***
Гаро смотрит на него, как на божество во плоти, и взгляд этот до крайности бесит. Меку одевается, стоя спиной к кровати, застегивает ширинку, и думает, что нет на свете никого зануднее влюбленных идиотов. - Останься, пожалуйста, - раздается тихий голос позади, и хочется поморщиться. - Завтра рано собираемся, - бросает Меку, вправляя ремень в джинсы. Иногда ему хочется побить Гаро по рукам за привычку вечно вытаскивать его ремень из штанов. Не мог вот просто расстегнуть? Слышится шорох простыней и одеял, Меку готов закатить глаза и простонать "Опяяять". Но он стоит, не шелохнувшись, проверяя входящие в телефоне. Звонок был только один, но из тех, что пропускать нельзя. - Меку-чан… - касается его уха горячее дыхание, теплые руки обнимают за пояс. Меку невыносимо обжиматься и лапаться с тем, кого он только что уже качественно оттрахал. Он вообще терпеть не может телячьи нежности. Дернув плечом, аккуратно уходит от прикосновений, но Гаро настойчив, обхватывает крепче, прижимается, гладит по груди. Меку мысленно считает до трех, разворачивается и отталкивает с силой, так, что тот, оступившись, едва не падает. - Отвали, - коротко выдохнув, просит Меку. Выдерживает паузу и добавляет. – Я ведь сказал, чтобы ты меня не трогал. Что непонятно? Гаро смотрит так, что по его лицу можно с точностью до минуты высчитать миг, когда Меку окончательно пошлет его и эту группу к черту. - Только не начинай, - предупреждает он готовые вырваться у его пока-еще-любовника слова. – Мне, кстати, пора. - К этому?.. Квартирка у него крошечная. Тут даже просто трахаться проблемно, не говоря о большем. Вот где, к примеру, здесь покурить так, чтобы обязательно не напороться по возвращении на идиотски-влюбленный взгляд? "Любовь – херня. Главное чтобы не болело ничего", - думает Меку, сгребая свои сигареты и прочие манатки. В прошлый раз он случайно забыл у Гаро зажигалку, так этот притащился к нему домой, еще и обиделся до смерти, когда покувыркаться и переночевать не пригласили. - Меку! Окрик застает его почти в дверях. Замерев как вкопанный, Меку терпеливо ждет, что за этим последует. - Почему ты такой? "Блять", - хочется сказать ему, но он молчит. Думает о вечном. - Я давно хотел сказать тебе… "…Что ты влюблен в меня и света белого не видишь", - заканчивает за Гаро Меку, все-таки обернувшись. Внимательно окинув взглядом тощее тельце вокалиста своей группы, он машинально слегка прикусывает пирсинг в губе, отмечая, что длинная футболка, прикрывающая мальчишески-узкие бедра, определенно Гаро идет. Задница зато выставлена напоказ, и если сейчас попросить его нагнуться – вид будет прекрасный. Бросив рюкзак прямо на пол у входной двери, Меку шагает к парню, скользнув ладонями по его талии, опускает руки ниже, сжимает упругие туго притиснутые друг к другу половинки, невольно улыбаясь. Гаро дрожит в его руках и виснет на шее, как девка, подставляет пухлые губы, годные только на то, чтоб мастерски делать минет, почти запрокидывает голову и ждет. Меку прижимает его к стенке, продолжая тискать за зад, каждый раз с явным удовольствием задирая футболку, только потому что ему нравится вот такой вид. Паршивец, всегда знает, что напялить, чтобы быть трахнутым. Даже когда Меку уже, вроде бы, пресытился. - Сволочь ты… - шепчет Гаро, глядя на него бархатными влажными глазами, целует, трогает языком колечко пирсинга. Меку дергается, больно шлепая его по бедру ладонью, и жадно собственнически целует в ответ, вжимая в стенку, нарочно царапая ему своим пирсингом губу. Хотел – получи. - Сволочь, - соглашается он запоздало, глянув вниз и убедившись, что у партнера опять встал. Но Меку и так уже опаздывает, и поэтому отпускает его без сожаления. - Оденься хоть, а то как шлюха, - замечает он, почти выскальзывая за дверь. – Бесит аж. Для Гаро раздеться во мгновение ока – раз плюнуть. Иной раз он настолько легко остается обнаженным, что Меку чувствует досаду. Он считает, что раздеваться тоже нужно уметь. Выскальзывая из одежды как подарок из обертки.***
