***
Наверное старшему брату ещё едва удалось вернуться, когда младший был уже полностью готов выйти первым на смотр собранных им Эреборских войск. Астрид, одетая точь-в-точь как мальчишка, на ходу устраивала за спиной один из луков Кили и колчан со стрелами. Весьма довольные собой, оба тихо над чем-то подшучивали, когда узкий проход загородила внушительная фигура гхала. Молодые встали как вкопанные, потупив взгляды, а Торин напрямую заявил: — Ну хорошо. Один хоть честно во всём сознался. А ты что думаешь, я слепой? Мы идём не греться на солнышке, болван. Из какого она клана? Девушку нужно скорее вернуть родителям. А правильней всего пока оставить здесь. — Нет, Торин, прошу! — Узбад, у нас нет никакого клана, — неожиданная смелость Астрид в тот миг даже Кили удивила безмерно. — Я корабельщик, путешественник. Просто работник на корабле, где мы и познакомились с братьями, что тоже лишь выполняли свою работу. И моя семья знает, где я. — Именно так. Её семья знает, а я провожаю девушку домой. Не одной же ей отправляться, раз все мы держим путь в том направлении? «Корабельщик, путешественник. Просто работник на корабле» — конечно, именно эти слова заставили Торина глубоко задуматься, уйти в воспоминания, говорящие, что девица не врёт. Семья тех гномов жила так, как решила. Как водится у кхазад — из поколения в поколение. А парочка тем временем уже со всех ног бежала к выходу из горы, похватав все свои пожитки. Там, в бухте Быстротечной, уже стояли несколько судов, на которые грузили оставшиеся припасы. До Дорвиниона и почти до впадения в море Рун им предстояло сопровождать спасательный военный отряд. Далее путь лежал пешком — с поклажей на пони, число которых Дубощит планировал пополнить у остающихся на берегах Рун сородичей. Ну а воины кхазад ко всему привычны. Да и слишком велико было их число, чтобы каждого усадить верхом! Хотя там, на юге, и этого могло оказаться ничтожно мало. Никто не представлял ещё масштабов разрушений. Никто не знал, что обернётся всё много хуже самых страшных его помыслов. Кили и Астрид затерялись в толпе и неразберихе, Торин же глазами приветствовал каждого из пришедших товарищей: семерых, оставшихся от «Чёртовой дюжины», ведь теперь, перед священным долгом, ни один из них не мог отступить. Ни один не усомнился в истинной правоте дела. Гимли и Глоин, а с ними сыновья Анарсонов. Внушительная ватага из Железных холмов, блистательное воинство Эребора... Теперь это был выход, достойный великого гхала! Число зевак и провожающих ежеминутно множилось. Кажется, добрая половина Дэйла была здесь: на суше и на воде. Даже эльфы Лихолесья привели несколько лодок с товарами, а заодно с любопытными. Не каждый ведь день Король-под-Горой ведёт дружину в военный поход. Боевой рог над Великими Вратами известил о выходе, корабли снялись с якоря, и отряд отправился в путь. Стая чёрных воронов взмыла в небо с посланиями к Shakh-Rûn о том, что помощь в пути. А между тем далеко к югу драма разворачивалась шире, беда подгорного народа получала своё продолжение. Razin-tarâg — ближайшие соседи пострадавших — приютили всех на зиму в своих чертогах. Огромные по протяжённости `Ushkân `Arâd вместили два клана и, едва улеглась пыль, Огнебородые помогли исследовать масшабы разрушений. Страшная трагедия, но выход был. Для истинных кхазад выход есть всегда, и всем им хватило бы места в северных отрогах, обрамляющих огромное плато. Но когда помощь уже направлялась к ним, землетрясения начались и там. Вновь обрушения, вновь погибшие. Чудовищная сила толчков, подземный огонь, но горы лишь выросли выше. Что-то происходило там, глубоко под землёй. Что-то неведомое и страшное, необоримое силами одного народа. Огненное Лихо?.. Днями плато казалось пустынным и необитаемым. С глади Чёрного озера поднимался туман, солнце жгло бесплодный песок. Ночами же недра как оживали. Первые из прибывших к ним Черновласов застали кланы уже селящимися под открытым небом. Длиннобородам предстал огромный гномий город, обустроенный не по-гномьему обычаю. Богатства этих кхазад остались в горах, сами же они теперь стали изгнанниками. Но только кто их изгнал?..