Эребор был уже близко. Снежная вершина Одинокой горы виднелась на горизонте. Оставалось пару дней пути. Финал странствия не был тяжким: яркий май играл всеми красками, солнце ласкало тело и дарило улыбку устам. Маленький отряд ни в чём не нуждался в этих хорошо знакомых землях. Только спокойно на душе было далеко не всем…
Поздним вечером даже ласковый тёплый ветер стих, дым от костра возносился клубами прямо к небесам. Зирит уложила сына спать, Астрид тоже устроилась на отдых. А братья всё сидели у огня и в пол голоса о чём-то говорили. Тишину нарушали лишь слова их беседы да пение цикад. Девушка-чужеземка была уверена: разговор о ней. Несмотря ни на что, она доставит теперь неудобства. Не праздное любопытство и не привычка подслушивать вынудили её замереть в своей постели и ловить каждое слово.
— Не забывай, я изгнан из клана за тяжкое преступление против трона и его наследника. Поэтому не могу знать, как Торин отнесётся к моему появлению.
— Брат, это не так! Всем известно, кто был зачинщиком дуэли, и каков был повод. Все обрадуются тебе, и Торин в первую очередь.
— Кили, я этого доподлинно не знаю. А потому хотел попросить тебя и Астрид прибыть в гору первыми, узнать обстановку, а там уж и сообщить нам. Завтра пройдём как можно дальше, переночуем, а потом вы отправитесь в Эребор, а я и Зирит проведём пару дней на подходе в ожидании вести от тебя.
Парень покачал головой. Ему явно была не по душе идея Фили, а особенно его убеждённость в своей виновности и статусе изгнанника.
— Раз ты просишь, мы сделаем как скажешь. Но это бессмысленные опасения. Торин любит тебя и давно уже ждёт домой. И это не он принял решение об изгнании, это ты ушёл.
— Я не мог оставаться и ронять тень на леди Гвэлдис.
— Признайся уж честно, что просто уступил её Камнешлему! Будь он простым парнем, а не наследником трона, всё сложилось бы не так. Ты выиграл поединок, и любила она — тебя! Быть может, как прежде любит… А ты собрался отсиживаться в лесу, покуда твой соперник охаживаёт её и завлекает собой всё больше.
— Послушай, что говорить об этом теперь? Гвэлдис уже возможно замужем за тем, кого спасла и кого я чуть не убил. А обо мне давно наверное забыла…
— Это не так, Фили! Зря ты думаешь, что такую девушку можно заманить мерещущимся королевским титулом. Ты должен хоть увидеться, хоть поговорить с ней. Ты должен попытаться, ведь я же чувствую, как ты страдаешь…
Черноволосая красавица сжалась в комок, закусив руку, и с трудом сдержалась от болезненного возгласа. По щекам её заструились крупные частые слёзы. Весь следующий день она провела в молчании, отмахиваясь от вопросов товарищей, и занималась лишь маленьким сыном. Так продолжилось и дальше, когда Кили и Астрид оставили их.
Молодая пара не привлекла к себе внимания ни в шумном Дейле, ни в селении у подножия гномьей твердыни. Просто странники, переселенцы из других мест — мало ли их таких? Астрид было не удивить городами и ярмарками, но, увидев эреборских воинов, она поразилась их суровому облику, тяжёлому облачению и внушительным секирам. Величайшее из гномьих королевств, богатейшая из гор, неприступная цитадель — вот что действительно покоряло воображение. Кили всей душой понимал: возлюбленной не терпелось попасть туда — в легендарный подземный город. Но идти в гору сразу по прибытии было опрометчиво. Там он непременно встретит знакомых, будет узнан даже в этом потрёпанном облике. А у них были ещё дела, которые лучше провернуть, оставаясь инкогнито. Они должны были разведать обстановку, узнать о важных событиях, что произошли за время их долгого, более чем двухлетнего отсутствия. Но в первую очередь сделать всё для Фили.
В Дэйле было местечко, куда любили захаживать гномы. Хозяин и сам был на вид почти гном — коренастый, сильный, с грубыми чертами лица и большущим носом. Кхазад часто смеялись над ним, подшучивая над его происхождением. За пару монет этот мужик всегда готов был поделиться собранными сплетнями. Заказав там обед и устроившись за столом, Кили шепнул любимой:
— Мне лучше не рисковать. А ты вполне можешь расспросить его.
