Будто и не было того разговора — Бэкхён, видимо, совсем выкинул из головы произошедшее и поэтому уже вовсю мается дурью, на подходе к квартире вдруг напрыгивая сзади на ковыряющегося в замке Чанёля, который от неожиданности чуть не падает и еле успевает сориентироваться, ухватив руками Бэкхёна за своей спиной за бёдра. Толкнув дверь плечом, входит внутрь со своей драгоценной ношей на спине, разувается, наступив поочерёдно носками на пятки кроссовок, и проносит ухахатывающегося и кусающего его за ухо Бэкхёна в спальню, сваливая его на кровать. Тот, ничуть не смущаясь своей обутости, весело размахивает ногами в воздухе, пока их не перехватывает Чанёль — ещё бы, убирается в спальне зачастую именно более чистоплотный Пак, поэтому лишний раз собирать грязь не только с пола, но и с кровати точно не хочется. Стянув с чужих ног почти точно такие же кроссовки, как и у него самого, Чанёль шлёпает Бэкхёна по заднице, привлекая внимание. — Иди в душ, не хватало ещё подцепить чего-нибудь в том блядушнике. Я пока твою обувь отнесу. — А в душе присоединишься? - Бэкхён в излюбленной манере приподнимает бровь, пристав на локтях. — Обязательно, — бормочет Чанёль, пытаясь задавить улыбку. Этого Бэкхён уже не замечает, одним движением вскочив. Он отправляется в сторону ванной, на ходу стягивая с себя кофту и демонстрируя выступающую над поясом джинсов полосу ткани с надписью «Supreme», а взгляд Чанёля второй раз за день цепляется за прекрасное и любимое тело мужа, иначе этого человека не назвать. Прибрать обувь в прихожей занимает буквально несколько минут, затем ещё парочка — проверить, закрыта ли входная дверь, и быстро разобрать сумку с вещами, которые они брали с собой в сауну. Ванная комната встречает запотевшим стеклом без преувеличения огромной душевой кабины (которую они заказывали, опираясь на конкретные желания, и не зря). Быстро стянув джинсы, кофту и бельё с носками, Чанёль тихо отодвигает дверцу в сторону, но незамеченным остаться не удаётся — его сразу встречает внимательный взгляд хитро прищуренных карих глаз. Чанёль с удовольствием вдыхает чуть грубоватый запах Бэкхёна, не сбиваемый одеколоном или туалетной водой, и быстро зашагивает внутрь, тут же оказываясь в горячих во всех смыслах слова объятьях. — Ты решил тут заняться любовью? —шепчет Чанёль в чужое ухо, перед этим пальцами убрав за него мокрые пряди волос. — Предупредил бы хоть, я бы смазку и резинки из спальни захватил. Помнится, здешний запас мы приговорили ещё неделю или полторы назад. — А ты думал, я тебя на светские беседы в душ позвал? - Бэкхён еле заметно усмехается, прикасаясь пальцами к чужой груди, на которой уже хозяйничают струйки тёплой воды, огибающие соски. Кончики пальцев повторяют путь воды, по дороге ногтем цепляя правый сосок - их хозяин не удержался. Чанёль бросает короткое: «Ладно, подожди, я схожу за смазкой» и уже почти готов отодвинуть дверцу, но за запястье хватается рука Бэкхёна, мешающая уйти. — Не надо, пол потом после тебя вытирать, - морщится, но в итоге растягивает губы в улыбке после чужого «Ага, будто ты его вытирать будешь, надо же». — Не, серьёзно. Я, если честно, особо не в настроении на секс, но немного повеселиться не отказался бы. — И что же ты подразумеваешь под «весельем»? Подрочить друг другу и лечь спать? —Чанёль издевательски приподнимает брови и через секунду шипит от неприятного ощущения, когда два пальца с силой щипают за сосок. Боль тут же заглаживается мягкими прикосновениями губ, которые сначала целомудренно (если можно применить такое слово к поцелуями не в части лица) целуют, а потом обхватывают чуть затвердевший комочек, всасывая. Тихий полустон разрезает тишину, до этого нарушаемую лишь тяжёлым дыханием. Одна рука в нерешительности