** Вдоль восточной части горного массива пострадавшим помогали харадцы Черновласы. Длиннобороды продвинулись западнее, охватив территории, где беженцам из гор пока жилось наиболее тяжко. Ставка четырёх гхалов располагалась почти по центру. И все они уже понимали: никому не обойтись без того, чтоб хотя бы самых незащищённых и нуждающихся поселить в цветущем Хараде и набирающем мощь Эреборе. Гномьи поселения и небольшой горный массив у берега Рун тоже мог принять многих. Но с чем они столкнулись сейчас?.. Эльфы любят обвинять гномов в короткой памяти. Но если представитель кхазад спросит о чём былом человека, то увидит, что знает историю далеко вглубь веков! Люди же ограничены своим эпосом. А когда случится так, что человек спросит хоббита, древность в глазах полурослика ограничится свадьбой его прадедушки, если вообще не лучшим на его памяти урожаем, что был двадцать лет назад. Оба клана прожили в этих горах почти три тысячелетия. Им неведома была страшная история этих мест, но следы её сохранились. Поздней ночью сыновьям Ульвина не спалось. Астрид не было с ними — девушка от зари до темна отдавала себя помощи голодным и раненым. Торин не разлучил её с Кили, это сделали сами тяжёлые обстоятельства. Братья же — как всегда вместе — сидели у костра на самом краю палаточного лагеря, проверяли своё оружие да делились поровну не едой, так мыслями. Оба были изрядно голодны, но в тот день не устали, и сон не шёл. Рядом, к югу от них, высился горный отрог, отходящий от естественной стены, опоясывающей долину Narag Zaram*. Старший Фили закурил трубку и изучал резные очертания скалы, почти невидимые на фоне ночного неба, но так изысканно обрамлённые звёздами, словно сами валар дарят горам бесценные диадемы. Отрог был пологий, невысокий и вёл к основной гряде. Взобраться по нему было совершенно не сложно, и парень уже несколько дней думал над этим. Останавливало лишь то, что все кругом твердили: за горами просто безжизненная пустыня. Серый гравий, песок-белун, оставшиеся после гномов отвалы породы, валуны покрупнее, сошедшие в результате оползней. Воды озера безжизненны, и на берегу его нет даже колючей травы. Богатыми здесь были недра, а не поверхность. В остальном же исправно спасала процветающая вокруг торговля. Облачко дыма отделилось от трубки, устремилось в небо колечком, и, наблюдая за ним, Фили увидел вдруг странные багряные всполохи. Они окрасили редкие южные облака лишь на секунды, но юноша сразу коснулся руки брата. — Ты видел это? — Фили, что именно? — В долине есть источник огня. Свет его только что показался на вершинах и в небе. Грядёт новое землетрясение? — Брось, никаких предвестников нет. Быть может, тебе привиделось? — Да нет же! Razin-tarâg говорили, в долине есть спящий вулкан. Он может оказаться причиной всех бед. Нужно проверить! — Фили поднялся и быстрым шагом пошёл к отрогу. Кили что-то проворчал себе под нос, явно не лестное и точно уж в адрес брата, подхватил лук и стрелы, прикрикнул вдогонку: «Ну, может, добудем чего поесть...» и направился следом. Картина, что открылась их взорам с вершин, заставила оцепенеть. Вулкан правда дымился вдалеке, и в жерле его виднелось красное раскалённое озеро. Но куда более страшное действо творилось восточнее, милях в тридцати и совсем близко к горным склонам. Из самой земли выдавалось огромное четырёхугольное основание, центр которого и светился огнём. Казалось, что монолит этот сделан из неведомой никому колдовской породы, сочетающей камень, металл и подземный огонь. Вокруг же гигантские тролли кололи скалы, тесали камни и складывали исполинские кирпичи на древний, уходящий вглубь фундамент. Их низкие рыки хорошо слышны были с верха гряды, сила казалась огромной, а кожа выглядела как массивная броня. Их были сотни... Но только днём ни сами Огнебородые, ни члены отрядов подмоги не видели здесь ничего кроме серых камней. Всё действо, выходит, открывалось