Суперпозиция: не жизнь, не смерть

Страшно. Как же мне было страшно тогда, когда я, почти неминуемо, чуть не оказался в машине Артура. Еще страшнее, когда он приказал «хаки» стрелять в меня. Но почти не страшно сейчас. Почти. Таксист вроде бы ничего, приветливый. И в таксти на удивление уютно и тепло. Но машина эта и ее водитель... потусторонние. Запредельные. «К дому Криса» - попросил я. А к кому еще я мог отправиться? Не к маме же, даже смешно. Именно Крис меня предупреждал, что все так и будет. Поэтому - только к нему. А Таксист угадал адрес еще до того, как я его назвал. Точнее, когда я его назвал, такси уже стояло у знакомого подъезда. Знакомый уже деревянный негритенок – он был в аврале - открыл мне двери и впустил в темную прихожую. Что в доме гости, я понял, когда увидел длинный черный плащ на вешалке. Криспер Хайне такого не носил, насколько я помнил. Слуга-негритенок, видимо, имел свои представления о том, как надо встречать гостей. Поэтому, унеся свой поднос в слабо освещенную комнату, он вернулся, отвесил мне вычурный поклон, принял одежду и проводил туда же. Крис. Вершитель. Первое, что я увидел в комнате – был он. И, в то же время, не совсем он. Словно прекрасная скандинавская статуя из куска полярного льда... Очень длинные – как раз такие, максимально неудобные в быту – белые волосы, перехваченные металлическим обручем по лбу, невозмутимые и строгие, чистые черты лица, а глаза – сплошная чернота, не понятно, смотрит он на тебя или сквозь. Взгляд жуткий, как гипноз, и усталый, будто отцовский. Напротив Криса, с другой стороны столика сидел его гость. Кельше - как представил его хозяин. Той же северной породы, но более растрепанный, пучеглазый, пугающий. Когда он в своем кожаном черном фартуке достал откуда-то две лазурно-голубые пуговицы и пластмассовую кукольную руку – мои глаза и мою руку – я мигом вспомнил о довлевшем надо мной совсем недавно ужасе. В который раз я уже не умер? Почему я не умираю? А я хочу умереть? Взгляд мой скользнул по колоде карт Таро, лежавшей рядом с Крипером Хайне и тоже восторженно пялившейся на своего хозяина. Два-три взгляда из разноцветной колоды упали заинтересованно на меня, потом на Кельше, кукольника Кельше, который все никак не мог сделать меня своим изделием, и снова вернулись к Крису. А тот сидел и молча отпивал из своего витого кубка что-то черное, ароматно пахнущее даже там, где я до сих пор стоял, у двери в комнату. - Ты оставил свой телефон, - произнес я, надеясь, что Крис не решил отмалчиваться весь вечер. - Принеси, - коротко бросил он, и топот деревянных ног в коридоре доказал, что приказ его исполняется. Негритенок споро притащил в комнату черный телефон и подал трубку хозяину. Тот кивнул в мою сторону, и маленький деревянный слуга – тоже изделие Кельше? – сунул трубку мне. Я отшатнулся в ужасе, услышав тысячеголосый вой, раздававшийся в ней, увидев мешанину из изуродованных, нашинкованных человеческих тел, непрерывно вопивших и смотревших почему-то прямо мне глаза. Крис участливо пододвинул мне свой кубок и внимательно проследил, как я сделал глоток из него. Спирт с травами и специями, не иначе. Черный спирт и ароматные травы. Оцепенение ужаса отпустило немного только после лекции Кельше – Криспер по-прежнему был немногословен – о том, что сильные мира моего спокойно переждать возрождение фашизма мне не позволят. Теперь я понимаю. Знаю. Знаю, что он прав. Знаю, что Крис был прав, когда уговаривал меня не вмешиваться. Когда уговаривал уже наконец умереть. Я не мог этого сделать. И до сих пор не могу. Остаться безучастным, когда я могу исцелять одним прикосновением руки – это было выше моих сил. Было, вопреки моему желанию. Это было чувство, наверное, сродни чувству Криса – ведь и он тогда почему-то отвел от меня Кайдо, хоть и не должен был вмешиваться. Но он – Вершитель... Еще терзаемый остатками страха, я спрашивал их, что мне делать. Но, на