***
Туман дум рассеялся, и в тот же миг на руку гнома сел верный ворон, известивший его о наступлении рассвета. Той ночью Торин не сомкнул своих глаз, а вскоре двое помощников расчесали спутанные волосы, принесли парадные латы и оружие, облачили его в королевские одежды. Он достал из тайника черную бархатную шкатулку с Аркенстоном, прошествовал по туннелям и лестницам оживившегося подземного города. К Великому залу Трайна I со всех сторон стекался народ. Все они истосковались по былым праздникам, многие и вовсе не видели столь важных событий. Появление узбада приветствовали так бурно, что эхо долго ещё отражалось от зелёных с прожилками стен. Высокий, статный и величественный, он вызывал восхищение, и не было в Эреборе гнома, что не гордился бы в тот час своим королём. Но, вопреки ожиданиям собравшихся, церемония оказалась короткой. Государь Торин II Дубощит отблагодарил мастеров, открыл шкатулку и установил огромный бриллиант в гнездо над троном. Сородичи ликовали, а он ещё раз приветствовал всех и покинул залу. Уединившись, гном снял корону, скинул мантию и доспехи, натянул простую холщовую рубаху и обул старые, изрядно стоптанные сапоги. С четверть часа он сидел безмолвно, погрузившись в глубокие думы. А потом пришёл в опустевшие кузни, надел грубый фартук и перчатки из толстой кожи. Где-то поодаль царил праздник. Но он не хотел, не мог быть его центром и символом. И до самого вечера молот Торина ударял по наковальне. Каждый удар отдавался эхом, и в каждом из них была безудержная невыразимая боль. Королевство под горой возродилось. Богатства теперь возвращены. Над малахитовым троном сиял легендарный Аркенстон. Но только не в этом состояло Истинное Сокровище, которое он не сберёг. И вся жизнь его, как в далёкий и страшный день изгнания, теперь оказалась разрушена.Глава 10. Крушение жизни
9 января 2019 г. в 01:43
Час был поздний, все дела на сегодня завершены, и почтенный казначей готовился ко сну в своём небольшом гроте. Он уже снял камзол и сел на ложе, когда в дверь постучали. Такое бывало, да и прошедший день был примечателен тем, что завершались работы по восстановлению трона.
«Наверное, мастерам не терпится сообщить мне радостную весть для узбада. И да! Завтра надо никак не забыть сообщить ему, что пора установить на законное место Сердце Горы. Это он решительно возжелает сделать собственными руками!»
Стук повторился, и Балин, прервав раздумья, велел прибывшим войти. На пороге стоял молодой парень из свиты Железностопа. Его щёки горели ярким румянцем, вид был растерянный и возбуждённый, словно он исполнял архиважное задание.
— Что там случилось в такой час?
— Ничего, мастер казначей, — мальчишка терялся и говорил очень сбивчиво.
— Так зачем ты пришёл тогда, опали лихо твою редкую бороду?
— Король. Он требует вас к себе.
Теперь волнение паренька стало понятным: он подвернулся под руку Торину и нежданно-негаданно стал посыльным. А встреча один-на-один с Подгорным Властелином и честь получить от него поручение — это вещь, впечатляющая для совсем ещё юного и не знатного сына кхазад. Сунув гному несколько монет, Балин поднялся, накинул камзол на плечи и пошёл по туннелям, бормоча в бороду что-то нелестное.
Дубощит ждал его в своей временной приёмной, представлявшей собой самый обычный грот с простой деревянной мебелью. Апартаменты Трора, куда ему полагалось переехать, ещё не были восстановлены. Он был бледен и выглядел утомлённым, но начал разговор серьёзно и решительно.
— Ты звал меня.
— Да. Минуло более двух недель, а я пока не видел твоего отчёта о пересчёте сокровищницы и тратах последних месяцев. Особенно о золоте, переданном людям Эсгарота. Остальные распорядители уже доложили обо всём.
Балин был удивлён, но ответил достойно:
— Торин, я готовлю этот отчёт для тебя. Но пока не все ценности подверглись ревизии. Пойми: пересчитать мешки с мукой и бочки с элем — это значительно проще.
— Да, безусловно. Но и помощников тебе выделено довольно. Доложи, о чём готов. Мне важно знать, какими ресурсами располагает подгорное королевство.
Рано поседевший гном никак не ожидал таких вопросов — почти что ночью. И не понимал, что нашло сейчас на Торина. Он плохо помнил Трора, но теперь видел, что внук характером неимоверно похож на своего легендарного деда. Во всяком случае, в части сумасбродств. Собравшись с мыслями, Балин взял перо и пергамент, несколько минут что-то подсчитывал, а после встал и повёл речь.
