Аве, Тевинтер!

             В Минратосе царил хаос.       Хаос начинался от гигантских городских ворот, около которых бессменными статуями застыли дежурные големы, охватывал площади, расползался ядовитыми испарениями по многочисленным улицам, заполненными бродягами, нищими, погорельцами и беглецами, которые спасались от наступающей армии варваров.       Хаос вливался в наглухо запечатанные окна высоких белоснежных молчаливых башен магистров, всачивался в сердца и души и безумным отчаянием отсвечивал в глазах бывших холеных аристократов.       Хаос завершался в постоянно осаждаемом толпой здании Сената, где непрестанно велись заседания о том, как выйти из положения, и ни одно не приносило пользы.       Это было словно воплощение Зазикель, возрожденного первозданного смятения. Крылья Древней раскинулись над Тевинтером, в эйфории своего торжества острыми крючьями впиваясь в его обескровленное, истощенное сердце.       Боги не жалеют и не щадят, и слабые должны погибнуть.       А толпа требовала хлеба.       На настоящий момент Империум потерял около двух третей своей территории, в том числе и плодородные поля на юге. А жара этого года, действительно, выглядела почти карой свыше – почти весь урожай был утрачен, скот падал от моровых болезней – и угроза голода, несмотря на все изначально оптимистические прогнозы, стала более чем реальной.       - От внутреннего бунта нас защищает только Центральный легион, - хмуро себе под нос пробормотал Гессариан, отворачиваясь от окна. – Но я опасаюсь, если армия Андрасте все же подойдет к столице, нас не спасет и это.       Вигорт тяжело передернул плечами.       Прошло уже несколько месяцев с того времени, как он вернулся в Минратос. Успешно бежав с поля битвы, он всего раз наткнулся на разведывательный патруль варваров, не стал ввязываться в сомнительный поединок, а сделал солидный крюк к западу. Там Вигорту повезло нагнать отступающие части легиона Се-Тев, который в спешке зализывал раны.       На вопрос командиров о том, что им теперь делать, магистр мог только отводить взгляд и сухо пожимать плечами.       Что делать, он не знал. Но только не сдаваться.       Вступать в очередное сражение с пополнившей своей ряды армией Андрасте было полным безумием, поэтому Вигорт согласился с мнением командующих о том, что стоит пока что дождаться подходящего момента, и позволил огрызкам легиона отступить дальше на запад, через Безмолвные Холмы к Вейсхаупту.       Так еще оставалась надежда на помощь Серых Стражей. Официально те не вмешивались в разборки Империума, но вряд ли остались бы равнодушными к осаде их собственной крепости.       Сам Вигорт спешил в Минратос.       Путь в столицу занял намного дольше, чем ему хотелось – приходилось искать обходные пути, ускользать от расползшихся отрядов, высланных Мафератом. Приходилось признать, что вождь аламмари, при всем своем "неаристократическом" происхождении, был прекрасным полководцем и отлично понимал, что нельзя давать Тевинтерской армии опомниться после поражения и вновь собраться с силами.       Тогда против них было солнце и неожиданно появившееся подкрепление в лице эльфов Шартана. Но в другой раз все может быть иначе.       Война еще не была проиграна.       - Война еще не проиграна, - повторил Вигорт, отвечая своим мыслям. Развернулся к устало осевшему на кресло Гессариану. Архонт, казалось, растерял все свои силы, его тело выглядело немощным, усохшим и дряблым. – Даже если варвары соберутся прямо под стенами Минратоса. Маферат не дурак, он понимает, что столицу с наскока им не взять. Это выльется в годичную осаду как минимум, а их резервы тоже не вечны.       Гессариан чуть качнул головой.       - Запасы пищи заканчиваются, Вигорт. Продержаться год будет... проблематично.       Подтекстом звучало – проблематично будет удержать чернь от бунта. И даже лощеные аристократы могут попытаться выступить против Сената, чтобы сохранить себе жизнь – уже неважно, какой ценой.       Сколько останется на их стороне?       Маг стиснул зубы, резко выдыхая – злость и раздражение вспыхнули комком где-то в груди и тут же скрылись за непроницаемой сталью.       - Даже если мы не продержимся год, варвары об этом не знают.       