Новый учитель информатики

       Утро. По крайней мере, мне кажется, что уже утро. Это можно было бы проверить, если бы я смогла заставить себя открыть глаза, но мои веки оказались слишком тяжелыми. За окном все сильнее слышался приближающийся ливень: капли все чаще и чаще ударялись о железную поверхность крыши, заставляя меня буквально стонать от боли. Этот невероятно противный звук разрывал мою голову пополам, не давая мне сосредоточиться ни на чем другом, кроме нарастающего противного стука. Мне хотелось закрыть лицо подушкой, но когда я уже решилась совершить такую удивительно сложную махинацию, то обнаружила, что обе мои руки не могут ни на сантиметр сдвинуться с места. Вчера мне каким-то образом удалось уснуть, забросив свои верхние конечности поверх головы, и теперь они напрочь окаменели. Все еще не открывая глаз, с поднятыми над головой руками, я попыталась скинуть ноги с кровати, чтоб многозначительно напомнить своему телу, что я вроде как еще не померла. Но как только мои ноги коснулись пола, моя задница оказалась тяжелее головы (что не очень-то удивительно), и с грохотом свалилась с кровати лицом в низ. Что может быть лучше?        Через пару минут мне удалось добраться до ванной комнаты и принять душ. Отражение в зеркале явно меня ненавидело, как и мое горло, желудок, голова, печень…я что-то забыла? Отражение покачало головой, и я не придумала ничего умнее, чем показать ему средний палец. Оно мне ответило тем же.        Замотав мокрые волосы в полотенце, я подошла к двери из своей комнаты и громко выдохнула. Мне было как никогда страшно спускаться сейчас вниз, где мне ждали родители с очередной порцией обвинений и осуждений. Они начнут меня спрашивать, как я могла вчера так напиться, и почему наговорила им столько гадостей, когда вернулась домой (в этом я не уверена, но, наверняка, такое было), а ведь я даже не помню, как добралась вчера домой. Но сидеть вечно в комнате наказание похуже, чем несколько часов неумолкающих лекций о вреде алкоголя и наркотиков. А хотя, погодите…        Потеряв всю решительность спускаться вниз, я уже было хотела вернуться в кровать и притвориться мертвой, как тут дверь в комнату отперлась сама собой, и в проходе возникла мама со стаканом воды в руке. Мои ноги будто приросли к полу, не давая мне шансов сбежать, поэтому я только виновато улыбнулась и начала лихорадочно перебирать в голове все оправдания, которые недавно вычитала на Тамблере. Но то, что было дальше, немного отличалось от моих представлений. — Доброе утро, доченька, — мама кинулась обнимать меня, заставляя мои глаза всеми силами стараться не выпасть наружу. — Бедная девочка, как ты себя чувствуешь? — Она оторвалась от меня, но, все еще держа за плечи, как-то слишком по-доброму заглянула мне в глаза. -Хорошо? — Мой ответ звучал больше как вопрос, наверное, потому что он был неверный.        Мама провела свободной рукой по моему плечу и, улыбнувшись, протянула мне стакан с водой, в которой, как я уже сейчас заметила, был растворен какой-то порошок. — Выпей это. Должно стать легче. — Спасибо, — я взяла стакан и недоумевающе посмотрела на маму. Мне казалось, что это все какой-то спектакль и что он вот-вот должен закончиться. Возможно тогда, когда я выпью содержимое стакана. Кто знает, что там? — Пей, — мама кивнула головой и слишком сладко улыбнулась.        Я притворилась, что сделала глоток. Мало ли. Мама погладила меня по голове, слегка взъерошив волосы, и я уже не смогла себя сдерживать. — Мам, что вчера произошло? — Сощурившись, спросила я, ожидая услышать не самые приятные вещи. — Ты совсем ничего не помнишь? — Мама протолкнула меня вглубь комнаты, закрыв за нами дверь, и мы обе сели на мою не засланную кровать.        