— Мы начали расчистку и ревизию уже через день после битвы. Монеты, слитки и самородки укладывали в сундуки и взвешивали. Кубки, блюда и канделябры также. Изделиям с самоцветами счёт вёлся отдельно. Сейчас я готов огласить размер золотых запасов Одинокой Горы и почти точную оценку драгоценных камней в золотом эквиваленте. Но нам нужно ещё немного времени, чтобы знать цену доспехов, оружия, серебряных и иных вещей, годных на продажу эльфам или другим народам.
Торин закрыл глаза. Казалось, голова его вот-вот упадёт на грудь. Но, как по мановению, на лице короля зажглись два сапфира, он кивнул наискось, как часто делал и раньше. Краешек губ подернулся.
— И что же?
Балин не мог знать, что причина сумасбродства и этого ночного допроса — боль его ночей, страх оказаться в мире воспоминаний и мыслей о прошлом. Вставая с рассветом, Король-под-Горой не ведал больше покоя, покуда не отшумит вечерняя трапеза, покуда все обитатели вновь обретённых недр не разойдутся по гротам и не уснут. Он сам продлевал своё бодрствование до той поры, пока его не заберёт себе чёрный, безжалостный сон. Но и во власти этого сна душе его было не просто. Потому любая мысль мгновенно обращалась в дело. Бороться с усталостью было для него проще, нежели с гнетущим и губительным одиночеством.
— И что же? Порадуй меня, если сможешь.
Торин говорил не как друг, а как правитель, и отчасти больно было слышать такие речи. Безусловно, он и был правителем, имел полное право вызвать к себе любого хоть ночью. Да только происходящее очень напоминало неприятную выволочку за не сделанную вовремя работу. Но, памятуя о днях, когда все они возносили молитвы о его спасении, казначей оставался другом — в душе. Внешне он ничем не выдавал обиды. Слова его, согласно рангу, продолжали звучать официально. Голова склонилась в почтении.
— Изначально в нашем владении было с тысячу золотых талантов. Ценность самоцветов и изысканных редких вещей — не менее веса чистого золота. Оружие и доспехи частью отданы действующей дружине. Но и то, что осталось, стоит более 500 талантов.* Ты теперь — богатейший из королей обозримых земель. И самый могущественный.
Узбад Эребора поднялся, прошелся по гроту и саркастически усмехнулся.
— Богатейший — пока что. Могущественный? Ты льстишь? У нас меньше тысячи воинов, способных защитить гору. Это не могущество, а великая слабость и приманка врагам. А если они придут…– Он замолчал, снял со стены Оркрист. Руки ласково провели по древней сверкающей стали. Торин прятал глаза, скрывал блеск своих слёз. Но вскоре вскинул голову и продолжил. — Согласно контракту, у этих богатств ведь четырнадцать обладателей? Ты среди них.
Ответить на этот вопрос Балин был готов уже давно.
— Торин, прошу тебя! Мы ведь знаем, что тот контракт был не более чем формальностью, необходимой хоббиту. Низкорослый народец уж слишком верит бумагам, и ни в разе — данному слову. И он взял свою долю, от которой потом отказался. Именно этот резерв я использовал, помогая жителям Эсгарота.
— Одну четырнадцатую? Триста пятьдесят талантов золотом? **
Казначей осёкся, ибо той суммы не хватило, и сам он на днях давал больше. Но Король-под-Горой в тот миг оградил его от пояснений. Услышанное заинтересовало его, и из уст узбада последовал другой вопрос:
— Выходит, никто из двенадцати не претендует на эти богатства?
— Умоляю, Торин! Лишь на достойное жалование, позволяющее прокормиться и усердно работать. Сокровища Эребора в твоих руках, и нужны для поддержания жизни всех нас.
Царственный гном кивнул и закрыл глаза. А после вздохнул глубоко. Может быть, вспомнил о роли контракта, но скорее был благодарен товарищам и восхищён ими.
— Прости. Кроме тебя мне некого было позвать. Фили и Кили в отъезде. Брат твой Двалин сутками ворочает огромные камни. Даин и Глоин готовят к испытанию новобранцев из Железных Холмов, ещё совсем юных, но нам нужны воины в дружину.
От души отлегло. Торин стал прежним. А значит, не придётся выдумывать на ходу, для чего эсгаротцам понадобилось еще немалое количество золота. Балин и сам не знал этого, а потому подошёл ближе, коснулся плеча друга и короля.
— Тебе нужно отдохнуть. Ты не щадишь себя после очень серьёзных ранений.
— Я не могу по-другому.
— Можешь!
Косматая голова венценосного гнома опустилась, он мотнул ею из стороны в сторону и обнял сородича. Несколько минут они стояли, не шелохнувшись. Балин понял, что настал подходящий момент порадовать узбада, а после настоять на том, чтобы он шёл отдыхать.