лишь ночью. И правил им тот, кто изгнал из чертогов кхазад, пробудил вулкан и наметил здесь бастион, простирающийся на тысячи квадратных миль. Великое Зло поселилось здесь. И у изгнанных кланов не стало больше дома. Когда двое юношей принесли эти страшные вести в поселение, над землёй уже вставало солнце. Было поздно: второй разведывательный рейд на гряду ничего не дал. Некоторые даже подшучивали над племянниками узбада Длиннобородов, но ночью нашлось уже немало желающих наблюдать, своими глазами увидеть всполохи в небе, подняться наверх. Свидетелей зловещей ночной жизни долины стало больше, и тогда гхалы сами поднялись по отрогу. Глазам их предстал удивительно белый, густой беспросветный туман, тянущийся от озера и укрывший гигантский фундамент толстым тяжёлым покровом. Трое из четырёх королей уже настроились скептически, но едва несколько камней сорвались вниз из-под их ног, там, в глубине покрова, послышались зловещие рыки. Два юноши, узнавших правду первыми и предупредившие всех, не могли быть замечены. А вот участившиеся ночные паломничества сыграли роковую роль: тролли приблизились к горной гряде. Первые удары их лап по отвесным скальным стенам заставили гномов прийти в боевую готовность. Всех беззащитных спешно переселяли подальше от опасного места. Дружины Длиннобородов и Черновласов готовили тяжёлое оружие и строили боевые машины, силы выстрелов которых хватит чтоб поразить таких монстров. Но собрать удалось всего две, ведь вокруг простиралась безлесая степь. Из жерла пробудившейся горы, которую позднее назовут Роковой, в небо устремился столп огня и искр, когда скала обрушилась под ударами, и в обазовавшуюся брешь протолкнулись один за другим пятеро массивных чудовищ. Тролли глупы и неповоротливы, но каждый из этих размером был как скала. Воины шептались о том, что не обошлось тут без магии, причём очень и очень сильной. Ни одна легенда кхазад, да и эльфийская тоже, не рассказывала о пещерном тролле, против которого мало и сотни воинов. Силы Sigin-Tarâg заняли оборонительную позицию на западном фланге, завлекая на себя двух гигантов. В центре расположился смешанный отряд Камненогов и Огнебородов. А на востоке слышался призывный боевой клич короля Реальгара: — Baruk Khazâd! Khazâd ai-mênu! Сражение началось, и ход его очень долго оставался тяжёлым. Многие гномы верили, что борятся за свои чертоги, и нужно лишь победить обидчиков, уничтожить причину их бед. Отваге их не было предела, хоть оружие и ломалось о врага. Сооружённые накануне машины пробили шкуру одного из исполинов, с нескольких выстрелов повалив его. Но и сама техника вскоре превратилась в щепки под ногами размером с несущие колонны. Нужна была хитрость, в сложившейся ситуации даже не одна. Черновласы заманили одного из троллей в яму, в ход шли верёвки и множественные попытки спутать ноги чудища. Нескольким молодым воинам Эребора удалось взобраться на противника по воткнутым в него троссам и проткнуть массивную шею и голову. Последний из троллей пал под множественными ударами дружинников Торина Дубощита, окруживших его в три ряда и слаженно меняющихся местами. Но кхазад не удалось бы даже обняться и передохнуть, если бы не один парень, которому вновь пришлось стать героем. И теперь уже для всех кланов, что оказались завязаны в этом противостоянии. Во время битвы Фили командовал небольшим отрядом, состоящим преимущественно из ребят, которых Дубощит принял в ряды воинов досрочно, не дожидаясь их совершеннолетия. Большинству и сейчас ещё не стукнуло семьдесят, но боевой дух, жажда сражения и подвигов в тот день сделали своё дело. Они прикрывали тех, кто зацепился за непробиваемую тушу и стремился всеми силами наверх: к местам, что уязвимы. Всё шло, казалось бы, хорошо, когда глаза молодого гнома различили позади них, в проломе, омерзительные толстые руки, вовсю отламывающие от скалы крупные тяжёлые куски. На них шёл ещё один тролль. Причём, судя по всему, сильнее и крупнее тех, с кем сородичи сражались на поле боя. Внутри всё похолодело. Да, живых