//
19 ноября 2016 г. в 03:26
В глубине души Таургон отлично понимал, что с Денетором спорить не стоит. Принятое наследником решение может быть плохим или хорошим, но оно непременно окажется наилучшим.
Но здесь согласиться арнорец не мог.
Потому что сейчас Денетор действительно творит несправедливость. Да, это несправедливость к самому себе. Но от этого она не становится меньшей.
Примириться с этим – разумно? Пожалуй.
Но значит он, Таургон, совершит неразумный поступок.
В ближайший свободный день он сказал мальчишкам, что у него дела (чем безжалостно разрушил все их планы), и отправился в Четвертый ярус.
Он был уверен, что найдет Денгара в таверне. Привычка бывшего командира неспешно пить пиво, собирая тем временем все новости, – эта привычка вряд ли изменилась за годы. Как и умение растягивать одну кружку на два, а то и на три часа.
Было слегка заполдень. Время отдыха для стражника: все в трудах, улицы пустынны; до того, когда холостые повалят в трактиры, – еще несколько часов. Поешь сам, пока никто не торопит. Или займись своими делами. Или просто ничего не делай.
Таургон подошел к знакомой дубовой двери. Пять с лишним лет он открывал ее каждый день… а сейчас – как в юность вернуться. Странно: он-тогдашний был больше мальчишкой, чем пока рыскал по арнорским болотам, добивая орков. Но оно и понятно: на Севере он был командир, а тут – бродяга из глуши, ошеломленный Минас-Тиритом…. Смешно и трогательно вспомнить.
Он вошел.
За стойкой не было никого: в этот час хозяева заняты на кухне, а если они кому понадобятся – их позовут. За одним из столов сидела компания купцов – видно, что приезжих, за другим – двое юношей, за третьим… Денгара нет? он пришел слишком рано? или тот полуседой стражник спиной к двери..?
Купцы удивленно взглянули на гвардейца, смотревшегося здесь донельзя неуместно, но разговора не прервали. Прочим не было до него дела. Таургон прошел к столу с одиноким стражником.
– Могу я присесть?
– Садись, господин мой, – повернулся к нему тот. – Силы Запада! Таургон?!
– Добрая встреча, Денгар.
Как постарел… сколько же ему? Тогда выглядел лет на десять старше… прошло почти двадцать. Значит, шестьдесят? Для него это возраст…
– Какой ты стал! – щурился его бывший командир. – Красавец! Эй, там! Несите…
Он осекся и посмотрел на северянина. Тот сидел расслабленно, но при этом совершенно прямо; в его позе не было ни надменности, ни еще какого-то намека на превосходство, но всё же хотелось называть его «мой господин», а не по имени.
– Ты пиво-то наше будешь? Или оно уж теперь тебе нехорошо?
– Отчего же нет? – улыбнулся Таургон. – Я помню здешнее пиво, оно славное.
– Вот и добро! – облегченно выдохнул Денгар.
Появилась Хириль.
Постарела. Располнела. Тогда была решительная хозяйка, а сейчас уже впору бабушкой звать.
…как у них здесь время идет. И не хочется про такое время говорить «идет вперед», потому что «вперед» -–это хорошее, а что хорошего, когда морщины на лице и силы не те…
– Хириль! Узнаёшь красавца? Это же Таургон! Ну, вспоминай: северянин, был у меня, его пятнадцать лет назад в гвардию забрали. Ну?!
По лицу хозяйки было видно: то ли забыла, то ли тот стражник никак не связывается у нее с этим высоким гостем.
– Что тебе подать, мой господин?
– Пива ему налей, – ответил Денгар за чуть растерявшегося гвардейца. Поняв, что эти двое неспособны общаться напрямую, спросил: – Ты есть будешь?
– Нет, благодарю, я не голоден.
– Ну тогда принеси нам сыру. Надо же пиво заедать.
Хириль ушла.
– Ты-то ее помнишь?
– Да. Она очень постарела.
– Так у нас тут, знаешь ли, стареют рано. Это вы там наверху…
– Тебе тоже до старости далеко, – примирительно сказал Таургон. – Четверть века держишь отряд и продержишь еще столько же, а?
– Посмотрим, – отвечал Денгар, пытаясь скрыть, как ему нравятся эти слова.
Хозяйка принесла пива и кусок сыра.
– Спасибо, Хириль.