— У нас есть для тебя приятный подарок. Мастера завершили восстановление твоего трона. Разрушения более незаметны, всё как во времена правления узбада Трора.
Торин однозначно расслышал каждое слово, но выглядел так, словно не придал вести особого значения.
— Утром тебя ждут в тронном зале. Резчики потрудились на славу, ты должен оценить их труд. А ещё… — Балин намеренно выдержал паузу. — Захвати с собой Аркенстон! Только ты можешь прикасаться к нему, и своими руками возвратить камень Государя на его законное место! Это будет великий миг, достойный запечатлеться в песнях и сказаниях. Все сородичи соберутся, дабы увидеть, как сияние Сердца Горы вновь озарит Великий зал Трайна.
Заранее заготовленная речь не произвела на короля и толики того впечатления, на которое рассчитывал Балин. Торин выглядел печальным и уставшим. Взгляд его отстранённо блуждал по стенам грота, голубые глаза не зажглись огнём радости, тело не встрепенулось в порыве предвкушения столь важного момента. Он даже ответил не сразу: просто кивнул, пробормотал слова благодарности, подтвердил, что утром обязательно будет. Наверное, его реакция была бы такой же, если бы Балин сообщил о каждодневном рядовом событии, просто напомнил бы, где королю нужно присутствовать предстоящим днём. Казначей вздохнул про себя, ещё раз поклонился.
— Что же? Тогда добрых снов! И, прошу, не терзай себя больше, ступай отдыхать.
Дверь за старым товарищем закрылась, и в воздухе повисла леденящая, довлеющая тишина. Сердце вдруг сжалось от мысли — сколько же лет прошло? Сколько минуло с тех пор, как великое горе постигло его народ, и все они обратились в изгнанников? Тяжёлые шаги мерили тёмные проходы горы, и звук их был единственным, что нарушало покой уснувшего Эребора. Перед глазами, как наяву, вставали картины того дня, который невозможно стереть из памяти.
Он был мальчишкой, искренне считавшим, что самое страшное в его жизни уже случилось. Он старался изо всех сил, готовя себя к первому серьёзному испытанию. Тренировки не прекращались. Разрабатывать искалеченную руку было до ужаса тяжело. Хагар сдержал обещание и учил их с Ульви сражаться в равной мере и правой, и левой. Оба осознавали все преимущества, но навыки давались им очень медленно. Между тем, день испытания для проигравших на первом, торжественном экзамене, неумолимо приближался.
— Завтра идём привыкать к реальным условиям — биться в лесу. Площадки и арена упрощают действия воина. В жизни же нужно уметь реагировать на неровности земли под ногами, на препятствия и деревья. Марш отдыхать, а с рассветом я жду обоих у северных ворот.
Оба безумно обрадовались такой перспективе. Покидать стены школы всегда было радостно. Фрерин, узнав о предстоящей брату прогулке в лес, нахально открутился на весь день у своего наставника-ювелира. Благо, мастера гильдии не чаяли души в молодом «даровании» королевской крови и частенько его баловали. Покуда старшие оттачивали свои навыки, юный принц гулял под лучами тёплого весеннего солнышка, ловил бабочек и собирал разные безделушки. Время близилось к обеду. И изначально все они услышали гул — очень далёкий и мощный. Потом, через четверть часа, ветер усилился, а гул повторился опять, значительно ближе.
— Это гроза. Нужно найти укрытие.
Мастер боевых искусств велел всем помолчать и прислушался. Сильный порыв ветра достиг их лиц. Воздух оказался необычно сухим и горячим.
— Это не гроза. С грозой приходит прохлада.
— Но что это? Буря?
— Эта буря надвигается с севера. А значит, не может нести горячий воздух, как в опалённых солнцем южных землях.
До границы леса было рукой подать, и все четверо, движимые любопытством, пошли навстречу странному явлению. Небо было чистым и ясным, без намёка на тучи, а странный горячий ветер всё усиливался. Юные гномы переглядывались и интуитивно взялись за руки. Несколько минут они безмолвно стояли, всматриваясь вдаль. Наконец показалась темная точка, с каждой секундой увеличивающаяся в размерах. Неожиданно в сторону от неё метнулся столб пламени, и участок равнины вспыхнул. Фрерин прижался к старшему брату и протянул руку вперед, указывая на приближающийся по небу объект.
— У него крылья! — необычайно зоркие глаза мальчика первыми различили эту ужасающую примету. Хагар побледнел, подтолкнул подопечных к лесу и хрипло прошептал:
— Дракон. Уходите в лес! Бегите быстрее!