потерь кхазад понесли пока немного. Но оружие гномов было сплошь переломано, машины утрачены. В устроенных ловушках доживали последние минуты два попавшихся в них гиганта. Допустить появление здесь ещё одного — значит точно обречь на смерть десятки товарищей. И если за ним выйдет второй? А главное: что будет следующей ночью, когда в пролом полезут ещё эти монстры? Тролля нужно было остановить, и Фили скомандовал своим воинам отходить назад, к горам, и бросить все силы, умения, сноровку и ум на то, чтобы чудовище не выбралось из каменного плена. Осталось в камне. Так родилось то судьбоносное решение, которому суждено было запомниться надолго и прославить юного военачальника. Глаза с мольбой устремились вверх. Сколько ещё до спасительного рассвета, когда лучи матери `Urith* превратят непобедимого исполина в бездвижную каменную статую? Увы, ночь сражения выдалась хмурой и пасмурной. В ходе битвы воины не замечают времени. И вряд ли кто мог сейчас сказать, как же долго маленькому отряду придётся сдерживать сокрушительный натиск, сила которого тысячекратно превосходит сложенные воедино старания защитников? Но выбора не было. Глава молодого отряда первым взобрался на скалы, осмотрев тролля сверху. Другие за этим не толпились, но сдерживала гиганта лишь небольшая масса скальной породы у выхода. — Полезайте наверх и отманивайте его назад! Если он не последует сейчас за нами, он ещё больше расширит пролом и нападёт! Парни спешно закрепили на спинах оружие и через четверть часа уже нависли всей компанией над проломом. Кто-то пытался стрелять, другой дотягивался копьём. Сам же Фили дразнил монстра факелом, закреплённым на конце длинной ветки. Вспомнив, что гномы — те ещё скалолазы и вообще ловкачи, можно станет понять, как отчаян был подвиг. Юноши чудом держались на обломках скалы. Руки их нащупывали и удерживали каждый крохотный уступ, все мышцы тел напряжены были до отказа. Чудовище отвлекалось на досадные «уколы игл», но лишь благодаря этому не вырвалось пока на свободу. Когда один из ребят сорвался, Фили последовал за ним. Оба упали перед монстром, огромные пальцы чуть не схватили их. Камни вновь посыпались, ещё чуть... И кончено. Двоих смельчаков не станет первыми, и даже хоронить их друзьям не придётся... Он почувствовал его первым — тот луч. Сквозь белёсое небо скользнул он по коже, щекотнул теплом, прячась за спиной отважного героя. И чудовище взвыло, отчаянно дёрнулось, замирая на веки дюйм за дюймом. Гномы хором издали победный клич. Гимли оттащил Фили в сторону, они упали на землю. А перед глазами смертельно опасный враг своим телом затыкал пролом в горе. И больше не было у подобных ему возможности выбраться. Можно было праздновать победу. Кхазад одержали верх, но не получили ни единой причины для радости. Теперь все знали: таких тварей там много. Но главное: есть Нечто страшнее, что привело их туда и управляет их действиями. Что за строение эти жуткие исполины возводили на древнем невидимом в свете дня основании? Насколько великую угрозу таит оживший вулкан? Что за туманы исходят от озера словно по мановению чьей-то руки, когда новому властелину этих мест оно угодно? Жилища гномов были разрушены, богатства недр недосягаемы, их золото похоронено под завалами, а участь — незавидна. Огромная территория отходила от кхазад к их неведомому гонителю и врагу. Нужно было спасаться и уходить. Вот только тысячам семей идти было некуда. Переместившись к северу от гор, узбады собрались на важную встречу. Внимать их словам не допустили более никого, четыре народа взирали на холм, где взвился костёр, и ждали послушно как дети родителей. Гхал Мьёдвин и правитель Огнебородов Торхейм угнетены были горем и отдали первенство слова спасителям. Реальгар сообщил, что отдаст одну треть всех сокровищ Харадского гномьего царства, и то будет не долг, а посильная братская помощь. Что чертоги его примут тех, кто придёт — на бессрочные годы, и оружие их защитит самых слабых. Теперь Торин сын Трайна начал свою непростую, но