Глава 15. Чужой среди своих
23 января 2019 г. в 14:55
До самого вечера Торин не произнёс ни слова, а Ульви в напряжении ожидал, чем аукнется для них всех эта дерзкая выходка товарища. Но ни в тот день, ни на следующий не случилось, ровным счётом, ничего. Разумеется, хозяева могли ещё думать, как поступить. Поэтому опасения молодого гнома никуда не исчезали. Только лишь в день получения жалования от сердца чуть отлегло: им достойно заплатили согласно всем договорённостям. Дед, как ни в чём не бывало, приходил к Рольфу. Все домочадцы общались с гномами дружелюбно и приветливо. Райнэ и её эльф просто не подходили к ним близко. Создавалось впечатление, что об инциденте и не знал никто кроме непосредственных очевидцев. Ну, а маленькая гномка не стала никому рассказывать о том, что произошло. Это было странно, неожиданно, необычно. Ульви видел лицо девочки, и она однозначно очень разозлилась в тот миг. Могло ли случиться так, что совсем ещё ребёнок ни словом не обмолвился отцу о нанесённом ему оскорблении?..
Понемногу всё позабылось. Весенние дни становились всё приветливее и теплее. Однажды любимая дочь хозяина появилась на пороге дома в красивом костюме для верховой езды, перед нею распахнулись врата конюшни, и на полянку вышли две милых толстолапых лошадки с очень ухоженными гривами. Учитель и опекун подсадил её в седло и повёл рядом второго пони.
— Может, оставим Ширли пастись тут? Конюх присмотрит за ним.
— Нет! Так не честно! Ширли хочет быть вместе с Муной. Чтобы им не было скучно. Как мне.
Последние слова Райнэ произнесла очень тихо, но отчётливо. Видавший виды синдэ и сам понимал, что он — не лучшая компания для прогулки верхом. Воспитанница очень любила его, но ведь каждое дитя желает играть и смеяться со сверстниками.
— Ты можешь пригласить кого-то из своих сородичей. Думаю, они не откажут. Не того задиру, разумеется. Ну, тебе же нравится младший из братьев?
— Фрерин? Да, он очень добрый и рассказывает о драгоценных камнях. Это так интересно! Даже ты вот не знаешь.
— Ну, так позовём его?
Наездница приблизилась к полянке, на которой гномы занимались своей работой, кивнула Ульви, позвала по имени Фрерина, а третьего просто обошла вниманием.
— Принцесса! Какой красивый у вас пони!
— У меня их двое. Ты умеешь ездить верхом?
— Конечно, умею! Отец с детства учил нас. Раньше у нас тоже были пони.
— Тогда мой руки, и поехали! Сегодня хороший день для прогулки.
От неожиданности мальчишка аж замер, на лице его засияла улыбка, а щёки вспыхнули подобно спелым красным яблокам. Ульви заметил в глазах Торина негодующий огонь, но вовремя придержал товарища за руку.
— Молчи. Это просто не наше дело.
Фрерин опрометью помчался собираться и уже через несколько минут вскочил на темно-рыжего самца по имени Ширли. Сапожки ребят толкнули своих скакунов под бока, и оба вылетели за ворота парка с весёлыми криками. Эльф только и успел, что прокричать им вдогонку какое-то предостережение, а после пошагал следом.
— Тоже мне, принц и принцесса! — пробурчал Торин. Рука его сжала молот и ударила по гвоздю с такой силой, что тот вошёл в бревно по самую шляпку.
— Не бери в голову.
— Как? Думаешь, наш отец одобрил бы такое? Нас нанимали работать, а не развлекать эту девицу.
— Думаю, твой брат сейчас и сам очень здорово развлекается. А ваш отец не может не одобрять всего этого, потому что всё это одобряет дед.
Торин опустил голову, из груди его вырвался не то стон, не то даже рык. Темная прядь упала на лицо, заслонив от Ульви тяжёлый мрачный взгляд. До самого вечера он оставался почти безмолвным, и лишь при необходимости перекидывался с товарищем краткими фразами.