самом деле, я все уже давно решил. А сейчас только лишь озвучил. Спасу несколько человек, самых достойных, незаслуженно попавших в сектор сокращения. Никому не помешаю. Да, я думал, что это реально. Думал, пока не заметил на себе взгляд Криса. Точнее, его черные омуты были направлены на меня и как бы мимо; он смотрел задумчиво и внимательно, словно читал в моих глазах что-то, чего я сам не знал. И ведь я и в самом деле чего-то не знал. Я понял это, когда Крис и Кельше медленно переглянулись друг с другом, не сказав ни слова. Этим двоим – существам одного порядка – и в самом деле слова были не нужны. - Принеси, - снова лаконично отдал приказ Крис, сделав в воздухе какой-то условный знак рукой. Меня разобрало любопытство, что же он задумал. Я даже немного разочаровался, когда негритенок, подвинув столик и Кельше в сторону, втащил в комнату... обычную расладушку. Та, сложенная, казалось, немыслимое число раз, невыносимо скрипела и стонала. Кукла, покрытая черным лаком, скалилась то в мою сторону, то в сторону Криса. Он будто понимала больше, чем я. А вот Кельше точно понимал больше. Он вроде бы даже закурил что-то, меланхолично взирая на странные приготовления. Хозяин что, спать сейчас собрался? - Ложись, - отстраненно произнес Крис, возвышаясь по другую сторону уже застеленной импровизированной кровати. Что? Это он мне? Мне?! Я чувствовал, что ноги мои вот-вот начнут подгибаться. Я вскочил с табурета, шумно опрокинув его. Поймав твердый взгляд Криса на себе, отступил на шаг к выходу. Это он мне. - Традиция, - сказал Кельше и снова затянулся, разглядывая мою руку и два моих глаза. Они что, сговорились выражаться сегодня одним словом? - Зачем это? – обмирая, спросил я, отступая еще на шаг. – Зачем мне ложиться? Что вы хотите делать? Я не собираюсь... - Это традиция Вершителей, - снова молвил Кельше, тоже посматривая на меня, бледного, с загнанно колотящимся сердцем. - Вершителей! – выкрикнул я. – Я-то тут причем?! Негритенок и Кельше посмотрели удивленно. И даже во взгляде Криспера Хайне проскользнуло что-то такое. - Игорь, ты ведь уже чувствуешь это, - произнес он, не двигаясь с места. - Чувствуешь, что понемногу становишься таким же. - Нет, - выдохнул я, краем сознания ловя себя на мысли, что он, возможно, прав. – Я сейчас выйду. Да? – Зачем я спрашиваю разрешения? – Я выйду. Поеду домой, к маме. Только я не лягу сюда. Я посмотрел на раскладушку: заботливо подоткнутая под матрас простыня, а подушки и одеяла нет. - Волки, - снова заговорил Крис, - один из них привез тебя сюда, не подчиняются никому, кроме Вершителей. Это убеждает тебя? - Нет, - я столкнулся спиной с закрытой дверью. - Ты пил из моего кубка и остался невредим. Это могут делать только Вершители. Это убеждает тебя? - Нет-нет, - я судорожно дергал рычажок замка; мне казалось, что Крис стал вдруг гораздо ближе ко мне, хоть и оставался на месте. От испуга я осел на пол. - Ты обрел дар исцеления – способность Вершителя. Это убеждает тебя? Я ответил Крисперу Хайне лишь парой слезинок, предательски высочившихся из глаз. - Твой выбор, - вкрадчиво и внушительно припечатывал Крис каждым словом, - выбор стать мессией этого мира сказал сам за себя. Это зов крови, Игорь. Крови Вершителя. – И закончил неожиданно мягко, ласкающе: - Это тебя убедило? - Да, - прошептал я и медленно полнялся с пола. Черт, внизу, оказывается нестерпимо сквозило! Я подошел к «кровати» и нерешительно лег на нее, чувствуя себя более чем странно. Крис загасил одну из двух горевших в комнате свечей, отчего темнота переместилась из углов ближе к центру. Кельше – безмолвный и смущающий свидетель – почти скрылся от взгляда, а негритенок стал и вовсе невидим. Лишь деревянное постукивание да изредка шуршание говорило о том, что он все еще здесь. Я слушал звуки вокруг, но смотрел только на Криса. Он присел на край раскладушки, отчего та прогнулась и издала душераздирающий