Я попыталась напрячь мозг, чтобы вспомнить хоть какие-то детали вчерашнего вечера. На самом деле, я помнила много чего, но не могла связать все события в один целый пазл. Помню, как мы пришли, как встретили Джона и Луи, помню даже разговор с мистером Стайлсом (правда, не помню, о чем он был). Кто-то принес алкоголь, и я выпила несколько стаканов спиртного. Потом мне стало плохо, и Джон поцеловал меня. Или я поцеловала Джона, а позже мне стало плохо. Или плохо было вовсе не мне? — Очень туманно, — ответила я, не смотря в глаза матери, и таки сделала глоток со стакана. На вкус как мел. — На самом деле, кто-то пронес алкоголь вчера на вечеринку, — начала мама, а я громко сглотнула, отпивая еще пару глотков со стакана, — и подмешал его во все напитки, которые были заготовлены для вечеринки. — Что? — Чуть ли не вскрикнула я, вызвав удивленный взгляд мамы. — Понимаю, ты сама очень удивлена. Кто-то отвлек миссис Фокс, которая охраняла напитки, и, пока она не видела, кругом налил водку, представляешь? — Мама испустила громкий смешок, но быстро прикрыла рот рукой, ибо, в ее пониманиями, тема алкоголя не должна смешить взрослых перед детьми. — Вот оно что, — как можно более естественно, протянула я.        Выходит, что кто-то заставил думать мою маму, что я напилась я вовсе не по своей вине. И вряд ли это был кто-то из моих друзей — их мнение недостаточно авторитетно для родителей. — Да, и тебе обязательно нужно пригласить мистера Стайлса к нам на ужин, — на этих словах, женщина передо мной всплеснула руками и окинула меня почти безумным взглядом. Я же только поперхнулась жидкостью из стакана, делая очередной глоток. — Нет, я не понимаю, — произнесла я срывающимся голосом. — Господи, вот ведь бывает. Ты и этого не помнишь? — Удивленно спросила мама, будто бы борясь с желанием постучать мне по голове. Я покачала головой. — Это мистер Стайлс привез тебя вчера домой, так что нам стоит отблагодарить его.        «Мистер Стайлс привез тебя вчера домой». Пазл почти сложился, и я вспомнила кое-что еще. Вспомнила, как он держал мои волосы, пока желудок выворачивало наизнанку, как он пытался привести меня в чувства и как нес на руках в свою машину. Более того, я помню, как меня еще раз стошнило на заднем сидении его дорогой машины, и как я минимум десять раз повторила, что ненавижу его, но, так как он красив как ангел, то мне придется его простить. Только не знаю, за что. За то, что люблю его? — Господи, как же стыдно, — я поставила стакан на прикроватный столик и спрятала свое лицо в ладошках. Позвать его на ужин после такого — это же преступление. Только один повод, почему он был приглашен, испортит нам всем аппетит. — Ох, нет. Мистер Стайлс был очень любезен, дорогая, — мама погладила меня по голове, а я подумала, не из-за его безграничного очарования мама начал вести себя так по-доброму со мной. — Что он сказал? — я пробормотала, все еще не поднимая головы. — Сказал все то, что я рассказала тебе до этого. Еще извинился перед нами за произошедшее. Сказал, что это все его вина, — ответила мама, заставляя меня нахмуриться. Чего это он решил выгородить меня? Наверняка это вовсе не бесплатно. — И что, он просто передал меня вам и ушел? — Поднимая взгляд на маму, решила спросить я. Мне хотелось знать, как далеко зашла его забота и насколько сильно я теперь задолжала ему. — Нет, — протянула мама, и как-то подозрительно ухмыльнулась. — Он занес тебя в дом на руках и настоял на том, чтобы мы позволили ему отнести тебя в комнату. — Это он переодел меня? — Вскрикнула я, чуть ли не хватаясь за голову. — Боже упаси! Переодевала тебя я. — Успокоила меня мама. Она бы никогда не допустила, чтобы такое случилось. — Он только уложил тебя на кровать и посидел рядом, пока я ходила на кухню за лекарствами, чтобы вывести токсины. А потом мы спустились вниз, и выпили по чашке чая. Он даже похвалил тебя за хорошую успеваемость по его предмету. Надо же, первый учитель, который хвалит тебя! — Какое счастье, — тихо сказала я, прожигая пустым взглядом дыру в стене. Лучше бы я ничего не вспоминала. Как мне теперь смотреть в глаза мистеру Стайлсу. Наверняка он считает меня законченной алкоголичкой с отвратительным поведением и слабым желудком, которая, к тому же, не равнодушна к нему. — Ладно, приводи себя в порядок и спускайся вниз. У нас на завтрак лазанья, — вставая с кровати, произнесла мама, — вчерашняя, правда. Но я могу разогреть.