Наездники вернулись лишь через несколько часов, пропустив обед и вымотав бедного эльфа, всюду вынужденного нагонять их пешком. Даэрон рухнул на скамейку, мальчик и девочка отпустили пони и продолжали звонко разговаривать.
— Что же ты сразу мне не сказал, что у тебя есть сестра? Она такая милая! Но на ней было такое старое платье. Знаешь, пусть завтра она придёт вместе с вами. У меня целый ворох одежды, из которой я уже выросла. А ей будет в самую пору.
— Нет, мы не можем так. Дед накажет нас за такие поступки.
— А за что тут наказывать? Мне они не нужны, только висят, пылятся. И это ведь мои платья. А значит, я могу делать с ними всё, что захочу. Разве плохо желать помочь своему сородичу?
Бедная Дис сперва не решалась ступить на порог роскошного дома и робко пряталась за спину Ульви. А, оказавшись в гостиной, долго мялась, прежде чем сесть и принять угощения. Но блюда сластей и пирожных, душистый лимонад и конфеты, видимо, для того и созданы, чтобы перед ними невозможно было устоять. Забытые радости манили с устрашающей силой, а добрые прислужницы, хорошо знавшие об одиночестве Райнэ, несказанно обрадовались при виде ещё одной гномочки. Малышку приветили, она разрумянилась и разговорилась. Выросшая среди мужчин, Дис впервые осознала, каково находиться рядом с такой же девочкой, как и она сама. Целый день две искушённые модницы мерили свои наряды, делали друг другу причёски, а потом вышли в парк. Увидев подругу в красивой и дорогой одежде, Ульвин просто развёл руками, подошёл и обнял её. Позже Райнэ спросила:
— Вы давно дружите? Он всегда так тебя обнимает?
— Да, давно. Он мой защитник, а я — его дева!
Райнэ рассмеялась, хлопая в ладоши. Изобилие романтических историй, почерпнутых из книг, сказаний и песен Даэрона, давно уже навели в её голове тот очаровательный многоцветный хаос, что не даёт спать ночами и раздувает огонь фантазии. Как и любая девочка в её возрасте, она представляла себе отважных рыцарей и их прекрасных дам, умопомрачительные подвиги и любовь, нежную, как лепестки розы. Только вот никогда не видела настоящей и живой пары влюблённых гномов. Вновь став принцессой, Дис не скупилась на хвастовство и намеренно придавала своим отношениям с Ульви оттенок книжной романтики. И это так увлекло её новую знакомую, что несколько часов к ряду они только и говорили о любви, о приключениях, о своих собственных мечтах и надеждах.
— Как же волшебно! Я бы тоже хотела защитника, который дарил бы мне цветы и называл своей девой.
— Думаю, есть один на примете. При случае я шепну ему. Да и цветы скоро расцветут.
Дружба и симпатия вспыхнули между двумя гномками, словно пламя на сильном ветру. Райнэ не хотела отпускать от себя подругу. Даже когда её братья завершали свою работу, Дис оставалась в доме Элмонда. Уже поздно вечером её дед прощался с хозяином и забирал внучку домой. А утром все четверо приходили обратно. Рольфу было неважно ничего кроме счастья дочери. Детский смех наполнял его дом, игры и шалости сменяли одна другую. Обожаемое дитя преобразилось, а все её желания свелись к тому, чтобы рядом была подружка. Они вместе ездили в Гэлтрю, катались на пони и на качелях, переодевались по десять раз на дню и, в конце концов, поселились в одной комнате. Дис замечательно пела и рисовала, уроки изящных искусств сдвинулись с «мёртвой точки». Поэтому Даэрон, а главное сам хозяин пребывали в полном восторге. Ульви от души радовался за маленькую принцессу, вновь зажившую той жизнью, которой она заслуживала. Фрерин не упускал ни единой возможности увидеть Райнэ и невзначай приглядывался к цветам на клумбах. Только вот руки гнома никак не решались сорвать один из них. Жизнь бурлила и плескалась яркими красками. Почти-что для всех. Кроме одного.