вопль. Но выдержала двойной вес: его и мой. Он присел и, протянув руки к моей одежде, стал вдумчиво, с непроницаемым лицом раздевать меня. Свитер, рубашка, штаны... Особенно штаны. За них я боролся, не давая ему стянуть их, отталкивая его руки, оказавшиеся холодными и твердыми. Крис, конечно, победил. Победа его была мягкой, но настойчивой. Я понимал, что это будет какой-то ритуал, обряд. Понял даже, примерно, какой. Но, черт возьми, как мне не хотелось делать это при свидетелях! Однако, Крис не отослал ни «кукольника», ни куклу-слугу. Единственное, чему я радовался, раз уж этого мне не избежать, что делать это со мной будет именно Крис, а не Кельше. Он прикасался прохладными подушечками пальцев то там, то здесь. Казалось потом, что на месте этих прикосновений остаются нетающие кубики льда. А еще мне было страшно. Да, я банально боялся, не хотел продолжать и лежал бревном, пока Крис, склонившись надо мной, разглядывал мою грудь с выступающими ребрами, впалый живот, мои кровоподтеки и синяки. Его длинные-длинные белые-белые волосы щекотали мои соски и щеки, отчего я еще больше напрягся, не в силах даже сознательно хоть немного расслабить мышцы. Я вцепился пальцами в простыню и матрас, зажмурил глаза. И услышал его голос: - Повернись на бок, согни ноги. Пальцы послушались не сразу. Только когда Крис осторожно, ласково выпростал несчастную смятую простыню из моей хватки, я повернулся к нему спиной и замер в позе зародыша. Голый, уязвимый, дрожащий от сраха и холода... я широко открыл глаза, желая убедиться, что нежеланные свидетели по-прежнему здесь. - Кельше, подержи, пожалуйста, - тихо попросил Крис, заставив меня содрогнуться от звука его голоса, нереального, отстраненного. Проводник-кукольник приблизился ко мне и, поймав, мои запястья, прижал их к кровати. Я сразу почувствовал себя почти что куклой. Или приготовленной к потрошению жертвой таксидермиста. Пытаясь хоть как-то ослабить хватку Кельше, я только краем глаза заметил, как Крис, перегнувшись через меня (ему было нетрудно, ведь он был высок, а я тщедушен и тощ), обмакнул свои пальцы в своем же кубке. Я перестал бороться с Кельше лишь когда во мне оказался палец Криса, смоченный в странном черном вине. Это прикосновение странно обожгло меня, изнутри и снаружи. Я, конечно, понимаю, что это был алкоголь, но даже учитывая это пекло все сильнее и нестерпимее. Я даже не сразу заметил, что пальца во мне больше нет. А когда осознал это, в меня ворвались уже два. Это... это было уже не так мягко. Три... Сведенные в судороге ноги, скованные темным Кельше руки, а мышечное колечко ануса позорно расслабленно. Как будто... как будто мне нравится то, что происходит, как будто я хочу еще. Еще боли? - Не отпускай пока, - снова выдохнул невидимый мной Крис, я почувствовал, как он лег рядом, вплотную к моей обнаженной спине – по другому и невозможно было на узкой раскладушке. - Мог и не просить, - буркнул Кельше, перехватывая мои запястья поудобнее. Его лицо было бесстрастным. Интересно, Крис тоже лежит с таким же непробиваемым выражением на лице? Негритенок, до того, внимательно наблюдая за всем происходящим, вдруг, посмотрев за мою спину, сорвался с места и умчался куда-то, постукивая деревянными ногами и задев на ходу уроненную мной чуть ранее и поднятую табуретку. Она снова упала. Я было дернулся от Криса, пытаясь соскольнуть с ложа, но он настойчиво, не грубо, придержал меня, обхватив за живот. Я пойман. Пойман по собственной воле и против нее. Это же Криспер Хайне, телефон доверия! Крис. До сих пор он не делал мне ничего плохого. А то, что он делает со мной сейчас – это как? Это плохо? Или все же хорошо? Необходимо? Или просто дань традиции? Должен ли я довериться ему? Довериться холодному, в прямом и переносном смысле, Крису? Боль, когда он попытался толкнуться в меня в первый раз, была невыносимой. Я даже закричал. И не от неожиданности, нет. Я