Глава 12. Уютная берлога
16 января 2019 г. в 00:25
Завидев впереди просвет и зеленеющие луга, братья поняли, что цель их путешествия уже близко.
— Дубовая роща за этими лугами. Уже к вечеру доберёмся.
— Скорее, к ночи.
— Ну, хотя бы, ночевать под открытым небом уже не придётся.
Дом за зелёной изгородью оказался пуст, ни лучика света не проникало сквозь рамы окошек. Никто не ответил на приветствия и призывы, только козы затейливо блеяли, да пчёлы тихонько возились в своих засыпающих ульях. Хозяина не было здесь, ведь оборотни почти не спят и ночами обходят свои владенья, приняв устрашающее медвежье обличье. Час был уже настолько поздний, что гномы просто выпили по кружке молока из стоявшего на столе кувшина и устроились на ночлег. Они лежали на тех же местах, что минувшим летом, и казалось, что их товарищи и друзья сейчас с ними. Вот-вот раздастся в углу храп Бомбура, и Двалин ругнётся на него, а после захрапит и сам. Или Дори начнёт что-то шептать на ухо брату, покуда обоих не заставит молчать Балин — старейший в отряде после Торина. И словно витает в воздухе всё тот же запах медового зелья, которым они тогда лечили свои раны и ссадины, полученные в схватках с гоблинами и варгами накануне.
Утро выдалось приветливым и погожим. Увидев нежданных гостей, Беорн нисколько не удивился: оказалось, что за последнее время они уже далеко не первые, кто останавливался в этом доме, следуя на запад или на юг. Он порадовался возвращению пропавшего пони и спросил, куда братья держат путь. Похоже, оборотень не заметил шалостей Гимли и считал, что маленькая лошадка просто забрела далеко от дома и заблудилась. Кили и Фили переглянулись и в один голос ответили на заданный вопрос.
— Путь наш уже завершён. Мы направлялись к вам, господин Беорн!
Огромный человек изменился в лице и произнёс: «Странно!» Все прежние гости следовали к переправе через Андуин, к нему же обращались лишь с просьбой об отдыхе и ночлеге. Наверняка, ему было приятно, но внешне оборотень почти не выдал этого и пригласил гномов завтракать. В свете дня стало возможным рассмотреть уже знакомый дом, и оба брата подметили в его обстановке многие приятные изменения. Пол был чисто выметен, клочья травы и сена не валялись по углам и даже у входа. Посуда была аккуратно расставлена по полочкам, чисто вымытые горшки сушились на белом полотенце. На окнах висели занавески, запах был свежее и чище, маленькая козочка, подошедшая в надежде полакомиться из добрых рук, оказалась намытой и расчёсанной. Двор за окошком походил скорее на сквер или даже парк: цветы теперь росли в клумбах, причём в каждой своего цвета, дорожки обрамлены были красивыми камешками, вёдра, лопаты и прочая утварь не валялись где попало. Даже щепа и опилки возле огромного пня, на котором Беорн колол дрова, были аккуратно собраны в корзину. Время косить траву ещё не пришло, и лужайки зеленели, подобно тем, что украшают территории возле богатых домов. Вместо наполовину сгнившего сарая под старым дубом красовалась новенькая постройка из ровных брёвен и выструганных досок. Ферма преобразилась, и оставалось лишь догадываться о причинах таких перемен. Спрашивать напрямую братья-гномы не решались. Умяв огромный ломоть медового пирога, хозяин оставил гостей трапезничать дальше и отправился кормить своих многочисленных подопечных. Справляться о цели визита гномов он не спешил, впрочем, неторопливость — это, наверное, черта всех больших существ. А скорее Беорн просто очень любил прирученных животных, а они уже заждались и своего завтрака.
Вдоволь насытившись и оставшись вдвоём, Фили и Кили обошли ферму, с наслаждением умылись в маленьком ручейке, наполнили свои походные фляжки и растянулись на молодой траве, закурив трубки. Они с удовольствием помогли бы в делах хозяину, но везде царил такой порядок, какой редко увидишь на простом хуторе. Оставалось только отдыхать, наслаждаться весенним солнышком да вспоминать былое.
— Помнишь пикники в предгорье? Отец и дядя приносили с охоты мясо, мама и Райнэ одевались в пышные зелёные платья и изображали духов леса, плели венки из цветов и пели нам простые и добрые песни…
— Ага, — Кили закрыл глаза и вздохнул. — Мы катались на пони, учились стрелять из луков, а на вертелах жарилось столько разной вкуснятины!
— А как купались в пруду и ловили рыбу?
— Рыба бывает вкусной, но мясо всё-таки лучше. Особенно с теми тётиными приправами — пальчики оближешь! И теперь такого уже не поешь.
— Братец, ты только еду и помнишь!