Арнорец произнес эти слова самым мягким тоном, на какой был способен. Не ее вина и не его заслуга, что они живут в разных руслах времени. А обедать в этой таверне было куда уютнее, чем в трапезной Седьмого яруса…
– Таургон? – нахмурилась она, мысленно стирая изменения с его лица, как стирают многолетнюю пыль со старого сундука в кладовой, и из-под нее проявляется потертый рисунок. – Это правда ты?
– Честное слово, – он улыбнулся.
Улыбка у него осталась прежней.
– Да ну тебя, господин мой, – махнула на него рукой хозяйка. – Похорошел, помолодел, не моего полета ты теперь птица!
Она с нарочитым возмущением развернулась и изволила удалиться в кухню.
Таургон стал резать сыр, скрывая замешательство. Неужели он действительно изменился настолько сильно? К этому он готов не был.
– Ну, рассказывай свои новости, «господин», – последнее слово Денгар произнес с усмешкой, и на том спасибо.
– Совершенно никаких, – Таургон отпил. Пиво душистое, густое… пролей на стол – так к нему потом кружка прилипнет, не отодрать. – Караулы, Хранилище. Разговоры о прочитанном.
– Не женился?
Северянин покачал головой.
– Ну да, у тебя времени запас…
– А у тебя как? Что сыновья?
– Сыновья славно. Все четверо уже десятниками; младший у меня же.
– Прочишь на свое место? – снова отхлебнул арнорец.
– Всё может быть… – уклончиво ответил командир стражников. Взял кусочек сыру, другой. – Да… а дочка замужем, и не поверишь: здесь же, в Четвертом.
– Поздравляю. Хорошее приданое дал?
– Ну, раз взяли, – не без гордости усмехнулся Денгар. – Парень из младших сыновей, и у них любовь… ну а с его папашей – сам понимаешь, к чему у него любовь. Но – договорились мы с ним, и быстро так договорились.
– Я рад за тебя. А что со службой?
– А что с ней? – искренне удивился Денгар. – Всё как при тебе, бывает шумно, бывает тихо…
– А сбор налогов? – спросил Таургон как бы ни о чем.
– Что, до сих пор вспоминаешь с ужасом? Да брось, оно уже и при тебе было тихо, а сейчас совсем спокойно, как до всего.
– Правда? – гвардеец взял кусочек сыру, отщипнул от него совсем маленький, отправил в рот.
– А что ж ты хочешь? Почти тридцать лет прошло! Против неизбежного не пойдешь, а за столько времени любой выучит, что платить придется всё равно, и лучше всё подготовить спокойно и заранее, чем плач и крик осенью.
Денгар тоже взял сыру, сложил несколько кусков, откусил от этого сооружения.
– Так что, – продолжал командир стражников, – сейчас это дело скучнее, чем было раньше. Тогда: пришли, купец Эбору песни всякие печальные поет про свои беды, Эбор из него хоть какие еще деньги вытянуть пытается… зрелище. Сейчас: пришли, он мне всё отдал, я проверил, ушли. Вот тебе и весь осенний кошмар.
Таургон сделал хороший глоток пива.
– Так ты изменил мнение о Денеторе?
– А Паук тут при чем? – не понял Денгар. – Он им устроил то, что страшно вспомнить. А выбрались из этого они уже сами.
– Интересная логика, – гвардеец продолжил пощипывать сыр. – Значит, если человек не платит налоги, а его заставляют всего лишь поступить по закону, то виноват Денетор. А если спустя четверть века правления Паука люди платят налоги исправно, осенний сбор – быстрое и скучное дело, то никакой заслуги Денетора в этом нет.
Денгар пристально посмотрел на него:
– Теперь я понимаю, почему ты так изменился. Я же помню, каким ты приходил к нам в первые твои годы в Цитадели… ну да, ты был красавцем при королевском гербе, но ты был наш. А сейчас… да что говорить, достаточно на это глянуть!
Он показал глазами на стол.
Теперь не понял Таургон:
– Ну, сыр. А что?
– Вот именно, что ты не понимаешь! Ни один нормальный человек не станет резать так тонко!
– Что ж, я не знал, что тонко нарезанный сыр – это преступление.
Он попытался обратить это в шутку, но явно не вышло.
– Ты теперь видишь мир, как они, – серьезно сказал Денгар. – Похоже, мне действительно пора называть тебя «мой господин».