трепетал, задерживал дыхание, но ожидал этого шага от Криса. От боли я закричал. От ощущения, будто в меня попыталась проникнуть не твердая прохладная плоть, а обоюдоострый клинок. Эта боль была сравнима с побоями, от которых я умер. Но еще больше она походила на незабываемое ощущение, когда тебе отрезает руку стальным колесом электрички. - Крис! Крис, не надо! - я плакал, как ребенок, пытаясь отползти от Вершителя. Не смог. Кельше по-прежнему держал мои руки, а Крис – мое скорчившееся тело. Как я могу закрыться? Как спрятаться и потеряться отсюда? Никак. Я сам, сам виноват в том положении, в котором оказался. Терпи, Менжик Игорек. Терпи теперь... Это же Крис! Криспер Хайне, телефон доверия! - Не хочу! – взвыл я, когда, секунд десять спустя, Крис толкнулся в меня снова. – Отпусти! Не хочу! Крис, не надо! - Тихо, тихо, - зашептал он в ответ, положив захолодившую ладонь мне на щеку, а локтем той же руки придерживая меня под грудью – чтоб далеко от него не отстранялся. Прибежал откуда-то негритенок, притащил небольшой эмалированный тазик. Он, участливо заглядывая мне в глаза, отжал от воды белоснежное полотенце и заботливо протер краешком мой вспотевший лоб. Вода была, для разнообразия, горячей. Криспер предпринимал все более настойчивые попытки проникнуть в меня, отчего мое тело сотрясала такая дрожь, какой я не испытывал даже на пороге смерти. Даже когда шел своей Виа Долороса - от постели Сашеньки к джипу Артура, пахнущего кровью и страхом. Я не думал, что выгляжу сейчас, как тряпка, что во мне нет не то что ничего привлекательного, но даже просто достойного уважения. Я просто плакал. А слуга-негритенок осторожно вытирал теплым влажным полотенцем мое лицо, убирая слезы, сопли, слюну и кровь из прокушенной губы. Помню, в детстве однажды мне лечил зубы врач советской выучки. Я тогда рыдал, а медсестра вот так же, как эта кукла, заботливо вытирала мое лицо, убирала прилипшие ко лбу волосы. Крис убрал руку от моего лица и локоть - от груди, но не отстранился, как я было понадеялся. Зато он положил свои ладони мне на тазовые косточки и с силой притянул меня к себе, одновременно сам подаваясь навстречу. Я даже крикнуть не смог. Сознание будто вышибло, но его тут же безжалостно вернули на место. Какое-то время я не дышал. Не мог вдохнуть – диафрагма просто забыла, как расслабляться. Мне все надеялось, что я смогу сжаться в точку, исчезнуть. Был момент, когда я решил, что мне это удалось. Да уж... Точка с посторонними включениями. Крис не шевелился - спасибо ему! – пока мой организм частыми вдохами и выдохами судорожно компенсировал болевое апноэ. Кельше от неожиданности даже выпустил одну мою руку. Но я ничего не смог ею сделать. Она словно отнялась. Как и ноги, непроизвольно выпрямившиеся в момент проникновения. Их я не чувствовал вообще. Зато отлично, ярко и кошмарно больно я чувствовал Криса в себе. Он был холодным. - У него слишком резкая реакция, - растерянно пробормотал Кельше. - Это ничего, - успокаивающе, скорее мне, нежели Проводнику, ответил Криспер Хайне, осторожно огладив мое лицо. – Это пройдет. Он привыкнет. - Не хочу... Не хочу привыкать, - слабо проскулил я. Глупый, глупый Игорек Менжик. Во что ты вляпался? Потерял голову, когда сказали тебе, что станешь Вершителем, да? Ведь тебя и не заставляли так, чтобы уж очень настойчиво. Сам ведь согласился. Сам лег и позволил этому беловолосому Вершителю тебя раздеть. Терпел, надеялся, не знал, что это настолько больно. Настолько унизительно и... Это же Крис! Криспер Хайне, телефон доверия. «Скажи мне свое имя, как ты умер и чего хочешь». Доверие... Я хочу только одного. Я прошу у Криса только одного. Но Крис не внемлет. Кто я такой, чтобы просить у Криса чего-то? Я ведь не умер. Не совсем умер. Может, он убивает меня? По ощущениям, именно так и есть. - Я начну, - тихо, ласкающе говорит он мне на ухо, когда видит, что я немного пришел в себя. Волосы