С минуту они смотрели друг другу в глаза – два волка; один, уставший от многолетнего груза и почти сдавшийся, другой – холодно-жестокий и еще готовый драться насмерть за свою законную добычу.       И Гессариан уступил, отвел взгляд.       Повел плечами, опустил веки, словно пытаясь спрятаться от всепроникающего солнца, которое, казалось, теперь обступало их со всех сторон.       - Даже если так... это еще не все. Мне докладывали – в народе начались волнения. Идеи Андрасте слишком заразительны... даже среди магов. И эта вера в Создателя, вера во всепрощение и милосердие, она, в какой-то степени, привлекательнее для людей, чем вечная война и сражения. Они больше не хотят верить Древним, Вигорт.       Магистр отвернулся, сложил руки за спиной.       Боги отвернулись от людей, и люди платят тем же. Потому что люди слабы, потому что им требуется защитник, тот, на кого можно сложить свои проблемы и обвинить в своих бедах. Древние не принимали на себя ответственности.       А вот Создатель... на Создателя можно было сгрузить все, что угодно, начиная от личной тупости и заканчивая смертью жены.       Действительно, удобно.       И Вигорт внезапно осознал, что всем этим разговором Архонт очень легко и ненавязчиво подводил его к одной-единственной мысли, которая выглядела абсолютным кощунством, которая была безумной, нереальной, возмутительной...       И правильной.       - Смена религии, - хрипло произнес Вигорт. Слова давались с трудом, горячим свинцом проталкивались через горло. – Ты хочешь устроить смену религии. Принять – официально и по закону – веру Андрасте...       Принять. Веру. Андрасте.       Гессариан остро взглянул на него, пробежался сухими длинными пальцами по резному подлокотнику кресла.       - И заключить мир, Вигорт. Понимаешь? Мы ничего не потеряем, если подпишем эти несколько бумаг. Какая, к демону, разница, кому будут поклоняться толпы?! Древние боги, Архидемоны, Создатель – дело только во внешнем виде церквей и храмов. А Империум обретет уже утраченных союзников.       Первым инстинктивным желанием Вигорта было четко и конкретно высказать старому пню все, что он думает о подобном плане. Но, задумавшись на мгновение, магистр вдруг начал понимать, что идея не выглядит такой уж безнадежно-провальной.       А Древние...       А Древние никогда не требовали поклонения себе. Они принимали дань Уважения, и делились силой. И карали неудачников. И вознаграждали дерзких. Но они никогда не просили возводить себе храмы или верить в них, как в единственно-возможных богов.       Символика – пустое слово, пустые жесты, пустые ритуалы. Главный ритуал – всегда лишь в сердце.       - Да, - медленно, невообразимо медленно произнес Вигорт, все еще не в состоянии толком поверить, что он говорит это. – Да, это может сработать.       Гессариан тяжело поднялся на ноги, задумчиво провел пальцем по губам, словно уже прикидывая масштабы грядущей работы. Хотя – как осознал боевой маг – старик уже давно все просчитал сам. И пришел к выводу, что это наилучший вариант из всех возможных. А сейчас – еще и сумел убедить в этом Вигорта.       А эта старческая немощь, эта усталость – все показное?       Волк еще умеет скалить зубы.       Никогда не недооценивай Архонта, - вспомнил магистр древнее негласное правило всех Имперских политиков. Те, кто так делали, обычно плохо заканчивали свою карьеру. А Вигорт, помимо всего прочего, искренне хотел остаться в выигрыше.       Но сейчас был тот самый момент, когда и здравый смысл, и интуиция дружно требовали согласиться, и маг не стал больше спорить.       - Надо будет убедить Сенат, - чуть наклонив голову, произнес он, не сводя пристального взгляда с вновь застывшего у окна Гессариана. – Полагаю, здесь моя помощь вам уже не будет нужна. Я займусь... агитацией.       Внутренней пропагандой.       Архонт едва заметно кивнул, бледные пальцы скользнули по белоснежному подоконнику и спрятались в длинных рукавах мантии.       - И составь послание для Андрасте. Потом покажешь мне, я подпишу. Надо, чтобы на этот раз нам поверили.       Надо, да.       На этот раз это будет намного сложнее, - думал Вигорт, откланиваясь и широким шагом покидая приемный кабинет Гессариана. После провалившейся попытки дипломатии в прошлый раз, варвары будут везде подозревать надувательство и очередной обман. И как же их теперь убедить в том, что пора заключать мир?       