— Я? Но я даже не знаю, о чём спрашивать. Я ведь чужеземка.
— Вот именно! Тебя никто здесь раньше не видел, а вот я, как ты понимаешь, был личность не безызвестная.
— Не безызвестная в таких заведениях? — Астрид игриво улыбнулась.
— И это тоже! — оба рассмеялись. — Подойди к нему, скажи, что мы переселенцы, и у нас важное послание от гхала Шакх-Руун. Но мы даже не знаем ничего о правящих сородичах, только лишь имя короля. Попроси рассказать тебе о семье узбада, есть ли дети, племянники, а раз детей нет, то кто назван наследником? Подпихни ему небольшую подачку, и он вспомнит всё и об изгнании Фили, и о Камнешлеме тебе расскажет. Если что прояви фантазию и спроси напрямую, не женат ли будущий король.
— Да уж! В таком виде да в моём положении только на принцев и претендовать!
— Перестань, Астрид! И вообще-то ты уже претендуешь почти что на принца. Даже не претендуешь. Я весь по уши твой! — Кили неподражаемо улыбнулся, склонив на бок голову, а гномка бросила ему:
— Сиди уж, обольститель! Сейчас не до этого.
Всё то время, что Астрид общалась с кабатчиком, парень провёл в напряжении, совсем забыл про еду, лишь потягивал душистый эль. А беседа у стойки вышла воистину длительная. Кили чувствовал — что-то не так! Руки нервно сжимались в кулаки, он ёрзал на месте и чуть уже было сам не подался выяснять, что происходит, когда гномка вернулась. Лицо её было бледным и встревоженным. Схватив жениха за руку и усаживаясь рядом она шепнула ему:
— Кили, нужно действовать быстрей! Твой брат должен оказаться здесь как можно раньше!
— Да что же там? Что ты узнала?
Астрид встревоженно смотрела на юношу, словно подбирала нужные слова. А после, когда её спутник уже дёрнулся в нетерпении и открыл рот, девушка тихо произнесла ему на ухо:
— Всё королевство готовится к свадьбе этого наследника. Как его — Торин Камнешлем? — Кили кивнул, сильнее сжав руку своей подруги. — Так вот… Срок помолвки истекает через неделю, и если его невеста — та самая…
— А он не назвал имени?
— Нет, увы.
— Другой и быть не может. Что же делать? — Глаза их встретились, и парень отметил, что во взгляде его возлюбленной решимости куда больше, чем он мог подумать.
— Не всё ещё потеряно! Спеши к брату, а я постараюсь найти эту девушку и поговорить с ней. Вид у меня, конечно, не самый убедительный…
— Перестань! Уж тряпок я тебе найду! И скажу, где ночевать в моё отсутствие. Только будь осторожной! Гвэлдис умна и не станет выкладывать тебе все свои сердечные тайны.