славную речь. — Как праотцы наши созданы были братьями, так и нам дан завет чтить те вечные узы. И не только лишь радость сводила кхазад воедино, но именно горе. Нам знакома та боль, что обрушилась нынче на вас. И как брат, я решил для себя хоть в дороге, хоть в битве: Sigin-Tarâg протягивают вам руку помощи. Отныне наш дом — это и ваш дом, наша добыча — и ваша, наш друг — ваш друг, равно так, как и враг. И наши богатства мы станем умножать вместе. Эребор примет многих, в Железных холмах сотни только разведанных приисков. Да и ближайшие сейчас нагорья берегов Руна практически опустели. Следуйте же за нами и под нашей охраной. Избирайте чертоги, селитесь и начинайте жить! Клан Длиннобородов никогда не посягнет на земли и недра, что вам откроются. Гхал Irurdunu никогда не потребует подчинения тех, что ему равны. Оба клана получат поддержку и помощь — такую, как будут нуждаться. Ибо именно в том наш Священный и вечный долг. Ибо именно так ещё жив наш народ. И я верю, что каждый познает ещё процветание. Вместе мы насладимся им как сейчас вместе убиты трагедией. Повисла тишина. И в тишине этой даже у тех, кто с рождения не имел на то прав, у сильнейших из стойких — навернулись на глаза слёзы. — Ты познал это горе. Но оно сделало тебя лишь сильнее. — Не померкнет легенда о подвиге твоём и деяниях, величайший из королей кхазад! Так нашествие тёмной силы на долину меж гор Тени и Пепельных гор надолго объединило славные и крепкие кланы. Южный оплот гномов стал богаче и многочисленнее. Север же во главе с Irurdunu обрёл силу и мощь, какой не знал никогда. И не золото стало оплотом той силы, но истинное родство. Однажды настал день узнать, кто же был той таинственной Тьмой. И силы народа кхазад оказалось довольно чтобы отбить непобедимого врага. И не просто отбить, но защитить от него многих. Пока же, едва стихли песни по геройски погибшим, начался необычный пир. Всё, что было, пошло на нём в ход, но словно рука Махала слала к сынам своим стада торов и оленей. Мясо жарилось на вертелах до рассвета всю ночь, и не было такого костра, у которого не воспевали бы королевский поступок Торина. Сам же Дубощит делил круг с Мьёдвином и Торхеймом, не отпуская далеко и своих близких. Кили и Фили вновь, как в старые времена, были у него на виду, и настало время воздать по заслугам юноше, чьего подвига отнюдь не забыли. — Значит, это родной твой племянник? Отчего-то я не удивлён! — бросил Торхейм узбаду Длиннобородов. — Величие предков и юнцов делает героями. Мы должны наградить его! — Фили! — рука дяди и правителя призвала белокурого гнома в их круг. — Если б не ты, и сейчас бы нам биться с пещерными троллями. Я лишён своих гор, но отнюдь не всего, чем горжусь. Назови, чем порадовать тебя, о славный воин. Гхал Razin-tarâg клянётся исполнить твою просьбу! Фили потупил взгляд, уже жалея, что попался на глаза. Стоит ли говорить, что он форменно не знал, чего просить, да и не считал исполнение долга правом на награду. Торин же опустошил крепкую чарку, усмехнулся и ответил королю: — Есть у него небольшая беда. А о дочерях твоих слышал я просто песни. Может одна из них зажгла бы его красотой, ну а мы бы с тобой породнились, — парень с трудом сдержал неуместное слово, вздрогнув и попятившись сам собой назад. Ну а Огнебород тем временем весь оживился. — Великий Король-под-Горой! Да коли ты женишь их обеих, будет то очередная честь для меня. Причём самая высшая! — На второго сынишку сестры ты, боюсь, опоздал. — Главное не на первого! — мужчины выпили ещё, Фили искренне решил, что слышал лишь хмельные шутки. Но уже на следующий день за ним явились от лица гхала, привели в богатую палатку и усадили напротив двух огнегривых красавиц, флиртующих одна хлеще другой. Наверное, в их положении всем девушкам говорили, что выйти замуж за мужчину из благопополучного клана — их единственный шанс на привычную жизнь. Но скорее всего принцессы, как и везде, всецело зависели от воли отца независимо от провозглашённых прав кхазад-женщин. Юношу жгли ярко-зелёные