Камиджо смотрит на всех и вся как истинный король этого гребаного мира. Веки чуть опущены, подбородок чуть приподнят. Невыносимо надменное выражение лица и сплошные понты, разве что не пальцы веером. Меку сидит в глубоком кресле, поперек колен – любимая древесно-золотая детка, он цепляет струны, и думает, что нет на свете никого прекраснее самовлюбленных засранцев. - Сыграй мне, - тихо произносит Камиджо. Не просит, потому что ему нет нужды просить. - Соседи спасибо не скажут, - отмахивается Меку, но чисто для галочки. Кончики его пальцев уже зудят в нетерпении. - Переживут, - беспечно улыбается Юджи, сидя напротив него нога на ногу. Ждет. Наблюдает из-под прикрытых век. – Сыграй. Меку играет. Медленно, сладостно, пряно-шершаво. Пальцы перебирают колкие струны. Пальцы порхают по грифу. Задевют навеки замерших на нем в полете беспечных ласточек. Камиджо с довольной улыбкой прикрывает глаза, впитывая свое королевское интро. Он почти равнодушен и никогда не трогает его первым. Меку злится, в голове стучит "мудак, ну какой мудак!", и порой чувствует желание схватить Юджи за плечи и с размаху шарахнуть об стенку, чтоб не выебывался. Камиджо нарочно ждет. Проверяет. Играет в рабочие деловые отношения. В его гостиной царит золотистый сумрак. Хрустальные подвески настенного бра преломляют свет, бросая блики на глянец гитарной деки. Меку чувствует себя подданным. Не слугой, но и не равным. Камиджо откидывается спиной на диван, склоняет голову чуть вбок. Манит к себе, ни жестом этого не показав. Но смотрит так, что Меку с точностью до минуты может высчитать миг, когда сорвется и бросит Юджи спиной на этот самый диван, коленом раздвигая его ноги. - Прекрати, - спокойно говорит он, продолжая наигрывать Presto. - Что именно? – невинно интересуется Камиджо. Вытягивает ногу, потягивается всем телом, как сытый леопард, только что сожравший резвую антилопу. Меку не может сдержать смешок. Аккуратно ставит гитару на пол рядом с креслом, тяжело поднимается, чтобы сделать несколько шагов и остановиться напротив Юджи. Который смотрит на него снизу вверх, откинув голову чуть назад, ровно в той же позе – нога на ногу, локтем упираясь в диванный валик. Потянув его за руку и заставляя встать, Меку почти дуреет, чувствуя под пальцами шелковистую ткань его рубашки, с лишь парой расстегнутых у горла пуговиц. Ведет ладонями ниже, задевая карманы глухо-черных джинсов. Камиджо отступает назад, прижимаясь спиной к застекленной двери в коридор. - Меку, - почти строго говорит он, а глаза у ублюдка смеются. Замерев, Меку смотрит на него, борясь с желанием ударить, только чтобы посмотреть, как занесет голову, как хлестнут по щеке пряди волос. "Вот черт, а…" – очень хочется ему от души процедить сквозь зубы, потому что ненависть к себе слишком сильна. Меку всегда ненавидит, когда позволяет кому-то собой помыкать. - Давно хотел тебе сказать, - начинает Камиджо, глядя так близко в его глаза. "Что, и ты влюблен в меня?" – думает Меку, чуть не прыснув со смеху и понимая мгновенно, что нет, не тот случай. Слава богу. Юджи так медленно подается к нему, что кажется, будто за шею его тянет назад невидимая веревка. Тронув кончиком языка едва заметный след от старого пирсинга в его губе, певец улыбается, все еще не делая ни одной попытки хотя бы ответить на прикосновения жадных рук, а его ведь так откровенно лапают через одежду. По позвоночнику простреливает теплой волной, плавно перемещаясь куда-то вниз живота, и Меку невольно выдыхает. - Что ты там сказать хотел? – деловито интересуется он. - Правильно сделал, что вытащил эту штуку, - почти шепчет Камиджо ему в губы. – Терпеть не могу железки на лице. "Эстет хренов", - ругается Меку про себя, хватая его под зад и заставляя чуть ли не забросить одну ногу себе на бедро. На Юджи ахренительно много одежды, просто преступно, сажать за такое надо. - Раздевайся, - говорит он, и сам не узнает собственный голос. Камиджо чуть дергает подбородком, медленно пробегая кончиками пальцев по его спине, касаясь сквозь майку. - Сам раздень, - нагло предлагает он. Но улыбается, подонок, и свободной рукой медленно и осторожно расстегивает на своей рубашке еще одну, третью сверху, пуговицу.