Тем временем приготовления действительно шли полным ходом. Даин Железностоп уже прибыл в Эребор со своей свитой, на подходах к горе и даже в Дейле ощущалось предпраздничное оживление. Сплетники перешёптывались по углам, завидуя простой целительнице, что станет однажды Haleth 'Irurdunu — хозяйкой несметных сокровищ, супругой величайшего из гномьих королей и матерью будущих правителей. У берегов озера одна за другой швартовались лодки и небольшие судёнышки, принадлежащие приезжим купцам: всё обстояло почти также, как раньше в Атанварнионе и в Умбаре — каждый мечтал поживиться на богатой королевской свадьбе. Поручив Астрид заботам одной знающей его, пожилой уже, зажиточной матроны, Кили рванул верхом обратно в лес. Что-то подсказывало ему, что любимая справится с задачей и не растеряется в новом для себя месте. Ей нужно было продержаться лишь два дня до их с братом возвращения. Впрочем, каждый из этих дней был теперь бесценен. И Астрид почти справилась…
Кляня в душе на чём свет многослойные юбки, ленты да стянувшую голову причёску, девушка улыбалась каждому на пути в Эребор, и в подземных чертогах тоже. Все очевидно принимали её за гостью — уроженку Железных холмов или же недавнюю переселенку, прифрантившуюся к празднику. Смекалка и живой ум всего за двое суток довели её до чертогов, где жила и проводила время невеста Камнешлема. Её хорошо охраняли, и не будь Астрид женщиной, да если бы не этот богатый наряд — не видать бы ей прохода на ограждённую каменную террасу, выходящую на восток, где под вечер второго дня появилась и сама белокурая счастливица. Не имея права показаться назойливой, гномка некоторое время изучала девушку: её поступь, движения, взгляд, выражение лица. Гвэлдис казалась необыкновенно сдержанной, очень спокойной и… немного грустной. Трудно было сказать что это — волнение, усталость от приготовлений или же лебединая песня уходящей жизни. Может быть, первой любви… Но Астрид верила в лучшее. Майские вечера всегда светлы и ясны — лес и посёлок внизу прекрасно просматривались с этой естественной наблюдательной площадки. Взгляд красавицы, которой завидовали все девушки Одинокой горы, был устремлён вдаль. Она не шевелилась, лишь убрала руку с каменного ограждения, достала небольшой медальон, открыла его и несколько минут смотрела на сокрытое там изображение. Глаза ненадолго закрылись, а с уст слетел тихий вздох. Солнце уже садилось — ещё один день канул в вечность. В этот момент затаившаяся рядом чужеземка решила, что пришло самое подходящее время.
— Вы ведь леди Гвэлдис, я не ошиблась? — барышня встрепенулась и ответила:
— Да, это я. Не припомню, чтобы мы были знакомы. С кем я имею честь говорить?
— Вы правы, вы меня никогда не видели. Но у нас есть общие знакомые.
— Здесь сложно найти таких двоих, у кого не было бы общих знакомых. Даже сейчас, с наплывом гостей, гномья цитадель малочисленнее людских городов.
— Верно подмечено, миледи.
— Так кто вы и что вам угодно?
— Всего лишь полюбопытствовать, что же могло так расстроить самую счастливую деву этого королевства.
Астрид уже было раскрыла рот чтобы продолжить и представиться, когда её собеседница резко отвела взгляд и замерла, напряжённо вглядываясь в сторону городка внизу. Рука её сжала поручень, всё тело словно оцепенело. Импульсивно Астрид и сама обернулась, желая понять, что же так встревожило невесту наследника. Пару секунд глаза бегали из стороны в сторону и вдруг тоже замерли в одной точке. У самой кромки леса стоял рыжий пони, только что приведённый в поселение своим хозяином. Белокурый юноша привязал его к столбу, принял на руки маленького ребёнка, а после, устроив кроху на широком пне, снял с лошадки черноволосую девушку. Вернув младенца матери, он провёл рукой по её волосам, что-то говоря ей с улыбкой. Гвэлдис вздрогнула, медальон выпал из её рук и со звоном упал на гранит террасы. Она, кажется, вмиг забыла обо всём и бросилась к выходу. Догадка подобно молнии ударила в голову Астрид. Рванувшись, девушка подняла памятное украшение и протянула вперёд, окликнув его хозяйку. Вот теперь ей действительно было, что рассказать, пояснить, воистину спасти ситуацию. Но возглас её так и повис без ответа. В каменной арке прямо перед невестой наследного лорда возникли две внушительные фигуры закованных в латы стражников. Всё, что Астрид удалось расслышать из их слов — на охоте произошёл несчастный случай, и они отправлены привести миледи к её жениху. Гвэлдис пошатнулась, но сильные руки поддержали её. Уже через секунду все они скрылись из виду, только звук удаляющихся торопливых шагов всё ещё напоминал об их недавнем присутствии. Сколь же досадное стечение обстоятельств! Но теперь Астрид знала и самое главное: Гвэлдис любила, ждала, приходила на этот балкон каждый вечер. И они успели, нужно лишь рассказать ей всю правду! Вздохнув, гномочка взглянула на медальон.
«А вот и повод для визита! Я ведь обязана его вернуть?»