ложится на мокрый затылок Бэкхёна, поглаживая и на инстинктах прижимая ближе, пока тот продолжает терзать губами и — совсем немножко — зубами чужую плоть. — Они у тебя такие чувствительные, - практически мурлычет Бэкхён, наконец, отрываясь от своего занятия. Вездесущие пальцы находят второй сосок, мягко его сжимая. — Как будто у тебя нет, - вяло пытается защититься Пак, пока внутри еле сдерживается, чтобы позорно не заскулить. Совсем некстати приходит мысль о том, что если Бэкхёну вдруг придёт в голову попробовать какие-нибудь игры с его, чанёлевыми, сосками, то тому придётся совсем несладко. — Ну, не настолько, я думаю… — под нос себе бормочет Бэкхён, уже обеими руками переходя ниже на подтянутый живот. Ценить то, что встречается с альфой, а не с омегой, он начал только через несколько месяцев после начала отношений - до этого было как-то непривычно. А потом он распробовал, вошёл во вкус, увидел все плюсы альфы в партнёрах. И теперь больше никогда (так казалось, по крайней мере, когда задумывался об этом) не променял бы Чанёля на омегу. Чанёль же по-своему расценивает молчание и задумчивый вид мужчины и, опасаясь, что тому и в самом деле сейчас может прийти в голову идея насчёт игр или игрушек, пытается отвлечь его. — Бэкхён-а, так какие планы-то? — ладони укладываются на поджарые бока Бэкхёна, сжимая чуть грубее, чем он мог бы позволить себе сжимать какого-нибудь избалованного омегу. Оттуда ненавязчиво скользят на поясницу и чуть ниже, останавливаясь на ягодицах, а Бён всё молчит, кусая губы. — Бэкхён?.. Тот сонно промаргивается и тут же хитро щурится, пока одна рука плавно ведёт вниз, а сам он опускается на колени, прослеживая кончиком носа вены на чужом животе, чуть выше лобка. — Обожаю их, — ногтем царапает особо выпирающую, с удовольствием замечая, как поджимается живот. — У тебя свои такие же. — Не буду же я на свои дрочить, — парирует Бэкхён. - Нарциссизмом у нас в паре страдаешь только ты. Не успевает Чанёль недовольно воскликнуть: «Эй, я не нарцисс!», как пальцы аккуратно обхватывают полувозбуждённую плоть, а к головке прижимаются губы. Шаг назад, и ощущение стенки за спиной даёт хотя бы иллюзию устойчивости. Потому что Чанёль знает — сейчас его просто морально поимеют, хоть и фактически это его член плавно и мучительно медленно погружается во влажный рот. Но не успевает Бэкхён принять член до основания, как плавно с пошлым звуком выпускает его изо рта и встаёт с колен, опираясь на стенку. — Бэкхён! — жалобному взгляду Пака не удаётся пробить оборону Бэкхёна, который опирается спиной о противоположную стенку. Потемневший взгляд даёт понять, что сейчас что-то будет. — Я передумал, минет — слишком скучно. Хочу посмотреть, как ты дрочишь… — Чего? — выдыхает Чанёль. — … сам на себя. — Блять, Бэкхён, я не смогу. Я же не возбуждаю сам себя, да и вообще, я не хочу дрочить под твоим пристальным взглядом, — Пак жалобно почти что стонет. — Ну, давай же, Чанёль, — урчит Бён. — Я ни в коем случае не хочу унизить тебя, — голос звучит неожиданно серьёзно. — Просто я подумал о том, как чертовски горячо будет это выглядеть. Обречённо выдохнув, Чанёль нерешительно обхватывает член собственными пальцами, чувствуя собственную смазку и чужую слюну — он предусмотрительно отошёл от льющейся воды. — Вот так, расслабься, — шум воды почти заглушает вкрадчивый шёпот, поэтому приходится её выключить совсем. — Представь собственное тело. Возбуждённое и горячее тело альфы. Получается откровенно хреново. Окей, Чанёль любит себя. Но далеко не в таком смысле, да он даже не задумывался никогда, что у него мог бы встать на самого себя – нонсенс какой-то, он же адекватный человек, ему нравятся красивые тела, но чужие, а не своё. Прикрытые от стыда глаза чуть