его белыми ледяными струями северных чистых водопадов упали мне на грудь, прикрыв ее вместо одежды. Что? Разве ты уже не начал? А что же это было? О! Нет-нет! Крис шевельнулся внутри, сначала осторожно, потом ускорившись. Я не видел его лица, но оно, я уверен, было каменно-непроницаемым. Да, даже сейчас. Потому что я не мог представить у него никакого другого выражения. Он раскачал раскладушку настолько, что я было подумал, что она перевернется. Крис, видимо, тоже это сообразил, а потому замедлился. Ненадолго. Ровно на столько, чтобы схватить меня за плечи и крепко удерживать, входя все резче, все глубже, гася свои импульсы моим телом, а не хлипкой «кроватью». Я пытался молчать, но хватило меня ненадолго. Я заорал. Негритенок в испуге отшатнулся от меня, неловко пошатнув этажерку с выгнувшими спины фарфоровыми кошками. Со шкафа в углу свалился на пол голубь, разбился на крупные гипсовые куски и собрался вновь. - Кричи, пока не станет легче, - посоветовал Вершитель, безжалостно и до сих пор адски больно наполняя меня собой. Почему? Почему я не могу к нему привыкнуть? - Его бесполезно просить расслабиться, - вымолвил Кельше, по-прежнему удерживая мои руки. – Он не сможет сам. Черт, проклятый кукольник! От твоих комментариев легче не становится! Сгинь в аду! - Шшш, - тихо протянул Криспер Хайне, закрывая узкой прохладной ладонью мои глаза, - Игорек, не надо посылать того, кого не знаешь, туда, куда не знаешь. А я даже не удивился, что Крис узнал мои мысли. Боже, кто это? Криспер Хайне? Кто такой? Я его не вижу. Я даже не слышу его дыхание. Он не дышит. Я только чувствую прохладную кожу на себе, прохладную плоть в себе и слышу его голос. А это действительно Крис имеет меня, так запредельно и неистово, что хочется кратковременно умереть, пока не закончится эта пытка? - Кельше дело говорит, - сказал Вершитель. – Если не расслабишься сам, придется тебе помочь. - Не смогу-у-у-у! – подвывал я, честно постаравшись отпустить свои мышцы. И не смог. - Кельше. Я увидел руку Проводника, тянущуюся ко мне. Она крепко сомкнулась вокруг моего горла, перекрывая и без того сбитое дыхание. Кельше смотрел на меня, как на одну из своих кукол-мертвецов, методично, плавно увеличивая давление пальцев. Он душил, а я изо всех сил пытался увернуться от него, но при этом лишь сильнее прижимался к Крису. Я не хочу умирать! Не хочу!!! Казалось бы, чего уж мне-то бояться? Мне – остановившемуся между жизнью и смертью? - Крис, отпусти! Отпустите меня!!! Отпустите! Ужас и паника, страх, боль. Бежать. Не могу. Кричать. Пока могу. А потом... наступило расслабление. Ничего особенного – просто рефлекторная реакция сфинктеров с противными последствиями. Раздирающая боль вдруг на секунду утихла, но лишь для того, чтобы сразу же возобновиться, электрическим разрядом прошивая ломаное тело. Крис, с силой вытянув своими холодными руками и ногами мое тело по струнке, кончил без единого вскрика и даже мало-мальски слышного вздоха. Зато крупная дрожь сотрясла меня, от окоченевших пальцев ног до шевелящихся волос на голове. Кельше отпустил мое горло и запястья одновременно с оргазмом Вершителя и моими конвульсиями. И наступила оглушительная тишина. Я попытался сжаться теперь, но не смог. Сил не хватило. Рука Криса повернула меня на спину, заставив поморщиться от боли в пояснице и спине. И я увидел того, кто подверг меня этой пытке. Криспер Хайне, телефон доверия. Доверие... Я, наверное, уже немножечко мертвый. Я, наверное, уже чуть больше принадлежу его миру, чем своему. - Да, - спокойно ответил на мою невысказанную мысль Вершитель. – Я усилил твои способности до предела, но ты быстро сгоришь применяя их. Ты станешь новым мессией мира живых, Игорь, как и хотел. Я не стану тебе препятствовать. Рано или поздно, ты вернешься в Запределье. Но и тогда у тебя будет выбор: стать замечательной куклой и моим слугой или стать новым Вершителем. Вместо меня.