***
Гвэлдис вбежала в чертоги наследника, и вскрикнула от увиденного. Сын Железностопа сидел, откинувшись, в кресле, на его груди и плече алели пропитанные кровью повязки, голова была опущена на грудь. Рядом суетились два его закадычных друга. Бросившись к юноше, она присела рядом, обхватив ладонями его лицо, испуганно взглянула в глаза.
— Торин… О, валар, что с тобой? Что случилось?
Увидев её, Камнешлем мягко улыбнулся, коснувшись лбом макушки её головы. Приятели отошли в сторону. Если бы Гвэлдис обратила на них внимание, то заметила бы, как оба облегчённо вздохнули. Её очень ждали.
— Любовь моя, прошу, не тревожься! Это пустяшные раны, кабан задел меня клыком. Расплата за небольшую оплошность.
— Пустяшные?.. Да ты весь в крови! Потерпи немного, я сейчас…
Отправив одного из гномов за своими снадобьями, Гвэлдис набрала в миску воды, спешно приготовила всё необходимое, возмущённо вопрошая горе-охотников, как такое могло случиться.
— Он спешился с лошади, сам так хотел. Но кабан был повержен! — поведал друг Камнешлема. — Твой будущий муж — герой!
— Нет, скорее глупец. Я знаю, что такое разъярённый кабан! И почему доспехи не защитили?
— Я был без доспехов. Ведь день очень тёплый. — Качая головой, девушка устроилась рядом, осторожно снимая насквозь пропитанные кровью полосы материи. Удар клыка пришёлся на грудь, пропоров потом и плечо. Рваные раны сильно кровоточили, парень в любой момент мог лишиться сознания. Дав ему выпить сильное обезболивающее зелье, Гвэлдис промыла и начала осторожно зашивать края.
— Его отцу сообщили? — бросила она растерянным приятелям своего жениха.
— Ещё нет.
— Так чего вы ждёте? Нужно отложить свадьбу, сообщить гостям.
— Нет, прошу тебя, нет! — без того страдая от сильнейшей боли, Камнешлем изменился весь в лице и судорожно сжал руку невесты. — Ещё целых четыре дня, я оправлюсь.
— Торин… Я ведь вижу, что не оправишься. И отложить — не значит отменить.
Справившись с самым сложным, девушка приложила к повреждениям пропитанные бальзамом лоскуты, провела рукой по огненным кудрям. Глаза её наполнились нежностью и участием, а губы очень трепетно и воздушно коснулись губ жениха.
— Этот день должен стать лучшим в жизни. Ты не должен страдать.
— Я страдаю, пока этот день не настал. И не смогу ждать более ни единой минуты! Не думай об этом происшествии. Едва я увидел тебя, как забыл о боли. Просто будь рядом, и всё это быстро пройдёт.
— Я не отойду ни на шаг, обещаю!
— Все эти дни?
— До последней минуты!
— Ты так прекрасна сейчас — словно само воплощение Любви!
Даин влетел в грот, когда Гвэлдис уже уложила несчастного юношу в постель и ласками помогла уснуть. Грозно допросив сотоварищей сына, Железностоп выгнал их прочь с глаз долой и позвал будущую невестку.
— Как он? Раны опасные?
— Не опасных ран не бывает. И кровопотеря. Но не волнуйтесь, я буду с ним неотлучно и сделаю всё для его скорейшего выздоровления.
— Даин кивнул и нервно прошёлся по комнате, отпустив в бороду парочку бранных фраз, адресованных безголовой молодой компании. А после сел в кресло и рукой пригласил девушку занять место против него.
— Я был несправедлив к тебе. Даже может жесток.
— Это не так, милорд. Вы вели себя, как подобает лучшему из отцов и достойнейшему из правителей.
— Ну, положим, ты сейчас лукавишь. И, возможно, я сам вероломно ворвался в твою жизнь, забрав ото всех для своего сына. Он безумно любит тебя. А ты? Раньше я не видел в твоих глазах такой нежности, как сейчас.
Гвэлдис опустила взгляд на секунду, а после уверенно подняла голову.
— Нельзя не любить того, кому спасла жизнь. Нежность была всегда, но ведь она — для двоих. Не стоит показывать её посторонним.