Свои выходные гномы посвящали тренировкам с оружием и охоте. Проснувшись в один из таких летних дней, Торин по привычке стал собираться на вылазку в лес. Проверив оружие и содержимое заплечной сумки, он окликнул друга, которого всё ещё было не видно. Меч и топор товарища оставались на своём месте, лук и колчан со стрелами висели рядом на крючках. Ульви отозвался не сразу, вышел из своей комнаты в одних брюках и босиком.
— Чего это ты спишь в такой час? Нам пора уже выходить. Собирайся, я жду тебя.
— А куда спешить? Пикник назначен на полдень.
Голубые глаза мрачно сверкнули из-под копны непослушных волос. Несколько секунд гном вопросительно глядел на приятеля, словно не уловил смысл сказанного.
— Что ещё за пикник? Мы что, не будем сегодня охотиться и тренироваться?
Белокурый парень подошёл ближе. Лицо его казалось удивлённым, без тени вины или смущения. Ульви сел, потянулся и взял со стола кусок хлеба.
— Ты разве не помнишь? Сегодня праздник — начало сбора урожая. Все будут пировать в эти два дня, и мы приглашены на пикник к реке. Девчонки обещали отменные угощения, и даже вино. Будем отдыхать, купаться, петь песни и играть в мяч.
Лицо Торина помрачнело, краешек губ чуть дёрнулся. Он отвернулся, чуть отдалился от друга и с трудом подавил глубокий вздох. Глаза бегали из стороны в сторону, внутри что-то сжалось до боли. Недельное ожидание обернулось провалом, в голове мелькнула мысль, что его лишили единственной оставшейся радости. А, быть может, и лучшего друга. Ведь в свете последних событий эти пикники могут значительно участиться.
— Ну, счастливо попировать! — буркнул рассерженный гном.
— Погоди, а ты? Приглашены все! Сколько можно уже бояться Райнэ из-за одного нелепого случая? Да все забыли уже, только ты продолжаешь вести себя, как пропёртый болван. Ты такой же, как мы.
— Нет! — юноша выпрямился, поймал взгляд товарища и ударил рукой по столу. — Я не такой же, как вы. Я не считаю правильным всемерно ублажать взбалмошную девчонку, которая даже не знает нашего языка, почитает мудрецом эльфа и думает лишь о своих пони, кошках, тряпках и безмерных желаниях. И не смей говорить, что я боюсь её, не бывать этому никогда! Она так и не поняла, о чём говорила, а вы выставили всё в ином свете, будто это я виноват и обязан извиняться перед ней.
— Торин, нельзя столько времени носить в себе обиду, сотворённую на пустом месте. Райнэ милая и сделала для всех нас много добра. Мы несколько лет не жили так спокойно и счастливо. Вам просто нужно поговорить и примириться. Сегодня — подходящий день для этого.
— Сегодня подходящий день, чтобы уйти подальше от ваших праздников, девчонок, еды и игр, потому что я — сын своего отца, внук своего деда. И время, что мне дано, я должен проводить так, как велят наши обычаи и законы — работать над собой, а не пресмыкаться перед богачкой, сделавшей всех вас своей прислугой!