глаза, одежды не скрывали роскошных форм. Да только чем дольше не удавалось вырваться из этого, как многие бы решили, сладкого плена, тем больше Фили видел перед собой несчастную перепачканную девушку в лохмотьях, умоляющую спасти её ребёнка среди рушащегося мира, не подарившего ей ничего кроме боли и унижений. А сердце вновь ощутило сладость её поцелуев, подаренных искренне и не из благодарности. Но только по любви. Длиться долго тот праздник не мог. Но всё же неожиданно завершился ещё одной радостной новостью. Реальгар пред гхалами и их близкими заявил, что сразу по возвращении домой женится. Лишь только устроит всех переселенцев и сразу сыграет свадьбу, которой от него без преувеличения ожидали много уже десятилетий. Правитель Черновласов особо пригласил Торина, высоко оценив его заслуги и щедрость, а также военную доблесть, которую имел честь теперь лично увидеть и восхититься. Отказ Короля-под-Горой даже не обсуждался. Корабли уже ждали Narag-Shayar на Андуине. А вот Фили в ближайший удобный момент заявил и брату и дядьке, что не отправится в Харад. Торин кивнул, поручив племяннику заниматься устройством переселенцев. Кили же от этой новости изрядно помрачнел. Он понимал: для Астрид поездка на эту свадьбу — почти что возвращение к семье. Кто знает, может и их корабль прибудет туда, в бухту Умбара. Уж во всяком случае только оказавшись на море, она узнает, где сейчас её родные. Но он не хотел оставлять Фили. Неожиданно девушка сама поддержала любимого в том, чтобы отправляться с его братом в Эребор. Молодая пара обнялась, облокотившись о неказистый столик, на котором в беспорядке и вперемешку с едой валялось всё самое ценное. Небольшой кожаный мешочек упал, содержимое его рассыпалось. От удара об пол раскрылся один старый серебряный медальон. Лучник бросил на него взгляд и замер на месте, увидев портрет внутри украшения. — Астрид, это твоё? — Не совсем... — Но откуда он у тебя? — Я не крала его. Леди Гвэлдис его обронила. Я правда хотела вернуть! В этот миг глаза девушки тоже разглядели миниатюрное, но очень чёткое изображение, выполненное с особым старанием и талантом. Оба с минуту глядели один на другого широко раскрытыми глазами. Едва дар речи хоть немного вернулся, Астрид прошептала: — Это она! Я помню как сейчас, но так и не смогла нарисовать её... Это девушка из гарема, чудо Харада и невеста короля Черновласов! — Ты сумасшедшая. Это же Райнэ... Это наша Райнэ! Уже ночью один брат влетел в палатку к другому, обо что-то споткнулся, упав прямо спящему на грудь, схватил того и начал трясти. — Ты едешь с нами в Харад! Мы нашли её, Фили! Мы нашли её! Но теперь там случится ужасное.Часть 61. Священный долг
27 февраля 2022 г. в 17:22
Наверное, свадебные торжества — не лучшее время для подготовки к новому походу. Но только не бывает времён хороших и плохих для исполнения священного долга оказания собратьям всесторонней помощи, обеспечения их защиты и приемлемых условий жизни. Тянуть в таких вещах нельзя ни единого дня, ведь за каждым промедлением может стоять чья-то жизнь. Ну а у короля Длиннобородов ещё и были под рукой двое прекрасных помощников, которым совершенно нечего делать на свадьбе, но при этом им теперь нет равных в части знаний и опыта походной жизни. Возвратившиеся племянники, обошедшие вдвоём почти весь мир, возглавили сборы сразу после своего доклада гхалу о трагедии, свидетелями которой стали. Выход к горам Тени Дубощит назначил уже через неделю, а значит сроки весьма поджимали. Скучать без дела не придётся, но ведь и мечтали братья исключительно о полном отсутствии свободного времени. Так было проще: чтобы не думать, забыть, с головой уйти в новую будущую жизнь, окунуться целиком в неизвестное. В задачи старшего входило обеспечить крупный отряд всеми припасами, ну а младший обязался собрать в срок четыре сотни воинов — преимущественно молодых, горящих душой покинуть малахитовые своды и шагать за своим правителем. И в первый же вечер оба парня столкнулись с весьма внушительными трудностями.