приоткрываются, и в поле зрения попадает Бэкхён, который удобно откинулся на стенку и лениво двигает сжатой рукой по собственному члену, периодически обводя пальцами влажную головку. У него уже полноценно стоит, и осознание того, что причина этому – Чанёль, тот начинает чувствовать накатывающее возбуждение, лижущее короткими вспышками низ живота. – Нет, Чанёль. Ты должен возбуждаться не от того, что я тут стою перед тобой голый и дрочу. А от представления собственного тела, ну, вдогонку ещё от того, что я смотрю на то, как ты себя ласкаешь, - тихий голос совсем не отрезвляет. Представить себя в качестве объекта дрочки никак не получается, и это злит. Бэкхён ведь ждёт, а Чанёль его разочаровывает. – Не могу, – проскулить не получается, но уже близко к этому. – Просто попытайся представить, насколько ты меня возбуждаешь. Поставь себя на моё место, только представляй не меня, а самого себя. А возбуждаешь ты меня очень сильно. Когда тебя вижу, сразу начинает разрывать от противоречий – хочу одновременно отдаться тебе и взять тебя самого. И заклеймить всё твое тело укусами и засосами. Представь, что я чувствую, когда ты выходишь из душа в одном полотенце, или когда наваливаешься сверху в кровати, или когда переодеваешься при мне. Или то, что я чувствую прямо сейчас, когда ты стоишь передо мной, абсолютно голый. Ты сможешь. Мы же соулмейты, чёрт возьми. Теперь идёт получше. Чанёль на какую-то секунду действительно будто чувствует себя Бэкхёном – попытка погрузиться в чужие эмоции удалась, хоть и совсем на короткий отрезок времени. В любом случае, этого хватает, чтобы уцепиться за чужие эмоции, которые мозг не отторгает – всё же, они действительно соулмейты, и какая-то польза в этом есть. Напоследок кинув потерянный взгляд на Бэкхёна, двигающегося рукой уже быстрее и не спускающего жадного взгляда с Пака, Чанёль снова прикрывает глаза, пытаясь сосредоточиться на ощущениях и фантомных эмоциях. Плоть под пальцами крепнет, когда получается снова представить, что чувствует Бэкхён при взгляде на Чанёля. С каждой попыткой удаётся всё лучше, и вот уже с губ срывается первый полноценный стон, когда он чётко видит перед собой собственное обнажённое тело, по которому стекают дорожки пота. В фантазиях член крепко стоит, а воображаемый Чанёль нагло усмехается, садясь и раздвигая колени, от чего мышцы на ногах соблазнительно перекатываются под кожей. Впервые чувствуется возбуждение именно от вида своего тела. Не поспорить – оно красивое, оно сексуальное, и понятно, почему Бэкхён его всегда хочет. Бэкхён. Глаза распахиваются, и Чанёль находит взглядом Бёна, который закусывает губу, продолжая двигать рукой внизу, но уже медленнее, чтобы отсрочить оргазм. До боли хочется поцеловать его, но Чанёль знает – сейчас ему не позволят. Такой уж характер у парня. – Какой же ты красивый, не представляешь просто, – почти неслышно шепчет Бэкхён, с трудом сглатывая слюну из-за пересохшего горла. – Теперь ещё как представляю, – так же тихо отвечает Чанёль, опять закрывая глаза. Иначе он будет дрочить уже на Бэкхёна, и тогда вся идея того окажется бессмысленной. Теперь в фантазиях Чанёль лежит между чьих-то раздвинутых ног. Того, кто снизу, не видно, но это Пак знает наверняка – там Бэкхён. Никого другого он бы с собой не представил. Видно только спину того воображаемого Чанёля, который короткими толчками подаётся вперёд, отчего мышцы на спине и ягодицы ритмично двигаются, сокращаясь. Между лопаток видна испарина, а сам воображаемый Чанёль низко стонет, отчего реальный закусывает нижнюю губу чуть ли не до крови, пережимая собственный член у основания – кончать ещё рано. Переждав несколько секунд, возобновляет движения руки на члене. Теперь воображаемый Чанёль лежит уже под