Схватив сумку и накинув на плечо перевязь с оружием, гном выбежал прочь из дома и быстрыми шагами пошёл к переправе через речушку. Сразу за ней начинался лес. Ноги долго и без остановки несли его в самую чащу, за те пределы, куда они добирались обычно, спотыкались о кочки и поваленные стволы, но упрямо уводили всё дальше и дальше. Ветки деревьев царапали лицо и руки, волосы разметались, взмокли и почти закрыли глаза. Он ломал сучья и прыгал через канавы, почти-что бежал в ослеплении обуявшей его боли и горечи, покуда силы окончательно не иссякли. Налетев на очередную кочку, гном упал на землю и замер. Дыхание было столь частым, что не скоро вернулось в норму, сердце билось о стенку груди, в горле стоял ком. Руки судорожно рвали траву, покуда не замерли в оцепенении. Всё его существо сжалось, сделалось неподвижным, и в тот миг из глаз хлынул поток слёз. Крупные капли текли по лицу, падали на землю и скатывались в уголки губ. Их солёный вкус казался едким и омерзительным, картина расплылась перед распухшими глазами. Он жадно ловил ртом воздух, и, наконец, всё закончилось. Перевернувшись на спину, Торин смотрел на кроны высоких сосен, сквозь которые проникал редкий солнечный свет. Рука коснулась лица, убрав со лба мокрые волосы. Ушей достигали голоса птиц и скрип мёртвого дерева. Земля начала казаться холодной, и юноша поднялся. Голова немного кружилась, и он сел на поваленный ствол. Лес вокруг него выглядел очень хмуро и неприветливо. Обычно, оказавшись в похожем месте, хочется скорее покинуть его. Но гном не спешил уходить. Рука нырнула в сумку, извлекла кожаный мешочек с табаком и старую отцовскую трубку, которую он стянул недавно, узнав, что Трайн сделал себе новую. С четверть часа ушло на то, чтобы распалить трут. Сушёные листья, издававшие сильный приятный запах, затлели от нагнетаемого к ним жара. Внутрь ворвался горьковатый насыщенный дым. Несколько глубоких затяжек заставили голову ещё больше кружиться, но на душе полегчало. Горечь обиды и боль быть непонятым самыми близкими словно отступили куда-то в сторону. Мрачная чаща перестала казаться неприглядной и пугающей. Выкурив трубку до конца, молодой гном обхватил руками голову, несколько раз выдохнул и отчего-то подумал, что его брат Фрерин сидит сейчас на солнечном берегу и держит за руку Райнэ. Он ясно видел перед собой весёлое личико девочки, её пепельные локоны, милые маленькие ручки и ножки. Причина всех его бед и несчастий! Но если бы сейчас она оказалась рядом, он сжал бы её со всей силой и… просто уткнулся бы носом в её роскошные волосы.
Мечты и видения ушли прочь далеко не сразу. Обострившееся чувство голода подсказало, что время уже близится к обеду. Между тем, разум отрезвило осознание простой, но неприятной вещи: он форменно не знал, где находится, не помнил, с какой стороны ворвался на эту поляну. Хотя, называть поляной это беспорядочное нагромождение невзрачных деревьев, растущих на блёклой унылой траве, не стал бы никто. Нужно было выбираться отсюда. Кляня себя за такую несусветную несдержанность, ругаясь в душе на Ульвина, на Фрерина, на Дис и стараясь не думать о Райнэ, Торин побрёл по лесу. Раньше, до появления друга и брата, он уже ощущал одиночество. Но тогда даже представить себе не мог, как ошибался! Его близкие никуда не делись, но именно сейчас он чувствовал себя одним на целом свете, оказавшимся не нужным и лишним, просто отстранённым в сторону. Даже возвращаться домой ему не хотелось: только исчезнуть для них всех хотя бы на время, пока везде шумит праздник. Вспомнить уроки, пройденные в школе, и жить отшельником в лесу, в каком-нибудь шалаше, как они мечтали когда-то. Только мечтали вместе, теперь же он остался один.