***

       Я стояла возле стены и, как можно незаметнее, пыталась расстегнуть две верхних пуговицы на своей черной рубашке. Сегодня понедельник и первым уроком у нас по расписанию информатика. Мне никогда бы и не пришло в голову прихорашиваться перед этим предметом, чтобы понравится учителю, но сейчас я не узнавала сама себя. Мне стало противно от того, что я начала походить на тех неприятных особ, над которыми смеялась недолгое время назад. Я закатила глаза и вернула пуговицы на свое законное место. Хотя верхнюю я чуть позже таки расстегнула. Абби сегодня почему-то опаздывала, и я уже потянулась за телефоном, чтобы набрать ее и спросить в чем дело, как он сам завибрировал, уведомляя меня о новой смс. Как будто почувствовал, подруга написала мне о том, что сегодня в школу не придет и, как обычно, объяснит мне все потом. Стон вырвался из моих легких и, повернувшись, я уперлась лбом о бетонную стену школьного коридора. Тогда, когда Аббс нужна больше всего, она исчезает, оставляя меня без поддержки в трудную минуту.        Звонок оповестил нас о том, что урок сейчас начнется, и нам всем нужно поспешить занять свои места за партами. Я нехотя оттолкнулась руками от стены и последняя заскочила в класс. Мистер Стайлс уже был там и, как обычно, он выглядел безупречно. Мне захотелось плакать от того, что я поддалась его очарованию и, сама того нехотя, записалась в фан-клуб обожателей этого засранца. Почти не отрывая взгляда от учителя, я быстро достала из рюкзака школьные принадлежности и уперлась подбородком об лежащие на парте руки. Он расхаживал по классу с телефоном в руке, время от времени улыбался и смеялся с чьих-то шуток. Я должна была ревновать мистера Стайлса к его собеседнику, но все что мне хотелось делать на тот момент — это наблюдать за тем, как он счастлив. Почему-то это тоже делало меня счастливой и действовало как успокоительное. Наверное, я ожидала, что как только воду в класс, учитель окинет меня самым ненавистным на свете взглядом и больше никогда не улыбнется мне, но он не выглядел человеком, способным относиться к кому-то с презрением. Он вообще не выглядел человеком.        Спустя минуту Стайлс оторвался от телефона и широко улыбнулся всему классу, приветствуя нас. Меня удивило, что он остановил свой взор на мне и улыбнулся еще шире, что заставило меня быстро отвести взгляд на руки и так замереть на ближайшие пять минут. Учитель записал тему урока на доске и начал оживленно ее объяснять, вставляя различные шутки и подходящие истории со своей жизни. — Не волнуйтесь, если ваша программа не сработает с первого раза. А она не сработает, это я вас точно могу пообещать. Если бы программировать было так просто, то у половины населения нашей планеты сейчас не было бы работы.        Он плавно ходил по классу, слегка выставляя бедра вперед, отчего его походка становилась безумно сексуальной, а когда кто-то задавал ему какой-то вопрос, он задумчиво закусывал губу и щурился, пытаясь правильно сформулировать мысль. Но больше всего мне запомнилось, как он выпачкал мелом черные джинсы в самом коварном месте и потратил минуту, оттирая загрязнения мокрой тряпкой перед всем классом. Готова поклясться, что еще чуть-чуть и в классе случилось бы наводнение, и я была бы одной из тех, кто его устроил. Меня крайне смутило, когда мистер Стайлс, перед тем как закончить вытирать штаны, из-подо лба посмотрел на меня и на мгновение прикусил нижнюю губу. Сама от себя не ожидая, я резко сдвинула бедра и громко выдохнула. Как хорошо, что рядом со мной никто не сидел и все были увлечены действиями мистера Стайлса, так что никто не заметил, как я сходила с ума на задней парте. Кроме самого мистера Стайлса, который загадочно усмехнулся и откинул тряпку в раковину, продолжая урок. Как можно проводить урок после такого шоу? Я закрыла глаза пытаясь привести свое дыхание в порядок и сконцентрироваться на том, что говорит учитель, но мое сердце билось громче его голоса. Спасением для меня стал звонок с урока, который мгновенно привел меня в чувства, давая мне возможность быстро убраться из кабинета. Я соскочила с места и начла забрасывать вещи в сумку. Мое внимание было настолько сфокусированным, что я даже не заметила, как кто-то подошел к моей парте и замер там, пока мой взгляд не поднялся и не встретился с его. Изумрудные глаза мистера Стайлса слегка сощурились, когда он наклонил голову на бок. — Задержишься? Нужно кое-что обсудить, — сказал он так, что его слова могла услышать только я. — Ладно, — я ответила, усаживаясь обратно за парту, а он только кивнул и направился к выходу, закрывая за последним учеником дверь на замок.        