А очень просто.       Очень просто, потому что у обоих сторон уже иссякают силы, и никому не хочется, чтобы эта война затянулась еще на несколько лет – а так все и случится, если Империум не подпишет перемирия с войсками Пророчицы. А люди... люди скоро устанут воевать, и Создатель уже не будет казаться таким милосердным и справедливым.       Конец такой войны не определен, и хотя бы Маферат должен это понимать.       Ну, это если не учитывать то, что вождь аламмари теперь искренне ненавидит самого Вигорта...       А значит, бумага должна быть составлена максимально открыто и честно, что Империум должен четко обозначить все уступки, на которые он согласен пойти, и на которые никогда не решится. Сенат должен остаться у власти – хоть варвары, наверное, потребуют независимости южных земель. Империум должен остаться Империумом, влияние магов должно остаться тем же. А вера... вера, действительно, пустяк.       Вигорт молча взглянул на сияющую, словно вопреки всему, белую стелу – как, казалось, давно, он так же смотрел на нее после заседания Сената...       Да простит его Зазикель.       Ответ от Пророчицы на предложение мира и сотрудничества пришел через несколько недель, ровный, отчетливый и однозначный.       В нем было ровное, отчетливое и однозначное "нет" на все посулы Архонта.       Сказать, что Вигорт был в бешенстве – означало очень сильно преуменьшить душевное состояние боевого мага. И только огромным усилием воли он заставил себя запереть эмоции где-то в далеком уголке души, и сосредоточиться на настоящем.       Гессариан прочел пергамент, подписанный какой-то странной закорючкой, что, видимо, должна было символизировать знак Андрасте, и молча передал послание Инесее.       Сегодня их было трое – магистресса активно взялась за реорганизацию церковных основ и внедрения их в массы. Вместе с Вигортом за последнее время они успели создать относительно неплохую сеть глашатаев и агитаторов, которые выступали на площадях и возвещали о скором приходе Создателя.       И, конечно же, о доброте и заботе многомудрого Сената и Архонта, которые, не щадя самих себя, пекутся о благе народа.       Все это, разумеется, было завернуто в красивую упаковку, так что придраться было не к чему. Многовековой механизм пришел в движение и начал раскачиваться, пусть со скрипом, но неумолимо набирая скорость. Остановить его теперь уже не представлялось возможным, они могли только осторожно придавать направление.       И все было совсем неплохо. Все казалось вполне решаемым, и даже проблема голода уже не выглядела настолько опасной.       До того момента, как был получен ультиматум Андрасте.       Инесеа, сидящая в роскошном кресле, аккуратно свернула пергамент, изящно закинула ногу на ногу, словно нечаянно оголив узкую, аристократически бледную лодыжку. У этой женщины все получалось будто бы нечаянно, и в этом таилась ее непредсказуемость.       Непредсказуемость. Страсть. И опасность.       Вигорт встряхнул головой, возвращаясь в действительность, но все же успел заметить, как Инесеа едва заметно улыбнулась уголком рта.       И вновь стала холодно-серьезной.       - Это писала женщина, мессеры, - мягко протянула она, отдавая пергамент Гессариану. – Она действует, как велит сердце. Если вы хотите, чтобы повелевал разум, вы должны вести дело с мужчиной.       Вигорт уже и сам думал об этом. Фанатичная вера Андрасте не могла позволить ей сделать шаг к перемирию и компромиссам с ненавистным Империумом. Пророчица видела только белое и черное, но в политике не бывает белого и черного, там вообще нет экстремумов и абсолютных истин.       Только наименьшее зло. И наибольшая выгода.       - Наш единственный шанс – убедить Маферата, - тяжело произнес Архонт. Покосился на неподвижного магистра. – Вигорт, ты знаешь его лучше всех...       Боевой маг качнул головой.       - Он вряд ли согласится иметь дело со мной.       - Он согласится, - уверенно пропела Инесеа. Чуть усмехнулась. – Он согласится, потому что ни один мужчина никогда не упустит своей выгоды. Говори с ним на его языке, Вигорт, и он согласится.