– Денгар, – не менее серьезно ответил Таургон, – я теперь именно: вижу мир. Мир, а не чувства, застилающие нам его.
– Скажи, – горько спросил бывший командир, – чем поманил тебя Паук? Что он дал тебе? земли? золото?
Северянин медленно покачал головой:
– Если измерять этим, то ничего. Совсем ничего.
– Тогда что? Что ты получил от него, раз теперь не веришь тому, что видел собственными глазами?!
Собственными глазами… он видел крестьянина, у которого Денетор отбирает три четверти урожая масла. Что бы сказали купцы, отбирай у них чего-нибудь – три четверти?!
Но вот об этом говорить Денгару точно не стоит.
– Что я получил от него? Только его дружбу.
– Тогда нам не о чем говорить… правоту друга ты будешь отстаивать до конца.
– Послушай! Да, ужас первых лет… любой возненавидит. Но сейчас, когда прошли годы, неужели ты сейчас не видишь, скольким ты сам ему обязан?
– Я? Пауку?!
– Денгар, да! Ты же сам мне рассказывал, как стал командиром. Подумай: если бы не первый сбор налогов, ты бы остался десятником… ну? Как бы жила твоя семья тогда? Смог бы ты дать дочери такое приданое?
– Знаешь, – покачал головой бывший командир, – это уже чересчур. Я понимаю, что Денетор хорош для тебя, но всему есть предел. Тем, что у меня есть, я обязан только себе. Я же рассказывал: мне некуда было деваться. Это ты у нас красивый и чистенький, а я и слез насмотрелся, и проклятий наслушался. Будто я себе всё то золото уносил!
– Да, всё так, – кивнул Таургон. – Ты смог это выдержать, и поэтому ты сейчас живешь спокойно и в достатке. Но если бы не Денетор – ничего бы этого не было. Десятки лет командиром был бы Эбор, и неизвестно, кому бы досталось место потом.
– Тебя послушать, спасибо Денетору, что солнце по небу ходит! – Денгар чуть кулаком по столу не стукнул всердцах.
Таургон понял, что пора сдаваться. Денетор оказался в очередной раз прав. Да и сколько времени ушло у Диора на то, чтобы убедить тебя самого? и не убедил ведь, ведь только сам Денетор и смог перебить предубеждение.
Сиди и ешь свой сыр. Маленькими кусочками. Слишком тонко нарезан, видишь ли. Хорошие люди так нарезать не будут…
– Мир, – сказал Денгар. – Вот нам не хватало из-за Паука ссориться.
– Ну да, – вздохнул Таургон. – Знаешь, он мне так и сказал, что у меня ничего не получится. Что даже если о нем правду станут говорить те, кто его очень хорошо знает, то им не поверят.
– Он? Сказал?
– Да. Мы же с ним спорили об этом. «Пусть ненавидят, это бесплатно», вот что он мне ответил.
Негромкие слова былого подчиненного действовали сильнее его доводов.
– И… каков же Паук… Денетор по-твоему?
– Посмотри на Минас-Тирит, – сказал гвардеец со вздохом. – Посмотри на Гондор. Посмотри на свою семью. Посмотри, какой стала страна, которой он правит. Мне больше нечего сказать.
Денгар глянул, сколько у него пива осталось в кружке. Маловато, да. Допил одним глотком.
Таургон сделал то же.
– И ты считаешь его хорошим человеком? – спросил командир стражников недоверчиво.
– Очень.
– Выпьем еще пива?
– Бери себе, – пожал плечами Таургон. – Я не хочу.
– Ладно, парень, не расстраивайся, – сказал Денгар так, будто по-прежнему это был его подчиненный. – Паук – хороший человек, ну надо же… и я ему обязан тем, что у Аэрин приличное приданое… Гм. А знаешь, в этом что-то есть.
Таургон осторожно улыбнулся.
– Но в одном твой друг прав, – подвел черту командир стражников, – не пытайся переубеждать других. Дохлое дело. Я вот тебя хорошо знаю, ты дурного человека другом не назовешь, и обмануть тебя непросто. Поэтому я тебе… ну, поверю, не поверю – но я тебя услышал. А остальные спросят, сколько Паук тебе заплатил за эти похвалы.
– Про остальных я и сам понимаю, – сказал Таургон. – Мне было важно изменить твое мнение.
– Отомстил за свой ужас? – усмехнулся Денгар.
Северянин пожал плечами: хочешь это называть местью – называй.