С момента возвращения Подгорного короля население Эребора и Дэйла постоянно возрастало. Но сколь бы баснословные сокровища ни таила в себе гора, урожаи благодатных краёв от этого не станут больше, русло Быстротечной не углубится, не пропустит больше судов, и получить возможно только то, что есть в доступности. В остальном рассчитывай на верный глаз, крепкую руку да надёжное оружие. Ведающий запасами Балин сперва даже говорить не желал с Фили, раскрасневшись от гнева и сбивчиво рассказывая юноше, сколько всего он уже выставил на свадьбу, и сколько ещё всего ему придётся выставить и приобрести. Что поделать? Гномы — не эльфы. Кхазад — народ охочий до эля и не на шутку прожорливый. Не мешкая, уже с рассветом пришлось скакать в соседний Дэйл и очень за дорого перекупать кем-то уже зарезервированные товары. Младший Кили тоже столкнулся с проблемами похлеще всеобщего веселья и подпития. А заключались они в целом в том, что «сопляки подождут», а вот дружинники постарше всю жизнь ждали своего часа сопровождать короля и отличиться в деле спасения сородичей. Стоило молодому лучнику пустить клич о созыве отряда, за право попасть туда начались даже драки. А Двалин пригрозил Кили самого его закрыть в брошенной шахте, если тот только попробует обойти кандидатуру высоченного здоровяка, единственное место которого — при узбаде и никак иначе. Впрочем, ждала Кили и ещё одна неразрешимая задача — Астрид. Строго говоря, девица уже полностью собралась за какой-то день, продала шёлковые платья и заготовила в дорогу разной провизии. И, конечно, слышать не хотела, что поход с гхалом — только для мужчин. Что с этим делать, Кили форменно не знал, но в душе остался рад, что у него такая подруга. На доклад к узбаду он опоздал, изрядно разругавшись с Камнешлемом. Один требовал включить его в отряд, второй же в своей манере даже не намекал, где теперь место королевского наследника, а прямиком и не в самых вежливых фразах на это место указывал. Спор разрешился только с волеизъявлением гхала: Камнешлем остаётся помогать отцу в двух их цитаделях. Кили же прикусывает язык и впредь не смеет никого так оскорблять. Отряд сформировали и почти всем обеспечили. В вечер перед отбытием оставалось последнее важное дело: позаботиться о Зирит и её ребёнке.
Первая встреча матери и сыновей оказалась столь же непонятно короткой, сколь длительным было ожидание несчастной женщины. Пара слов, объятия, а потом лишь обещание забежать ещё попозже, нужно ведь исполнять приказ гхала. Поэтому когда Фили поздней ночью приоткрыл дверь в покои Дис, та сама бросилась встречать его и не сдержала слёз. Юноша присел рядом, отодвинув наскоро собранные угощения, и сообщил, что есть просьба, с которой он может прийти только к ней.
— Всё, что угодно, милый! Ты же знаешь, всё, что угодно!
— Есть одна девушка. Она осталась совсем одна. Мы привели её из разрушенных `Azan Arâd*.
— Твоя невеста, ну конечно! Обещаю, она будет жить как принцесса...
— ‘Ummi, да нет же! Зирит мне не невеста. И подавно уж не согласится без дела купаться в роскоши. Она мать, у неё маленький сын. А сама она ещё очень юна и напугала всеми переменами в своей жизни.