Оба рассмеялись, но уже через несколько минут Фили стало очень грустно в душе. Счастливое беззаботное детство, обожание и опека близких, красивые молодые родители, дядюшка Торин, которого сейчас никто и представить себе не мог таким улыбающимся и светящимся изнутри. Будет ли в жизни ещё хоть подобие тех праздников, радостей и ожидания чуда, которое неизменно приходило? Вновь закурив, а после забывшись под нежным теплом лучей, оба и не заметили, как перед ними возникла высокая очень внушительная фигура. Такое чувство бывает, когда лежишь с закрытыми глазами под ярким солнцем, и вдруг облако или тучка находит и заслоняет собой его свет. Опомнившись, гномы уставились на незнакомца, ибо это был не Беорн. Ближе всего к ним были ноги этого существа — обутые в сандалии, с бурым мехом на пальцах. Руки казались чуть меньше в размерах, чем у знакомого им хозяина фермы, но почти без волос. Глаза обрамляли пышные брови и ресницы, на плечи спускались красивые тёмно-каштановые волосы. Поверх туники из шерсти надет был холщовый фартук, прелестные рюши на котором ясней ясного пояснили одно: перед ними женщина. И она — сородич хозяина, такой же медведь-оборотень, сейчас принявший человеческое обличье. Когда ослепление полностью прошло, Фили и Кили разглядели её фигуру — широкие бёдра и пышную грудь. Она могла бы запросто подхватить обоих гномов и поднять над землёй, но весь её облик совершенно не вызывал страха. Необычная медведица смотрела на них с любопытством: как выяснилось позднее, раньше она никогда не видела гномов.
— Выходит, это вы — наши гости из Одинокой Горы? — парни несколько раз кивнули в ответ, отчеканив свою коронную фразу:
— Кили. И Фили. К вашим услугам!
— Меня зовут Гримхен. Идёмте обедать, парное молоко быстро стынет.
Не успев сделать за утро ни единого дела, братья снова оказались за накрытым столом. Странная компания из двух карликов и двух великанов без стеснения общалась, ведая друг другу о новостях каждого из своих краёв. Братья узнали, что после истребления живущих на севере гоблинов Гримхен и немногие уцелевшие её сородичи смогли спуститься с гор. Там их держали в рабстве, не снимали цепей и принуждали к тяжёлому труду. Теперь же она была свободна, обрела дом и хозяйство, но главное — свою пару и защитника. Без сомнения, такой образцовый порядок и преображение фермы были делом её рук, плодом стараний этой внушительной барышни. Это её видел здесь Гимли и сумел не только проскочить незамеченным, но и поживиться необходимым. В надежде на то, что сородичи ещё живы, суровый хозяин дубовой рощи вырубил в скале ступени на вершину Каррока и тоскливо взирал оттуда на север. Победа в битве Пяти Воинств принесла счастье и процветание в этот край.
Уже вечером, переделав все дела, мужчины собрались в доме возле камина, и Беорн, наконец, спросил о цели их посещения. Гримхен приготовила для них угощение и ушла в свой вечерний рейд по роще. В распоряжении гномов и здоровяка-оборотня был целый бочонок сладкой хмельной медовухи, которую разливали по большим деревянным кружкам, свежий хлеб и сыр.
— Один наш приятель… Вы видели его в тот наш приезд… Он, знаете ли, пишет мемуары. Да, бывают такие гномы. Редко, но попадаются, — Кили сбивался с мысли, но оборотень внимательно слушал его. — Так вот. Все сейчас спорят, как закончилась битва на холме. Кто сразил орочьего полководца?
Беорн чуть нахмурился и буркнул:
— Из-за этого вы проделали такой путь?
— Ну, мало ли! Песен ещё напишут, или эльфы чего наврут. Мы решили узнать из первых уст.
— Да и просто были рядом, — включился Фили. — Узбад поручил нам разведать обстановку перед прибытием сородичей.
До младшего начало доходить, что главная цель, с лёгкостью принятая им на веру, кому угодно бы показалась неубедительной. Да что уж там, просто бредовой. Темноволосый гном чуть насторожился, сделал большой глоток медовухи и предпочёл пока помолчать.
— Тогда понятно. Хорошо, что предупредили. Мы будем ожидать гномов на переправе и поможем безопасно вступить во владения Лесного короля.
Оба юноши благодарно поклонились, а их внушительный собеседник продолжал:
— Что же касается сражения… Я видел схватку предводителя смрадных тварей и короля гномов. То был великий бой, неравный и жестокий.
Гномы слушали с замиранием, ибо такие рассказы испокон было принято передавать из уст в уста и ставить в пример своим детям и внукам.
— Торин был уже серьёзно ранен: лицо его было залито кровью, шлем потерян, кольчуга пробита на обоих плечах, панцирь на груди вогнут, а в боку торчал обломок стрелы. Он вырвался из оцепления и пошёл прямо навстречу чудовищу, что прежде лишь отдавало приказы да добивало поверженных. Я и сам был тогда окружён, но словно во власти негласного зова стал подбираться ближе.
Сердца племянников сжимались, хоть пока что они не услышали ничего нового. Души наполняла гордость за своего дядю и короля. Все трое сделали ещё по глотку, Беорн продолжал.