Насторожило ли это меня? Да. Но, как бы мне не хотелось этого признавать, находиться в закрытом кабинете наедине с мистером Стайлсом — невероятно привлекательная мысль. Когда учитель закрыл дверь, он направился ко мне и, повернув стул от следующей от меня парты, и сел напротив. Не зная, чего ожидать от Стайлса, я перепуганным взглядом уставилась на него, держа впереди себя на коленках рюкзак. Учитель спокойно посмотрел на меня и мягко улыбнулся, показывая свои великолепные ямочки и заставляя меня таять под его взглядом. Не выдержав, я улыбнулась в ответ, и тут началось. — Какого гребанного черта, Элис, было на этой блядской дискотеке? — Быстро изменившись в лице, повышенным тоном спросил у меня мистер Стайлс. Я опешила от такой быстрой смены игральных карт, и с перепуга крепко вцепилась руками в рюкзак. — Вы о дискотеке в целом, или о каком-то определенном моменте? — Пропищала я, вжимаясь в стул под грозным взглядом информатика. — Я знал, что у тебя иногда бывают проблемы с поведением, но кто бы мог подумать, что ты любишь напиваться? — Не понижая тона, произнес Стайлс, и я поняла, что мои опасения подтвердились — он правда считает меня неуравновешенной алкоголичкой. — Я вовсе не люблю, — начала отнекиваться я, но учитель меня перебил. — Конечно. Можешь напомнить, в каком моменте ты не любишь выпивать? Тогда, когда ты блюешь в женском туалете, или когда признаешься мне в любви? — Он внимательно уставился на меня, сложа руки у себя на груди и ожидая моего ответа. — Что я делаю? — Переспросила я, не веря своим ушам. Я вовсе не помню, как признавалась ему в любви. Господи, если это правда, то это самая постыдная вещь в моей жизни. — Нет. Пожалуй, тогда, когда не можешь вспомнить, что происходило, когда не «не любила выпить», — он сорвался с места и направился к доске, стирая с нее все, что успел написать за урок.        Я так и осталась сидеть с открытым ртом на месте, будто приросла к стулу. Если он действительно говорит правду, то стоит ли мне оправдываться, или мне нужно просто извиниться и уйти? А может сказать, что это все правда и будь что будет? Точно нет. Что же тогда делать?        Но если он так недоволен мной и крайне резко реагирует на мое поведение, тогда почему не рассказал моим родителям всю правду, а предпочел выгородить свою ученицу, взяв всю вину на себя. Мне стало крайне важно получить ответ на этот вопрос, поэтому я поднялась с места и на дрожащих коленях направилась к нему. На самом деле, мне нечего было бояться. Мой самый страшный секрет, так или иначе, ему известен, и, если и нужно его отрицать, то сейчас мне этого делать вовсе не хотелось. — Тогда почему вы солгали моим родителям? — Спросила я, когда подошла к Стайлсу, оставив между нами добрых три метра расстояния. — Не легче было им все рассказать, чтобы они наказали меня? Это было бы правильно.        Он замер и посмотрел на меня будто на чокнутую. — Но я бы тогда ничего с этого не получил, — нахально ответил он, подтверждая мои мысли, что он точно попросит что-то взамен. — Значит, теперь я вам должна? — Уточнила я, на что получила одобрительный кивок. — И что же? Он положил тряпку на место, и, сделав шаг ко мне, издал очень приятный смешок. — Я что, должен тебе сейчас все рассказать? Может быть, я еще не придумал, — он пожал плечами, и сделал еще один шаг. — Ты лучше скажи, как ты готова расплатиться за испорченное сидение в моей машине?        Я нервно усмехнулась, вспоминая, как неловко меня вывернуло прямо на кожаную обивку в автомобиле учителя, когда тот затормозил на светофоре. Из-за больших шагов мистера Стайлса между нами оставался только один метр, не считая разницы в росте. На секунду я представила, как забавно бы было, решив бы я расплатиться с ним поцелуем. Безусловно, он бы отверг меня, накричал, сказал бы, что я больной ребенок и опять напомнил о вреде влюбленности учениц в своих учителей. Но что я могла ответить ему, когда он весь такой красивый стоит сейчас передо мной, освещенный непонятно откуда взявшимся осенним солнцем? Мне настолько сильно хотелось стать с ним единым целым, что я начала разрываться изнутри, тяжело дыша и невероятно краснея. Не может быть такого, чтобы он не почувствовал моего желания. И он почувствовал.        