Все четверо устремились вглубь зелёного массива. Но, обернувшись, Торин увидел сквозь редкие деревья, как гигантская птица села на вершину горы, расправила крылья и издала что-то наподобие победного клича. Вдалеке послышался звон колоколов и гудки труб — в Дэйле подали сигнал тревоги. Они бежали, не замечая ничего вокруг, прыгали через кочки, продирались сквозь ветви деревьев, а после спрятались в небольшой пещере, где смогли, наконец, перевести дух. Младший дрожал от страха и готов был вот-вот заплакать. Ульви и Торин казались растерянными, не осознавшими до конца, что произошло. Лицо наставника было белым, как мел.
— Что теперь будет?
— Там наши братья, мы должны идти им на помощь!
— Замолчите, дурачьё! Там не поможет и великая армия. Сидите здесь тихо и молитесь, чтобы дракон не поджёг этот лес.
Пещера была неглубокой, и ушей всех четверых достигали иногда тревожные звуки. Потом лес наполнился криками сородичей, покинувших гору через северные врата и искавших убежища в лесу. Там были их товарищи и наставники, а также гномы, работавшие вблизи северных врат. Приютив у себя нескольких, Торин, Фрерин, Хагар и Ульви смогли узнать страшные подробности происходящего. Огромный змей с вершины горы рванул на Дэйл. Добираясь до леса, беженцы видели огненное зарево над гибнущим городом. Но целью чудовища, безусловно, были сокровища гномов. Южные врата Эребора заперли, но вряд ли это могло удержать зверя! Дракон был огромен и изрыгал потоки пламени.
Разум сковало осознание того, что Эребор обречён, а дед, отец и сестра в любую минуту могут погибнуть. Даже в своём укрытии гномы слышали рёв дракона и страшный звук ударов в огромные Главные врата. А потом всё затихло. В лес приходило всё больше и больше беженцев. Их стенания и плач раздавались со всех сторон. Люди и гномы метались по тропам и полянам, разыскивая своих близких. Прибывшие недавно рассказали, что в пламени пожара река вскипела, окутав залы туманом. В этом густом непроглядном мареве триста ратников дружины, брошенные к воротам, были повержены все до единого. Подземный город разрушен, и стены его опалены огнём. Юные гномы держались вместе, бегали и звали родных, расспрашивали о королевской семье, но всё было тщетно. Продвинувшись на юг и выйдя из-под сводов деревьев, каждый вздрогнул при виде дымящихся руин города людей, разбросанных обломков исполинских врат, тёмного дыма, исходящего из недр, сквозь который бежали обожжённые перепуганные сородичи.
До самой ночи никто не знал покоя. Надежды таяли с каждой минутой, и отчаяние готово было охватить юных принцев и их друга. Солнце уже садилось, когда Торин увидел на лесной дороге отца, держащего на руках сестру. Следом, едва переставляя ноги, шёл король Трор. Лица их были перепачканы, волосы и бороды обожжены. Фрерин кинулся к Трайну и с плачем повис на его шее. Старший подошёл к деду и уткнулся ему в бороду. Никто из них не мог говорить, но, к счастью, родные не были ранены.
— Как вы спаслись?
— Помолчи, Торин. В своё время ты всё узнаешь, — рука Трора тяжело опустилась на плечо внука. Они добрели до реки, отмель вдоль берега которой стала им пристанищем на ночь. Весь следующий день ушёл на поиски уцелевших и счёт погибших. Ульви обошёл каждую стоянку, расспросил каждого гнома, но так и не нашёл своих родичей. Он до последнего верил и не терял надежды, отказывался признать, что остался сиротой. Многие тогда испытали ту же боль невосполнимой утраты. Некогда великий народ был повержен, жизнь навсегда поломана, мечты и надежды уничтожены и разбиты.
Примечания:
* — Богатства Одинокой Горы оценивались исходя из реальных данных о всемирном золотом запасе и владении современных стран червонными слитками. В пересчете на сегодняшние деньги, «цену вопроса» о походе и уничтожении Смауга можно объявить примерно равной 8-9 млрд. долларов США. Если кто занимался таким вопросом, то не стесняйтесь и корректируйте! Для сравнения, состояние Джона-Дэвисона Рокфеллера – нефтяного короля и богатейшего человека на планете – на 2000 г. оценено почти в 200 млрд. американских «листов капусты». Но… Эребор не имеет сети месторождений. Плюс, выход на рынок такого количества драгоценного желтого металла понижает его цену. Хотя, выхода пока нет. И очень вряд ли гномы знали о такой вещи, как монополия и пользовались производными от неё полномочиями устанавливать свои цены.
** — Примерно 0,6 млрд. долларов по самым скромным подсчетам.