Бэкхёном, который не двигается, ожидая, пока тело привыкнет к члену внутри. Брови того Чанёля болезненно изламываются (настоящему Чанёлю неоднократно говорили, как сексуально это выглядит, так что дорисовать в фантазиях несложно), а Бён начинает двигаться, сперва медленно, но затем ускоряясь. Всеми силами приходится сосредотачиваться на виде не Бэкхёна, а себя самого, выгибающегося под чужим телом. Альфы, принимающего в себя член другого альфы. Ещё пара придуманных ситуаций с самим собой в главной роли, мелькнувшая на секунду абсурдная мысль «Интересно, каково это было бы – отсосать своему клону» – и Чанёль коротко стонет, чувствуя на пальцах собственное липкое семя. Узел в основании немного набухает, заставляя недовольно морщиться – неудобно и гарантирует ещё несколько мини-оргазмов, хотя хочется уже завалиться в кровать, настолько Пак измотан. Проморгавшись, он фокусирует взгляд на Бэкхёне, который тоже тяжело дышит, медленно водя рукой по члену. Взгляд цепляется за капающую на пол сперму, в которой выпачканы тонкие пальцы (при виде их каждый раз хочется судорожно сглотнуть, давя желание облизать). Чанёль испуганно дёргается к Бэкхёну, когда тот падает на колени. Но он лишь подползает ближе и обнимает Пака за ноги. – Чанёль-а, ты такой прекрасный, – скулит жалобно, всё ещё мелко дрожа из-за перенесённого оргазма. – Любимый, давай обсудим потом, – вздыхает Чанёль, помогая своему парню встать на ноги. – У меня небольшая проблема, – кивает на член. Дискуссия на тему «Почему во время дрочки у тебя вообще есть узел, организм должен понимать, что твой член не в текущем омеге» почти сразу прерывается очередным оргазмом.***
Бэкхён лениво скользит взглядом по Паку, пытающемуся найти спальные шорты в шкафу – спать в белье он напрочь отказался, аргументируя тем, что тогда Бён будет приставать. Возмущённое «Да сдался ты мне, да и вообще, я и с шортами твоими смогу приставать» было напрочь проигнорировано, и Чанёль всё равно полез в шкаф. – Чанёл-и. – М-м? – сонным голосом промычал тот, не оборачиваясь. – Ты не в обиде на меня? Обернуться приходится. – С чего мне быть в обиде? – недоуменная интонация разбивается о виноватое выражение лица. – Ты не хотел, а я заставил тебя это сделать. – Да всё нормально, Бэкхён, – натянув шорты, Чанёль завалился рядом, переплетая ноги с ногами Бёна. – Точно? – Да, – твёрдо ответил Чанёль, глядя в глаза. – В какой-то степени я даже рад, это был… Необычный опыт. – Хорошо, – нерешительно улыбается Бэкхён, натягивая одеяло повыше. – Это было так горячо, что если бы у меня были проблемы с сердцем, я бы, наверное, уже лежал в отделении скорой помощи с инфарктом. У меня и так чуть сердце не выпрыгнуло. Тихо рассмеявшись, Чанёль нажимает кнопку выключения на пульте от освещения. Комната погружается в темноту, а сбоку прижимается кокон из одеяла. Наступает тишина, которая, впрочем, длится недолго. – Чанёль? – Да? – Пак поворачивается к своему парню. В темноте видно плохо, но силуэты разглядеть можно. – Хочу, чтобы ты знал. Из-за моей сегодняшней реакции на слова тех омег… И вообще, из-за того, что я не проявляю к тебе внимания на людях… Ты, наверное, думаешь, что я стесняюсь наших отношений и жалею. Так вот, я не жалею. И если бы мне сейчас дали выбор – стереть последние три года жизни и завести семью с омегой и двумя детьми, я бы не согласился. И остался бы с тобой. Молчание в ответ давит. Бэкхён уже начинает подбирать нужные слова, как Чанёль прочищает горло. – Спасибо. Мне это важно, правда, – рука ложится на поясницу Бэкхёна, прижимая ближе, а ко лбу на мгновение прижимаются мягкие губы. Плевать на мнение других. Чанёль готов ещё тридцать раз по три года прожить рядом с этим потрясающим мужчиной. Главное, что это взаимно.