Лес вокруг оставался незнакомым и неприветливым. Речушку было не слышно, не было ни тропинок, ни пригожих полян. В душу закралась мысль, что он теперь так и сгинет тут. Хотя, какой же гном сдастся судьбе так просто? Не зря же наставники с детства прививали им навыки выживания под открытым небом! Есть ведь оружие и топор, а значит, он может устроить себе ночлег и добыть пропитание. Окончательно решив, что это — единственный выход, юный гном набрёл на подходящее место. Из-под камней выбивался бойкий ручеёк, вода в котором оказалась изумительно прохладной и чистой. Чуть поодаль он впадал в крохотное озеро. Деревья здесь расступились, давая путь свету. А несколько стволов, упавших совсем недавно, можно было использовать, как строительный материал. Посчитав всё это добрым знаком свыше, мальчишка умял припасённый с утра хлеб и сыр и с рвением принялся за работу. Время прошло незаметно, Торин сам себе подивился, заметив первые признаки заката. А значит, покуда тьма не опустилась на лес, нужно было подумать о пропитании. Подстрелить птицу в такой час было сложновато, а вот дикие кролики, что водились в этом лесу в изобилии, выручали их с Ульви и раньше. К ночи над бревенчатым основанием вырос шалаш, густо покрытый лапником. В центре его гном устроил каменное кострище, развёл огонь и занялся долгожданным ужином. Дичь, добытая и приготовленная собственноручно, была ему милее любых изысканных лакомств, которыми весь день набивали животы его товарищи на пикнике. Он очень устал, но чувствовал себя довольным. Этот шалаш, как он решил, станет только началом. Потом же он выстроит здесь охотничью избушку, в которой можно будет останавливаться, и ночевать даже зимой. Впереди ведь еще несколько тёплых месяцев. Дым от костра послушно выходил через отверстие в центре. Отсветы пламени умиротворяли, недавние горести и боль сменились ощущением гордости за себя и детище своих рук. Мясо кролика источало просто неземной аромат, возбуждало волчий аппетит и лелеяло сладким предвкушением. Где-то за стенами, пахнущими смолой и хвоей, куковала кукушка, стрекотали сверчки и журчал ручей. Вдоволь наевшись и выкурив ещё одну трубку, счастливый обладатель шалаша уснул, укрывшись своим плащом.
Утром, верный своей идее, он продолжал работу: подыскал поблизости и приволок к шалашу ещё бревен, укрепил камнями основание, долго и старательно вырубал в дереве канавки, чтобы уложить второй ярус. Перед глазами стояла картина уже готового домика, который станет спасением от всех на свете глаз, уютным пристанищем и отдушиной. Позволив себе небольшой отдых, Торин искупался в озере, порадовавшись на редкость мягкому дну и отсутствию отвратительной зелёной ряски. Довольно потягиваясь на солнце и намереваясь продолжить строительство, он неожиданно услышал детский крик, увидел бегущего к нему мальчика, за которым шествовал дядька Фундин.
— Слава Махалу, нашёлся! Собирайся сейчас же, и марш домой. Мы все покоя не знаем с ночи, а он тут в купальне нежится!
Счастье и вдохновение сдуло, как ветром. Накануне он даже не думал, что его будут искать, поднимут родню. Глаза удручённо смотрели в землю, тем временем маленький Балин уже влез в шалаш и радостно верещал, как там чудесно. Фундин высказал обоим то, что обычно говорят глупым или провинившимся безбородым, и повёл к дому. Идти пришлось больше часа. Примечая дорогу, горе-путешественник подумал, что сам мог бы и не выбраться. Лесная дорога, на которую они вышли, вывела гномов к переправе невдалеке от дома Элмонда — тому самому месту, где проходил пикник. До дома оставалось еще две мили по наезженному тракту через поле. Получалось, что своё убежище он запрятал в дебрях очень надёжно…
Дед не стал даже разговаривать со своим старшим внуком, лишь отвесил пару бранных выражений. Трайн был не на шутку встревожен и задал сыну хорошую выволочку. Доводы о том, что их много лет учили ночевать в лесу, почему-то оказались бездейственными. Не желая встречаться с молодыми, Торин ушёл к реке, сел, обхватив руками колени, и надолго замкнулся в себе. Но теперь уже твёрдо знал, что не бросит затею и все свободные дни посвятит возведению своей хижины. А уж примет ли Ульви в этом участие — пусть решает сам. Он справится и один. Грустные думы в тишине прервал всё тот же мальчишка — старший сын Фундина. Завидев Торина у реки, он подбежал к нему и очень жалобно, почти умоляюще попросил:
— Ты ведь вернёшься потом в тот шалаш? Возьмёшь и меня с собой?..