— Гном отражал удар за ударом, много раз был повержен, но поднимался. Меч в его руках не раз обагрился кровью врага. Отчаянным ударом он сумел сломить орочий ятаган. Но силы его были на исходе. Больг, да проклянут духи его гадкое имя, подхватил с земли длинную алебарду и воткнул в ногу гнома, пригвоздив того к земле. Кажется, точно уже не помню, Торин ещё держался и отражал удары. Но когда он упал, орк пронзил остриём своего орудия броню на его груди. Алебарда вошла между пластин исковерканного нагрудника, но и меч короля не остался тогда в долгу. Они оба упали рядом и не двигались. Гоблины рванули на холм с дикими криками; расправляясь с ними, я не мог видеть, что происходит на вершине. Только сломив их сопротивление, я понял, что Больг ещё шевелится и вот-вот снова встанет. Тогда я отбросил его в сторону и разорвал на куски.
Медовуха не лезла в глотки. Даже руки похолодели, а нутро сжалось. Оба брата, как наяву, прочувствовали всё, что в тот час довелось испытать их дяде и узбаду.
— А Торин? — спросил Фили в нависшей над комнатой тишине. — Ты сразу же подошёл к нему?
— Нет. Орки продолжали штурмовать холм со своей южной стороны, потому что орлы ещё не добрались до них и добивали последних на равнине перед вратами. Ещё какое-то время я бился с ними. И лишь с наступлением затишья добрался до Торина в надежде помочь ему.
— И что же? Что ты увидел?
Беорн подбирался к моменту, ради которого Фили затеял всю эту вылазку.
— Что я увидел? Не думаю, что вам понравится слушать об этом. Вы ведь одна семья.
— Прошу, расскажи! Он был в сознании? Он говорил тебе что-нибудь? Впрочем, не важно, что он говорил. Ему ещё кто-то помогал? Ты видел кого-нибудь рядом?
Фили почти что кричал, чем сбил с толку рассказчика. Глаза его горели и сверлили хозяина дома, тот же в недоумении встал с места, прошёлся из стороны в сторону и снова наполнил свою кружку.
— Глаза его были открыты, губы шевелились. Проломленный искорёженный нагрудник валялся рядом, он зажимал рану на груди чистым тряпичным полотнищем, сдерживая сильное кровотечение. Но говорить он не мог. Так я сказал всем, — оборотень выдержал паузу и подозрительно взглянул на старшего из братьев. — Ладно бы ты спросил, как и остальные — не отдал ли Торин, умирая, распоряжений? Ты что-то утаиваешь. И явно преследуешь вовсе иную цель. Да и причём тут ваши сказания и песни?
— А что, кто-то ещё приходил расспрашивать об этом?
Беорн усмехнулся и искоса посмотрел на молодого гнома. Кили сидел как статуя. Теперь до него начали доходить истинные намерения Фили, но он не был ни в чём уверен. В иной ситуации он бы обиделся на этот розыгрыш с сюжетом для хвалебных од и песен. Но чувствовал, что брату и сейчас, и потом будет не до этого.
— Твой дядя — Король-под-Горой. Обладатель несметных сокровищ. Думаете, никому не было дела до последних сказанных им слов?
— Так кто приходил? Гномы?
— И гномы, и эсгаротцы, и этот ваш полурослик, что гостил тут недавно. Последний был хуже дотошной бабы, каждый день так и пытался прознать, не вспоминал ли король, умирая, про его важную персону. Даже один выживший из ума эльф ошивался тут с расспросами.
Такого поворота событий Фили не ожидал. Хотя, никто ведь не верил, что Торин оправится от ран. Прежде чем он пришёл в себя, минуло два месяца. Но всем было дело до судьбы трона и золота.
— Значит, ты никого не видел?
— Нет. Я поднял короля на руки, принёс ко вратам и передал в руки лекарей. Больше мне ничего не известно.
— А почему ты назвал того эльфа выжившим из ума?
— Да потому что — смех сказать! — он выпытывал у меня, не было ли там какой-то девушки. Это на залитом кровью поле брани!
Ночью оба брата не могли уснуть. Рассказ Беорна поразил их до глубины души. Они мало разговаривали, каждый пребывал наедине с собственными мыслями.
— Так значит, ты надеялся узнать что-то о нашей тёте?
— Да. И услышал достаточно, чтобы продолжать действовать.
— Почему же ты сразу мне не сказал?
— Ты поднял бы меня на смех. Так все настроены, я боялся, что ты — не исключение.
— Но Беорн не видел её. Её там не было. Она не могла туда попасть.
— Кили, ты, видимо, плохо слушал, или же медовуха мешала. Оборотень сообщил, что в тот час со стороны горы побоище уже заканчивалось. Значит, она могла добраться до холма в целости. Латный нагрудник с Торина кто-то снял и зажал его рану полотном. Кто это сделал? Ты знаешь, каково это — снимать и надевать латы. Думаешь, израненный гном, не способный даже говорить, мог сам отстегнуть искорёженный доспех? Один, без помощи? И этот эльф приходил сюда с тем же вопросом.
— Безумный эльф? Думаешь, тот же самый, о котором говорили лесные братья?
— Думаю, да. И мы должны, во что бы то ни стало, найти его!