Меньше чем за секунду Стайлс преодолел это незначительное расстояние между нами. Я только вскрикнула, когда он резким движением прижал меня к стене и накрыл мои искусанные губы своими, завлекая меня в такой желанный и жизненно необходимый поцелуй. Его уста на вкус были еще приятнее, чем я осмеливалась их представлять. Привкус сигаретного дыма (вовсе не противного как все привыкли считать) вперемешку с вишнево-мятной жвачкой — вот какой вкус был у его губ. Слишком сексуально, если еще и добавить запах его одеколона. Мне хотелось отдаться ему целиком, потеряться в его кудрявых волосах, в дыхании, в руках, изучающих мое тело. Но как только я попыталась протянуть руки к его голове, как он резко перехватил их, заводя мне за голову. От таких действий я дерзко укусила Стайлса за нижнюю губу, а он плотнее прижался ко мне своими бедрами, демонстрируя мне, что он уже и так достаточно возбужден. — Не провоцируй меня на лишние действия, — прошипел учитель прямо в ухо, оставляя невесомый поцелуй на моей скуле и заставляя покрыться все тело многочисленными мурашками. — А разве до этого все действия не были лишними? — Аккуратно спросила я, и сразу же пожалела.        Стайлс замер, а потом резко отодвинулся от меня на не тридцать сантиметров, все еще держа меня в своих руках. Он перепугано заглянул в мои глаза, ища в них ответ на какой-то непонятный для меня вопрос. Я же все так же стояла перед ним с растрепанными волосами, слегка поднятой рубашкой и тяжело подымающейся грудью. Больше всего на свете мне хотелось, чтобы он продолжил наш поцелуй, мне нужно было хоть на мгновенье вновь ощутить его губы поверх моих, но учитель просто стоял и смотрел мне в глаза. Неожиданно, он отвел взгляд в сторону и покачал головой, как умеет только он. После его рука, которая крепко держала мои запястья, скользнула к щеке, проведя по ней легкую линию, заставляя меня всеми силами прижаться к его ладони. — Ты считаешь это лишним? — Наконец спросил он, когда его теплая, слегка грубоватая рука, дошла до моих губ. — Ни капли, — на выдохе ответила я, опуская руки и прижимая их к стене. — Я твой учитель, Портман. О том, что сейчас здесь произошло, никто не должен узнать, — серьезно добавил он, взяв мой подбородок в свои пальцы, чтобы глубже заглянуть мне в глаза. — Ясное дело. Я никому не скажу, — я убедительно ответила, надеясь, что это не последний наш поцелуй, и что со стороны учителя это была не просто минутная слабость, а нечто большее. Нельзя, конечно, надеяться, что его чувства ко мне такие же сильные, как и мои, но что-то же он чувствует? Даже если это примитивное желание, неужто оно не может перерасти в что-то большее? — Можешь идти на урок. Считай, что за машину ты расплатилась, — сказал Стайлс, все еще держа меня за талию.        Если такой момент больше не повториться, то нужно взять от него все. Нам и так уже будет неловко смотреть друг другу в глаза на уроке. Я встала на носочки и схватилась руками за ворот рубашки мистера Стайлса, жадно притягивая его губы к своим. Этот поцелуй кардинально отличался от предыдущего. Он был куда нежнее и медленнее, давая нам сполна насладиться ощущением друг друга, находясь не в одурманенном состоянии. — Этого больше не повториться, Элис. Я хочу, чтобы ты это понимала, — прошептал Стайлс, опираясь о мой лоб своим. — Не повториться, потому что вы этого не хотите? — На самом деле, если бы он ответил, что не хочет этого, я бы ни за что на свете не поверила. То, как он целовал меня, не дает ему права отвечать подобным образом. — Не будь глупой девочкой. Ты же прекрасно знаешь почему, — он последний раз взглянул мне в глаза, прежде чем отпустить меня.        Холод, что я ощутила в тот момент, нельзя передать словами, но я попытаюсь. Это очень похоже на то ощущение, когда ты разгорячённый выходишь зимой из бани и бросаешься в прорубь, только в несколько раз холоднее. Я машинально обняла себя руками и закусила нижнюю губу, отчаянно пытаясь найти там хотя бы капельку мистера Стайлса. — На урок, Портман, — не смотря на меня, безразлично сказал учитель, не смотря на то, что урок начался уже минут десять назад.