— Это твой сын, да? Мой внук, хоть вы пока и не женаты?
— ‘Ummi! — Фили, кажется, аж прикрикнул, поднявшись. Однако на лице сестры короля так и осталась хитренькая улыбка. — Я прошу присмотреть за ней, помочь ей растить Флои. Лучше всего дай ей место подле себя, посильную работу, возможность по чести ни в чём не нуждаться. А когда я вернусь, я сам построю для них дом, какой она захочет. Это временно, ‘ummi.
— Конечно же, ты вернёшься и постоишь для вас чертог. А я всё сделаю, даже не сомневайся!
— Запомни, если ты хоть чуть вспугнёшь её, она может уйти. И останется совсем одинокой в чужом краю. Тогда и мне, возвратившись, вновь придётся скитаться в поисках.
Распростившись, мать и сын всерьёз задумались, что взболтнули лишнего. Но слово, как известно, не воробей. И сколь бы ловок ты ни был, выпорхнет оно — не поймаешь. К счастью, и Дис, проведя ночь в раздумиях, и сам Фили поступили благоразумно. В последний день своего пребывания в Эреборе он официально познакомил матушку с Зирит, рассказал её печальную историю. Та приняла чужеземку как подобает положению принцессы. Молодую мать разместили в крыле вместе с другими незамужними дамами и обеспечили всем ей нужным. Дети там были редкостью, тем более столь крохотные, как Флои. И последним вечером перед отбытием отряда у малыша оказалось столько сиделок, что его собственная родительница смогла выйти свободно на воздух, за кромку леса, где её ждал спаситель, добродетель, но на деле безмерно более важный в её жизни мужчина. Руки белокурого воина чуть тронули точёные плечи, обёрнутые в шаль, глаза скользнули по тяжёлым чёрным волнам, опускающимся с её головы. Но девушка на него в ответ не смотрела.
— Я обещаю тебе, что сразу по прибытии назад полностью обустрою вам свободную независимую жизнь. Тебе не придётся годами находиться при моей матери.
— Ты ничего не должен мне обещать. Ты и так сделал больше, чем кто-либо для меня с самого моего рождения. И то, что произошло... Считай это простой благодарностью.
— Зирит! — щёки Фили вспыхнули огнём. — Что ты такое говоришь? Ты же спасла меня тогда! Спасла возможно даже от гибели. — Пара взялась за руки, но оба по-прежнему не решались посмотреть друг другу в глаза. Для кхазад это слишком тяжело.
— И знай, я не жалею ни о чём. Сама пришла к тебе и сама этого хотела. Тайна умрёт со мной, клянусь.
— Ну что ты! Милая Зирит! — гномочка чуть обернулась, порываясь уйти, но сильные руки удержали её, заключив в объятия. — Не нужно никаких тайн. Просто дождись, когда я вернусь. Обещаешь?
Южная красавица кивнула, замерев в волнах тепла, источаемого горячо любимым героем. Ноздри Фили ловили аромат её локонов, руки гладили согревая. Кажется, в небе уже заиграл первый луч, когда губы этих двоих — пока ещё столь растерянных и обескураженных превратностями судьбы — сомкнулись перед долгим тревожным расставанием.
Примечания:
*Реконструированные и оригинальные переводы на кхуздул:
`Azan Arâd (эльф. Эфель Дуат) — горы Тени — южная и юго-западная границы Мордора.
`Ushkân `Arâd (эльф. Эред Литуй) — Пепельные горы — северная и северо-западная границы Мордора.
Narag Zaram (эльф. оз. Нурнен) — дословно Чёрное озеро, находящееся в Мордоре юго-восточнее плато Горгорот.
`Urith — в близкородственном кхуздулу адунайском Солнце. Считается именем собственным женского божества.
** Официально Барад-дур начал отстраиваться в 2951 году Третьей Эпохи, тогда уже Саурон открыто заявил о себе. До этого же со времён Второй Эпохи сохранялось лишь основание башни. Наши события относятся примерно к 2947 году. То есть немного ранее начала уже открытого строительства, что не противоречит логике. Гномов, обосновавшихся там 3000 лет назад, надо было как-то оттуда выгнать.