— Верно, не стоит. Скажи мне тогда, что ты считаешь главным в супружеском союзе?
— Территория женщины начинается там, где мужчина слаб: утомлён, голоден или ранен. В остальном же решает муж, а супруга должна доверять его решениям.
Железностоп кивнул, скосив взгляд и еле заметно улыбнувшись. Несколько минут он собирался с мыслями, закурив свою трубку, Гвэлдис сидела напротив безмолвно, выпрямившись и сложив руки на коленях. Наконец суровый лорд продолжил, выпустив последние клубы ароматного дыма.
— Мой сын назван наследником Эреборского трона. Но ты должна понимать: Дубощит ещё молод. И если у него появится собственный сын, ваш с Торином статус понизится.
— Статус — это последнее, о чём я думаю. Я была простой целительницей и мечтала лишь о браке по любви. Если хотите, милорд, он даже страшит меня. Но я готова принять эту чашу.
— Ты умна, в этом тебе не откажешь. А чаша тебя не минует, готовься! Только поверь, горечи в ней поболее, чем сладости. Haleth 'Irurdunu или 'Azbady 'Anhil Hanad* — не столь уж большая разница для женщины.
— Безупречная репутация моей семьи в глазах сородичей всегда будет для меня на одном из первых мест.
— Ты не поняла! На первом месте! И только на первом! — Гвэлдис робко кивнула.
— Да, милорд, на первом.
— Тебя всегда будут охранять. Ты не должна говорить с мужчинами вне присутствия кого-то ещё. Ты не должна позволять им прикасаться к тебе, разве только протягивать руку для поцелуя. Когда ты будешь носить моих внуков, тебя запрут в золотой клетке. И никаких больше гулянок по лесам за грибами и травками! Тебе принесут всё, что ты скажешь. И покуда я жив, даже твой муж не сможет дать тебе послабления.
— Лорд Даин, я приняла все правила и в послаблениях не нуждаюсь.
— Вот и отлично! — Железностоп вновь поднялся на ноги, прошёлся по гроту, сложив руки за спиной. — Так что нам делать? Свадьбу надо чуть отложить?
— Ваш сын и мой возлюбленный не желает этого. Но я… — фраза была резко прервана.
— Если мой сын не желает, значит нет никакой нужды позорить нас оглашением сегодняшнего инцидента. Поженитесь как условлено. Многие приглашённые уже здесь, и им ни к чему знать о случившемся.
— Торин будет ещё очень слаб.
— Торин — мужчина! И будущий правитель. Он не может быть слаб. И не будет! Пусть хотя бы публично… Отпустим вас с пира пораньше, на том и порешим.
— Да, милорд Даин! Я могу вернуться к нему?
— Иди. Мы поговорили обо всём, что сейчас важно.
Гвэлдис ушла к жениху, села рядом и долго гладила его волосы. Глядя на бледное измученное лицо в душе её разгоралось пламя самобичевания: как могла она целых два года столь холодно относиться к тому, кто её искренне любил — ради того, кто предал её почти сразу?..
Девушка так и замерла подле суженого, полностью углубившись в свои мысли. И даже не слышала, не заметила, как в грот вошёл сам король. Торин-старший был напряжён и не на шутку встревожен. Сжав плечи брата, он нервно бросил:
— Мне только что сообщили. Что с парнем? Опасность для жизни есть?
— Трое дураков удачно завалили кабана в лесу — без доспехов, спешившись с лошадей и отправившись доказывать самим себе собственную удаль.
— Не тяни, что с ним?
— Пара рваных ран от клыков. Но его будущая 'azbady уже обо всём позаботилась. Я же усилил здесь охрану, чтобы ни одна крыса не просочилась, и чтобы моя новоприобретённая дочь действительно не отходила ни на шаг от Торина.
— Он не оправится за четыре дня. Нужно оповестить всех.
— Не нужно. Обвенчаем их как назначено и отпустим с начала пира. Никто не должен знать, что паршивый кабан сделал такое с будущим гхалом. А вот к тебе у меня просьба есть.
— Говори, я сделаю что угодно.
— Ты же вроде как мог быть её отцом… Хоть и приёмным. Девочка сирота. Не откажи ей в чести вести её к венцу, — Дубощит опустил глаза, не сдержав тяжёлого вздоха.
— Я и сам уже думал об этом. Но не хотел испугать. Раз ты просишь, всё сделаю. И подготовлю всю церемонию. Только не говори ей об этом сюрпризе сейчас!
***
Все последующие четыре дня Астрид безуспешно пыталась пробиться к Гвэлдис. Кили просил для неё разрешения, но так и не получил его ни от Даина, ни тем более верных приказу стражников. Племянники Торина предстали перед ним, рассказав о трагедии клана Шакх-Руун. Фили попросил убежища для Зирит и сказал, что готов вновь уйти, но в ответ удостоился лишь крепких объятий своего венценосного дядьки. Торин распорядился собирать дружину для похода к Горам Тени, который решил, да и обязан был возглавить сам.
С самого утра в день бракосочетания все террасы и балконы, выходящие к Великому Трону были уже заняты. Первыми появились Даин Железностоп и его красавец сын, неестественную бледность которого все связали с понятным волнением. Только трон до последнего оставался пуст.
Когда леди Гвэлдис облачили в роскошное зелёное платье из парчи и бархата, завершили сложную высокую причёску, скрасили румянами лицо — в чертог её неожиданно вошёл сам гхал Сигин-Тараг собственной персоной, вальяжно уселся в кресло. А после с час ещё следил, чтобы невесту украсили всеми дарами её новой семьи. Ни один гном, беря девушку в жёны, не унизит себя никаким приданым, но сам привносит в наряд невесты лучшие фамильные ценности, самые прекрасные самоцветы и нити тонкой работы. Волосы, шею и руки новобрачной озарили сверкающие гимилзимиры, ягуты и эзельзимиры* под цвет её глаз. Голову покрыли тончайшей мифриловой сетью — бесценной фатой, в которой брачуют лишь царственные союзы. А после Дубощит встал рядом с нею, предложив взять его под руку. Маленькая ручка послушно легла на металл парадного доспеха, и Торин отвёл её в главный зал Эребора. Поравнявшись с женихом, Гвэлдис почти не слышала долгих речей старейшин о былых днях и подвигах ветви правителей 'Anhil Hanad. А потом даже не обратила внимания на горы дорогих подарков. Глаза её видели лишь бледное, но светящееся счастьем лицо избранника, которого под конец церемонии назвали её законным супругом. И самый главный — его подарок — кольцо из мифрила с огромным изумрудом, обрамлённым россыпью бриллиантов.
А после их под звон бокалов отпустили почти с начала пира. Камнешлем отвёл молодую супругу в свой новый чертог, обставленный уже для семьи и украшенный для брачной ночи. На столиках красовались фрукты и сладости, золотые кувшины были полны лучшими винами. В воздухе витал аромат благовоний. И когда мифриловая фата упала на пол вместе с бархатной накидкой, губы молодожёнов встретились в сладком глубоком поцелуе.
— Я не видел тебя такой никогда! И я даже не верю, но чувствую, что ты тоже в ответ меня любишь! — шептал Торин, не отрываясь от её шеи, висков и щёк.
— Я любила тебя с тех пор, как ты открыл глаза, пришёл в чувства, возвратился ко мне из лап смерти.
— Ты прекраснейшая из женщин! И я сделаю тебя счастливейшей из всех жён!
Тяжелые дорогие одежды падали на пол, обнажая тела, даруя каждому Счастье первого сладостного единения, таинство нового заключённого союза сердец. А тем временем на краю леса к востоку от Эребора руки единственного, кто не присутствовал на церемонии и пирах, в кровь разбивались о ствол высокого старого дерева. Сердце юноши рвалось из груди, не оставляя ему ничего кроме этого страшного выхода — силы и боли. Он не знал сколько времени это длилось, когда его привлекли к себе тёплые руки, ушей достигли правильные слова, сказанные очень нежным тёплым голосом. А после он, не помня себя, рвал одежды на той, что пришла в страшный час. Губы жгли её шею и грудь, не знавшую почти ласк и желания. И тела единились в забвении, в спасении от невыносимой боли. Страстно и упоительно — на голой земле. Обретая в пустом мире друг друга…
